«Успеваем, неужели успеваем?!! Мы — первые!» — 1-с закричал от радости. Хотя они прошли только половину пути по суше, он понимал, что его Племя вырвалось вперед. Крики оранжевых, раздающиеся за спиной, на секунду сменились общим «О-о-ох!», потом закричали еще громче. «Навернулись, упали», — подумал 1-с. Вечером того же дня, вспоминая эти секунды, 1-с сильно удивился. Тогда, на состязании, ему даже в голову не пришло, что плот мог упасть на 2-а. Мозг был заполнен одним: «Вперед, вперед (биип!)»!

Еще до начала состязания 10-и понял, что на том отрезке, который предстоит преодолеть на суше, ему будет тяжелее всех. Плот, обманчиво легкий на воде, обрел пугающую массивность мокрого дерева, как только его вытащили из моря. И когда 10-и, прокричав своим командирским голосом: «Взяли!» (и Племя стало взваливать плот на плечи), почувствовал, что сейчас надорвется.

Но ничего не произошло, и он, с отстраненным удивлением осознал, что тяжесть, разложенная на восемь человек, уже не страшна, что он, 10-и, резво перебирает ногами вместе со всеми, неся плот к факелам. «Нормально, вынесла нелегкая…» — скакануло в голове у 10-и, но допрыгать до конца мысль не успела. Ноги 10-и помимо его воли и сознания подкосились, он споткнулся. Плот, лежащий на плечах, тут же обрел свой вес, всей тяжестью надавив на 10-и сверху. И он упал. 2-а, идущая сзади, налетела на него и чуть не упала. Из-за резкого перекоса оранжевые выронили плот. Возникла краткая неразбериха. Но они все-таки сумели быстро снять плот с упавших, и 10-и смог подняться. Он снова поставил плечо под общий груз, но знал, что донести прежнюю ношу до идола не сможет, и чуть просел, согнув ноги в коленях. Тогда его «порция» распределилась между двумя Игроками, 2-а и 11-и, стоящими спереди и сзади 10-и. Одиннадцатый был парень, но как смогла удержать плот такая хрупкая с виду 2-а, было непонятно.

Раздался краткий досадливый мат (кажется, 5-с). Они отставали, проигрывали синим настолько явно, что бороться не имело смысла. В экстремальных ситуациях у людей, бывает, появляются паранормальные способности. И сейчас 10-и почувствовал, о чем остальные Игроки подумали почти синхронно: «Бросаем эту дрянь. Все равно проиграли!»

Снова раздался мат, кто-то кричал: «Вперед, пошли! Не останавливаться!» И они побежали. Это кричали 12-б и 11-и, держащие плот спереди. Они увидели, что у синих происходит непонятная заминка. Противники остановились на середине пути и не двигались с места.

«Пошли, пошли!» — снова кричал 10-и. Они уже вышли на факельную дорожку, 16-о начала поджигать факелы. Разрыв между отстающими и лидерами стал стремительно сокращаться. А синие все стояли на месте.

«Мать твою! Мать твою!!! Он (биип!) не горит!!!» — Глаза 1-с налились кровью, он продолжал держать огонь около одного факела. Девушки скулили, 4-с, стоящий впереди, бешено орал: «Давай, давай. Вперед! (биип!)» Но у 1-с метался в голове голос Бога Игры: «Если хоть один факел останется незажженным, вы проиграли». И 1-с продолжал держать плот одной рукой: «Стоим!!!» Племя оранжевых тем временем сравнялось с ними и вышло вперед.

Еще несколько секунд факел по-прежнему не горел, заколдованный факел. И в горящем мозгу 1-с проскочило: «Они специально намочили факел. Мокрая пенька никогда не загорится. Они специально…» Только тогда он крикнул Племени: «Вперед!!» И увидел сразу, как в высоких руках идола (вернее, в одной руке) загорелось пламя. Оранжевые победили.

Они бросили плот (бревна глухо стукнули о песок). 1-с, еще не окончательно поверивший в эту подлость Богов, оглядел Племя. Лица 3-а и 8-а ничего не выражали, на них были только маски саркастических усмешек. У девушек, 6-е, 14-с, 15-и, были лица бесконечно уставших людей, на лбах повисли капли пота. Только сейчас 1-с подумал о том, каково было девчонкам тащить эту тяжеленную дуру, и, неожиданно для себя: «А молодцы девчонки. И эта, 6-е, тоже молодец. Хотя какая теперь разница… Продули…» Потом он посмотрел на 4-с и увидел, что глаза у того (один зрачок был залит кровью — лопнул сосуд) бешено вращаются, как у какой-то дьявольской куклы. 1-с был не из пугливых, но сейчас он почти испугался — такой дикостью и бешенством светился взгляд 4-с.

Потом… потом он оглянулся и увидел, что СБ уже вручает приз победившим — коробок со спичками. На секунду 1-с почувствовал прилив радости — он представил себе 2-а, зябко протягивающую руки к ночному огню. Но эту картинку заволокло кровавой пеленой перешедшего от 4-с бешенства — он встретился глазами с СБ, тот как ни в чем не бывало улыбался. 1-с рефлекторно шагнул в его сторону, СБ улыбаться перестал, но не отвел взгляда. После короткого поединка глазами 1-с почувствовал, что бесконтрольная злоба проходит. Но на ее место заползает чернильное пятно депрессии. «За что нас так?»

СБ услышал рычащие крики еще на улице. Зайдя в дом, в котором были расположены «третий глаз», хранилище аппаратуры и монтажная, он оказался в группе Смотрящих. Они все были здесь, стояли в коридоре, ведшем в смотровую, и молча курили. Из смотровой раздавалось рычание раненого льва. «СК бушует», — прокомментировал один из Смотрящих.

— Здравствуйте… — несмотря на многолетнюю дружбу, СБ продолжал обращаться к нему с уважительным «вы».

— (Бииип!). — СК не дал ему договорить, раздался только новый взрыв эмоций. СБ резко дернул головой — мимо пролетела пепельница.

— Нет, ты представляешь (бииип!)!

— Да знаю, я ведь сам там был.

— Да, был! И не проверил?

— Да что там проверять-то было? Или мне к каждому факелу со спичками нужно подходить? Ну кто мог знать, что какой-то (биип!), — СБ не употреблял в разговоре мата, обходясь чуть старомодными интеллигентными оборотами, но сейчас и он тоже завелся, — что какой-то местный обкуренный факел в воду уронит, а потом его вместе со всеми положит?!!

— Да? А что, так было? — СК по-прежнему тяжело дышал, но, кажется, самое страшное было позади.

— А как еще он мог намокнуть?

— Хм, наверно, действительно… Ох, знал же я, своих надо привозить! А то на билетах сэкономили, а теперь такая лажа… — СК болезненно поморщился: — Ты хоть можешь представить, что они сейчас чувствуют?

— Могу. — Голос СК сразу стал похоронным.

— Хочешь, сейчас микрофоны включу, послушаешь, как они нас называют?!!

— Да я представляю…

— Нет, такого ты себе представить не можешь! Елы-палы, что же делать теперь?!

— Что теперь убиваться? Мы же сами это все затеяли. По-любому, один должен сегодня уйти…

— Но я не могу, понимаешь, не могу, чтобы человек выходил из Игры, из моей Игры, с такими мыслями!

СК тяжело плюхнулся в кресло и замолчал, хлопая себя по карманам. СБ протянул ему пачку и зажигалку.

— Много курите, СК.

— Да иди ты… — Голос СК, по-прежнему мрачный, уже звучал мирно. — Что с местным пареньком-то этим сделали?

— А что ему, укурку, сделаешь? Ну, уволили. По ушам пару раз врезали…

— Кто врезал-то?

— Я.

— Игроки видели?

— Нет.

— Ну и ладно. Игра должна продолжаться. Слушай, СБ, пожалуйста. — Голос СК зазвучал просительно, почти униженно: — Ты же знаешь, как я тут зашиваюсь… Не в службу, а в… В общем, можешь впредь все еще и сам проверять? Что я не успею?

— Ну, конечно. О чем разговор…

— Ох… Жалко их…

— Жалко. — СБ тоже закурил.

Оранжевые сидели у костра в круг, одинаково выставив вперед руки, ладони открыты. Они провели без тепла всего три полных дня, и это были три дня на тропических широтах, но сейчас, всем телом впитывая живое тепло костра, они уже не представляли, как у них получалось прожить эти дни без огня.

Племя тихо переговаривалось, кажется, первый раз с момента высадки все были вместе и разговаривали не о том, где лучше поставить дом и как добыть еду. Три дня без еды — для некоторых это был нереально страшный срок, но теперь все чувствовали себя вполне сносно. В тепле огня им всем было хорошо и уютно. Даже разговор, текший по кругу, был каким-то тихим и пушистым — Игроки стали рассказывать о своих последних днях перед Игрой. Молчал только один Игрок.