Я желаю также, чтобы у моих детей никогда не было ни перед кем долгов, в особенности перед банками. В случае отсутствия наличных им надлежит ждать лучших времен. Сольяно всегда придерживались этого правила и никогда об этом не жалели.

Также желаю, чтобы мои наследники с вниманием и осторожностью давали взаймы. Если дашь в долг другу, рано или поздно он станет врагом. Им следует научиться никогда никому не открывать истинных размеров состояния, не распространяться о коммерческих успехах и никогда ни по какой причине не выставлять их напоказ.

По любым финансовым и юридическим проблемам обращайтесь к Онорато Спинелли, моему нотариусу, и адвокату Антонио Скарпетта – они всегда отлично выполняли свою работу.

Моим сыновьям Саверио и Джанни оставляю наручные часы, а дочерям – запонки, коммерческая стоимость данных предметов одинакова.

Если кто-то из моих детей решит вступить в конфликт с мамой, я достану их и с того света, и у них больше не будет спокойных ночей. Ведь именно вашей маме я обязан так многим, что вы не можете себе даже представить. Она была бесценной опорой, понимающей и любящей меня и мою семью.»

Нотариус остановился снова – все плакали, в течение многих лет он встречал разную реакцию на последнюю волю покойных – от слез до яростных ссор и даже поножовщины, и поэтому искренний плач родных Эдуардо был редкостным явлением даже для него.

- Должен сказать, мой друг оставил в наследство огромную любовь.

- Он что-то еще говорит?- спросил Джанни с глазами, полными слез.

- Осталось заключение,сейчас прочитаю.

«Моя дорогая семья, я вас всех люблю. Мама, тетушки, дети, и ты, моя Медведица, я никогда не покину вас, ведь в сердце каждого из вас я занял тепленькое местечко. Вы и кораллы – смысл моей жизни. В ваши руки я вверяю огромное наследие, содержащее бесценную честность, красоту и искусство. Реализовывайте самые амбициозные проекты, уважайте ваших ближних, тех, кто вас любит и кто помогает вам.»

}4

Воцарилось молчание. Солнце уже зашло, а с моря дул легкий бриз, играющий с тюлевыми занавесками на окнах.

Нотариус поднялся.

- Если у вас нет вопросов, я пойду. Вам надо побыть одним.

- У меня есть вопрос, - сказала Аркетта. – Что же все-таки оставил мне мой брат?

Нотариус посмотрел на семью, и семья посмотрела на него. Урсула ей улыбнулся, поднялась ей навстречу, обняла и сказала:

- Эдуардо тебе оставил одно из самых главных сокровищ семьи, то, что ты всегда хотела и всегда боялась попросить. Знаешь, о чем я говорю?

- Нет!

- Напряги-ка память, дорогая тетушка. Эту вещь ты любишь всего. Я знаю, ты не помнишь, но давай я побуду твоей памятью.Тридцать лет назад, когда я только вошла в семью, ты провела меня по музею. Среди самых бесценных и старинных украшений ты показала мне что-то, говоря: «Не знаю, чтобы я отдала за одну только возможность поносить ее, но это нельзя трогать. Совсем-совсем!»

- Диадема императрицы! – прошептала Аркетта, распахнув глаза.

- Эдуардо оставил ее тебе, и ты можешь носить ее тогда, когда тебе захочется, - пообещала Урсула.

- Какой замечательный подарок! – воскликнула Аркетта, и спрятала лицо в ладонях, пятаясь скрыть эмоции.

Эта диадема из коралов, жемчуга и бриллиантов была создана прадедом, Джузеппе Сольяно, и составляла часть комплекта украшений – кольца, колье и браслета – которые были запечатлены на известном портрете Марии Луизы Австрийской, когда она стала герцогиней Пармы. А сейчас портрет императрицы висит в Лувре. В начале двадцатого века комплект был выставлен на лондонском аукционе, и деду Эдуардо Сольяно удалось заполучить ее. Сегодня диадема хранилась в сокровищнице семьи.

Маргарита, Присцилла и молодежь не осмеливались даже дышать, настолько их поразила инициатива Урсулы: она решила сделать счастливой тетушку Аркетту, которая не знала цены вещам и деньгам, да и деньгами она не умела пользоваться.

- Я не буду надевать ее на улице, потому что такую красоту наверняка украдут. Я надену ее этим вечером на ужин, - заявила Аркетта.

Маргарита объяснила ей со всей возможной нежностью:

- Этим вечером уже включили сигнализацию, и до завтрашнего утра мы не сможем достать твою диадему. Давай ты наденешь ее завтра вечером, хорошо?

- Хорошо. Я так счастлива!

- Завтра вечером ты станешь королевой, и мы устроим праздник, - уверила ее Маргарита, благодарная Урсуле за то, что она сделала счастливой ее дочь.

Все стали расходиться, дети разошлись по комнатам, Паола и Кристина отправились помогать пожилым горничным готовиться к ужину, а Урсула отправилась проводить Онорато.

- Так как все-таки прошла твоя миланская поездка?

- Незабываемо, я же говорила.

- Хочешь увидеться завтра?

- Сначала мне нужно поговорить с монсиньором Бартиромо. И мне нужно знать мнение донны Маргариты.

- Позвони мне сама. Завтра мы ужинаем с друзьями, мне очень хотелось бы, чтобы и ты пришла. Тебе позвонит Эмануэла, в любом случае.

Навстречу Урсуле выбежал Джанни, держа в руках телефон.

- Монсиньор Бартиромо, тебя.

Она взяла переносную трубку, ее сын наклонился, чмокнул ее в щеку и пробормотал: «Я люблю тебя, мамочка».

Урсула улыбнулась, а по телефону попросила священника о встрече.

- Если хочешь, давай увидимся сегодня в десять, у меня дома.

- Я приду.

Семья ждала ее. Она села за стол и огляделась. Все против обыкновения были молчаливы, наверное, каждый размышлял над словами Эдуардо. Урсула исподтишка рассматривала задумчивые лица детей. Саверио казался спокойным, он даже и не сомневался в том, что ему придется управлять предприятием. Уже много времени, еще со студенческой поры, он работал с отцом – как в лаборатории, так и за пределами офисов. Он знал все о ситуации на рынках «сырого» и обработанного коралла. Эдуардо доверял ему, и точно так же ценил креативность Кристины, которая в крохотной коралловой веточке видела будущий предмет искусства.

Паола, изучавшая океанографию, была экспертом по подводным водам, занималась исследованием состояния морей вместе с другими молодыми коллегами из Америки и Японии. Она с радостью участвовала в длительных экспедициях, из-за которых она не бывала дома месяцами. Урсула знала о ее романе с коллегой из Лос-Анджелеса. Однажды они поженятся, и Паола уедет за океан. А вот Джанни и Джульетта волновали ее больше всех. Вместе с остальными они выросли в лабораториях. Джанни в два года обработал коралловую веточку, сделав из нее шарик почти совершенной формы. Потом он постепенно отстранялся от кораллов и сейчас было ясно, что он понятия не имел, как распорядиться своим будущим. Он ужасно ругался со старшими братом и сестрами, обвинял их в том, что у них на глазах шоры, и частенько что-то замышлял с Джульеттой, которую Урсула считала очень легкомысленной.

Оба изображали из себя экспертов metal-музыки, и старались не пропускать ни одного концерта групп, которые Урсула считала развязными бескультурными грубиянами. Оба еле-еле учились и держались на расстоянии от старших брата и сестер, откровенно считавших их бездельниками. И несмотря ни на что, Джанни был ее любимчиком, Урсула прощала ему практически все, и считала его самым гениальным из своих детей. Точно так же бабушка любила Джульетту, потому что та была на нее похожа, и пожилая женщина старалась всячески радовать девушку.

Урсула глубоко вздохнула, и тихо сказала, озвучив тем самым свои опасения: «Тот факт, что папа доверил мне управление семьей, не означает, что я должна делать выбор за вас. Каждый из вас должен научиться нести ответственность за свою жизнь, нравится вам это или нет.