В беспорядочном мире, взятие на вооружение идеи собственной сексуальности может казаться привлекательной стратегией. Но, как сказал Рильке: «В конце концов, мы зависим именно от нашей незащищенности». Незащищенность может быть достаточной позицией только когда мы осознали свою окончательную сущность как обладающую бесконечными ресурсами - то есть, в нашем открытии, что человеческие существа наделены душой. У нас есть высший смысл и простодушие, которые нельзя отнять, ибо они неотделимы от нас даже смертью. Милосердные и всепрощающие, мы живем душой.

Даже в самых мучительных условиях душа поддерживает нас - не всемогуще, но неисчерпаемо. Отсюда высокий дух трагедии: необыкновенная способность выносить и преодолевать неблагоприятные и даже ужасные обстоятельства составляет часть человеческого состояния. Нередко именно трагедия обнаруживает чувство души, более глубокой, чем личность-самость - повседневный агент души. Мы обнаруживаем, что являемся большими, чем когда-либо думали наши личности. В духовной психологии души, принятое в популярной психологии понятие «пережившего» прошлое злоупотребление дополнительно очищается от обертонов жертвы. Душа как наша сущность излучает врожденное достоинство, которого не может коснуться мирское злоупотребление.

Осознание благоговения перед способностью души переносить все сопровождается страхом, ибо она означает, что если случится ужасное, мы способные его переносить, и потому, мы неизбежно будем проходить через такие немыслимые испытания. Такая сила не может быть доброй вестью для ограниченной личности-самости, о которой говорит психология, и недаром. Ведь ограниченная личность-самость с великим страхом «узнает», что не может выносит самые ужасные из возможностей. Чтобы понимать глубину такой стойкости, мы должны познавать душу - и это знание радикально преобразовало бы большую часть современной психологии.

Утратив чувство прочных духовных ресурсов души, наша демистифицирующая психология пришла к убеждению, что личность-самость лучше всего восстанавливать путем создания крепких границ вокруг ее периферии и «овладения собой». Но границы - это просто еще один протезный словесный инструмент, подобное костылю средство для достижения какой-то цели; конечно, оно не может точно отображать эротическую реальность.

Как сказал Мартин Бубер: «Каждое Оно ограничивается другими; Оно существует только в силу ограниченности другими. Но когда говорят о Ты, никакой вещи нет. Ты не имеет никаких границ» («Я и Ты», стр. 4).

Цель не в том, чтобы возводить границы, а в том, чтобы чувствовать уважение, и разделять его с другими. Эта цель лучше достигается путем понимания духовной стойкости и невероятной гибкости удивительной души, составляющей нашу неотъемлемую природу.

Недавно введенная в употребление метафора «убийства души» -- это особенно пышная сверх-драматизация, используемая для того, чтобы подчеркивать ужасающие последствия плохого межличностного обращения (и, возможно, для того, чтобы сдерживать будущих преступников). Однако, в отличие от тела, душу нельзя убить, равно как она не может быть «ранена»,чтобы затем «переживать» такие удары. Опустошения, злоупотребления, и кризисы - это препятствия, которые, если они преодолеваются из целостности души, будут смягчать нас и делать более зрелыми - иногда, даже объединять нас преобразованном отношении с нашими оппонентами.

В то время, как понятие ранения возбуждает своего рода пафос, который оставляет нас меньшими, чем мы были, понятие встречающихся препятствий порождает смелость и тревожную реакцию, в которой мы остаемся цельными и продолжаем участвовать в наших жизнях. Таким образом, с одной стороны, восприятие наших трудностей как ранящих или убивающих требует укрепления границ (против «другого») и обладания собственной силой (взятия ее обратно от «другого»). С другой стороны, понимание наших трудностей как препятствий, вызывающих к жизни более скрытые силы наши душ в незащищенной жизни в необыкновенно уязвимой тайне взаимного почтения друг к другу. Различия между этими двумя лингвистическими путями через превратности судьбы могли бы быть самым важным в мире, поскольку каждый ведет к созданию другого мира самостей и других. Ведь, как отмечал великий лингвист Людвиг Виттгенштейн, «представлять себе язык значит представлять себе форму жизни» («Философские исследования», стр. 8).

Гомосексуальная тайна

С точки зрения эротической тайны, мы являемся гомосексуальными, коль скоро нам нравится другой мужчина или другая женщина. Лишь вследствие сведения эротической тайны к сексуальному желанию и, возможно, к способности воспроизводить потомство, многим гетеросексуалам становится трудно понять гомосексуальность. Почему сексуальное желание привлекает мужчин к другим мужчинам и женщин к другим женщинам? Если на то пошло, почему мужчин и женщин влечет друг к другу?

Ответ снова касается чуда и удивления, а психологические, биологические, или религиозные концепции просто затуманивают сверхъестественность эротического влечения своими интерпретациями, исследовательскими данными, и суждениями. Путь, который ведет человека к людям, которых он или она любит, столь же многослоен и загадочен, как течения в океане.

Способность видеть красоту в другом человеке в такой степени, что возникает страсть - это знак индивидуальной восприимчивости, ибо именно наша капитуляция перед другим делает его привлекательным, в той же мере, в какой именно красота другого побуждает нас к добровольной капитуляции. Двое мужчин или двое женщин могут испытывать в контексте своего разделения пола не только страсти желания и сублимации, но даже возбуждаемые друг другом страсти воспроизведения потомства, предполагающие создание общего дома. Они могут отчасти или открыто огорчаться, что, как и в случае бесплодной гетеросексуальной пары, тайна отказывает им в оплодотворении.

Зашифрованные сигналы обольщения, и переодевания, раскрывающие «истинное Я»; сверх-охраняемая частная жизнь, когда домом становится уединение; любовь как личная борьба за то, чтобы принять и потом, надо надеяться, получать удовольствие; «отличие» от других, описываемое ими, но скрытое от самого человека - таковы лишь некоторые неоднозначности скрытости в гомосексуальной тайне.

При тантрическом целибате в однополой любви и ухаживании может не быть ничего необычного. Группы мужчин или женщин - гомосексуалов, бисексуалов, или нормальных - могут разделять многие сублимационные практики, обнаруживая, что предпочтение, как и желание, можно сублимировать.

Глава 4

Выбор тантрической сублимации

Путь к исследованию сублимационной стороны эроса может быть весьма непредсказуемым.

У Эда и Марсии уже были другие совместные сексуальные приключения; они разыгрывали свои излюбленные фантазии, и часто устраивали себе романтические путешествия по выходным. Однажды, у Эдда возникла более любопытная идея, и он спросил у Марсии -- что если им наращивать свое желание друг друга в течение пары месяцев, прежде чем выражать его сексуально. В течение четырех месяцев они испытывали сильное влечение друг другу, прежде чем занялись любовью. Затем они открыли для себя тантрическую сублимацию, которая естественно подходила к их тновому сексуальному ритму.

Майк, шестнадцати лет, поехал на практический семинар по йоге вместе со своей матерью, и услышал, как брахмачарья способствует развитию личности. Ему нравились йога и медитация, и он решил попробовать и брахмачарью.

Мэри надоели свидания с парнями, которые даже не удосуживались позвонить ей на следующий день, и то, в какой степени секс начал управлять ее жизнью. Противозачаточные средства и аборт вызывали у нее тяжелые чувства. Тантрическая сублимация дала ей конструктивный выход из положения. Теперь она чувствует, что к ней вернулась ее открытость, она отказалась от противозачаточных средств, и может не стыдиться своей жизни.