Затем пришло понимание. Осознание случившегося взорвалось в его мозгу, как бомба с часовым механизмом. Мозг пронзила паника, он начал действовать. Дик ударил Айрис в грудь кулаком левой руки, а потом правой в шею. Она упала. Затем босой ногой он ударил ее в живот, а когда Айрис согнулась пополам, ударил ее по затылку ребром ладони, от чего она упала лицом вниз. Внезапно паника начала усиливаться, словно один взрыв вызывал другой. Перепрыгнув через распростертую Айрис, он ринулся к шкафу за одеждой, затем остановился и подобрал с пола револьвер, выпавший из руки Айрис. Он и не посмотрел на Мейбл, понимая, что она мертва. Он вообще старался не думать об этом. Вдруг понял, что в револьвере нет пуль, во-первых, и что он все равно чужой, во-вторых. Тогда Дик разжал пальцы так, словно револьвер был раскален добела, и тот упал на пол.

Затем он бросился к шкафу. Он не мог повернуть рукоятку двери. Половина мозга изрыгала проклятия, вторая — возносила молитвы. Он опасался, что еще немного, и здесь будет полиция. И до стрельбы было достаточно криков, чтобы мертвые восстали от вечного сна. Дик понимал, что в этом благопристойном доме кто-то уже позвонил в участок. Пора было сматываться, и поскорее. Иначе каюк! Вот-вот заявится полиция. Но сперва надо было одеться. В этом респектабельном негритянском квартале всегда найдется ублюдок патрульный, который может остановить его, заподозрив неладное. А он даже не вооружен.

Дик попытался быстро одеться. Скорее, скорее, сигналил мозг. Но пальцы не слушались. Семь столетий ушло, чтобы застегнуть рубашку, и еще лет триста, чтобы завязать шнурки.

Дик подскочил к зеркалу, проверить, нет ли предательских следов борьбы, но, хотя лицо его и посерело, а глаза почернели, никаких царапин не обнаружилось. Что лучше: съехать на лифте на пять этажей, а потом пройти остаток пути пешком или воспользоваться пожарной лестницей и уйти через крышу? Дик не знал, как устроены эти дома, на одном ли уровне крыши жилого комплекса и можно ли по ним уйти. В глубине сознания копошилось мутное ощущение какой-то утраты. Потом он осознал, что это Айрис. Страх шептал ему: «Пойди в комнату и добей ее, пусть замолчит навсегда».

Он двинулся было в гостиную, но тут в дверь забарабанили. Он подбежал на цыпочках к окну в ванной, выходившему на пожарную лестницу, быстро открыл его и не колеблясь вылез на лестницу. Размышлять было некогда. Он не чувствовал под собой ног, когда спускался по железным перекладинам лестницы. Глаза его обшаривали окна.

Пожарная лестница выходила на маленькую частную улицу, и его могли заметить или те, кто на ней находился, или обитатели квартир. Будучи на полпути вниз, Дик заметил край занавески, высовывавшейся из открытого окна. Не долго думая он нырнул в окно. Это была точно такая же квартира, как и та, в которой он был раньше. В спальне, куда он попал, не было никого. Он двинулся, ступая на носки и моля Бога, чтобы в квартире никого не было. Впрочем, даже если там свадебный пир, его это не остановит. Он вышел в холл. Из кухни доносилось женское пение. Дик проследовал к входной двери. Она была заперта на замок и закрыта на цепочку. Он попытался открыть ее, не производя шума. Затаив дыхание, он повернул замок, снял цепочку. Его закрутило в водовороте летящих секунд. Пение прекратилось. Он быстро открыл дверь и пробежал через лестничную площадку к служебному входу. Он как раз успел закрыть дверь, как женский голос воззвал: «Генри? Ты где?»

Он ринулся вниз по лестнице, словно пикирующий бомбардировщик, и остановился, лишь когда оказался в подвале. Он услышал шаги за дверью и попытался сделать невинное лицо и сочинить историю, как он здесь оказался. Но шаги смолкли. Осторожно он приоткрыл дверь, заглянул в подвал. Никого. Он двинулся в направлении, откуда послышались шаги, и подошел к двери. За ней были короткий лестничный пролет и железная дверь с замком. Он отпер его и, приоткрыв дверь, выглянул в щелочку.

Он увидел 113-ю улицу. По ней разгуливали цветные жители района в летних костюмах. Двое уписывали арбуз из фургона, где их держали на льду. Вокруг тележки мороженщика собрались дети, угощаясь наструганным мороженым, политым разноцветным сиропом из бутылок. Другие дети играли на улице в мяч. Женщины громко переговаривались. Ругаясь на чем свет стоит, по тротуару, шатаясь, брел пьяный. Слепой нищий, постукивая палочкой, шел по кромке тротуара, громыхая мелочью в оловянной кружке. Собака какала на тротуаре. У церкви на ступеньках, в тенечке, сидели негры и обсуждали взаимоотношения белых и черных.

Дик вышел из дома, перешел улицу и вскоре растворился в гигантском черном море, имя которому Гарлем.

Когда Гробовщик и Могильщик явились на дежурство в восемь вечера, лейтенант Андерсон сказал:

— Вашу машину обнаружили на углу 163-й улицы и Эджком-драйв. Вам это что-нибудь говорит?

Гробовщик прислонился к стене в темном углу, где лейтенант не мог видеть выражения его лица, но Андерсон услышал нечто похожее на фырканье. Могильщик уселся на лейтенантов стол, почесывая подбородок. Со спины не видна была кобура его револьвера под пиджаком, зато чуть согнутые плечи выглядели еще мощнее. Он помолчал и хмыкнул:

— Мне это говорит, что ее украли. А ты что думаешь, Эд?

— Или украли, или она уехала сама.

Андерсон недоуменно переводил взгляд с одного на другого:

— Так украли или нет?

— Ну а если украли? — снова хмыкнул Могильщик.

— Неужели это сделали наши цыплятки? — спросил Гробовщик.

Лейтенант слегка покраснел и покачал головой. Он не всегда понимал юмор своих асов-сыщиков, и порой это ставило его в тупик. Ему было ясно одно — они не придавали значения пропаже машины: когда они чуяли след, атмосфера вокруг мигом делалась наэлектризованной.

Так и случилось, когда он сказал:

— Мы арестовали женщину Дика О'Хары по обвинению в убийстве.

Оба сыщика окаменели и промолчали. Они понимали, что сейчас услышат историю. Они замерли в ожидании.

— Ее арестовали в квартире того самого Джона Хилла из движения «Назад в Африку», которого вчера убили. Жена Хилла Мейбл получила пять пуль. Когда приехала полиция, она уже скончалась. Обе женщины были совершенно голые, в синяках и царапинах — похоже, они сильно подрались. Соседи вызвали полицию еще до стрельбы — когда они услышали женский скандал. На полу нашли револьвер 32-го калибра. Из него недавно стреляли. Похоже, это и есть орудие убийства, но сейчас с ним разбираются баллистики. Отпечатки пальцев Айрис были на рукоятке, отчасти они смазаны отпечатками пальцев мужчины. Не исключено, что это и есть Дик О'Хара. Ребята из «убийств» проверяют его по картотеке, и скоро мы будем все знать наверняка.

Гробовщик и Могильщик обменялись взглядами, но промолчали.

— Айрис утверждает, что Дика в квартире не было. Часом раньше ока покинула свою собственную квартиру — якобы чтобы увидеть Дика, но клянется, что его там не застала. Она сбежала из-под надзора, пойдя на хитрость, — вы еще об этом услышите. Она утверждает, что между ней и Хилл вышла размолвка, она вырвала револьвер у нее из руки и он случайно выстрелил. Она говорит, что скандал произошел по личным мотивам и не имеет никакого отношения к налету. Причин размолвки она не назвала.

Детективы переглянулись, словно их одновременно осенила одна и та же идея.

— Хотите побеседовать с ней? — спросил Андерсон. Детективы опять переглянулись, и Могильщик спросил:

— Сколько времени прошло между стрельбой и появлением патрульных?

— Две с половиной минуты.

— Этаж?

— Седьмой, но лифт там скоростной, и он успел бы спуститься и уйти до появления полиции, — сказал Андерсон, догадавшись, о чем подумали его асы.

— Вряд ли, если он был тоже раздет.

— А в этом районе на улицу выходят как следует одевшись, — добавил Могильщик.

— Целиком и полностью, — заключил Эд.

— В ванной было открыто окно, выходящее к пожарной лестнице, — сказал Андерсон, — но никто не видел, как он спускался. — Он взглянул на отчеты перед ним и продолжал: — Женщина с четвертого этажа сказала: кто-то открывал ее входную дверь, а когда она вышла посмотреть, цепочка была снята. Из квартиры ничего не пропало. Окно на пожарную лестницу было открыто, но хозяйка сказала, что сама открывала его. Отпечатки, которые могли остаться на дверной ручке, были стерты: приходил и уходил ее сын, а подоконник она сама протерла тряпкой.