– Похоже, – сказал Инек, – у тебя уже не осталось надежды сохранить станцию здесь, на Земле.

– Почти никакой, – ответил Улисс. – Но у тебя есть выбор. Ты можешь остаться на Земле и жить обычной жизнью земного человека, а можешь, если захочется, получить место на другой станции. В Галактическом Центре надеются, что ты выберешь последнее и продолжишь работу.

– Значит, все уже решено?

– Боюсь, да, – сказал Улисс. – Извини, что на этот раз я прибыл с плохими новостями.

Инек сидел словно в оцепенении. Плохие новости! Это еще мягко сказано. Конец всему!

Рушился не только его собственный мир, но и все надежды Земли. Без станции планета снова окажется в глуши, на задворках Галактики – без надежды на помощь, без шансов на признание, без понимания того, какой чудесный, большой мир ждет людей за пределами Солнечной системы. Одинокое, беззащитное человечество, оступаясь и ошибаясь, пойдет прежним путем к своему слепому, безумному будущему.

Сиятель оказался в летах. Окружавшее его золотое сияние давно потеряло искрометный блеск молодости. Оно уже не слепило, как у молодых веганцев, а заливало все вокруг мягким, густым, теплым светом. Держался он с большим достоинством, а мерцающий белоснежный хохолок на макушке – не перья, не волосы, а что-то совсем непонятное – придавал ему сходство со святым. В лице мягкость, чуткость – иногда такие лица с множеством добрых морщин можно увидеть у стариков и здесь, на Земле.

– Мне действительно жаль, что наша встреча вызвана подобными обстоятельствами, – обратился он к Инеку. – Но тем не менее я рад знакомству, поскольку мне уже рассказывали о тебе. Не так часто случается, что смотрителем станции работает существо с планеты, которая не входит в галактическое содружество. Признаться, именно поэтому ты меня и заинтересовал. Я все пытался представить, каким ты окажешься на самом деле.

– Опасения в данном случае были излишни, – произнес Улисс немного резко. – Я за него ручаюсь. Мы давние друзья.

– Да, я забыл. Ведь ты его и нашел, – сказал сиятель, потом окинул комнату взглядом. – Еще одно существо. Я не знал, что их будет двое. Мне говорили только про одного.

– Это друг Инека, – пояснил Улисс.

– Значит, произошел контакт? Контакт с планетой?

– Нет, контакта не было.

– Тогда нарушение секретности?

– Может быть, – сказал Улисс, – но при таких обстоятельствах, при которых и я, и ты были бы вынуждены поступить так же.

Люси поднялась со своего места и двинулась через комнату к ним – медленно, спокойно, словно она плыла.

Сиятель обратился к ней на посредническом языке:

– Я рад познакомиться с тобой. Очень рад.

– Она не разговаривает, – сказал Улисс. – И слышать ей тоже не дано. Она лишена возможности нормального общения.

– Зато она наделена другими способностями, – сказал сиятель.

– Ты так полагаешь? – спросил Улисс.

– Даже не сомневаюсь.

Сиятель сделал несколько шагов навстречу Люси. Та стояла не двигаясь.

– Оно… вернее, она… насколько я понял из твоих слов, это женщина, она совсем меня не боится.

– Она не испугалась даже меня, – усмехнулся Улисс.

Сиятель протянул руку Люси. Та несколько секунд стояла неподвижно, затем подняла свою руку и коснулась пальцев – скорее даже щупалец – сиятеля.

Инеку на мгновение показалось, что окутывающее веганца золотое сияние обволокло и ее. Он моргнул, и наваждение – если это было наваждение – исчезло: в ореоле золотистого света стоял один только сиятель.

Но почему, подумал он, Люси не испугалась ни Улисса, ни веганца? Может быть, она действительно видит сквозь внешнюю оболочку или как-то ощущает скрытую в этих существах человечность (помоги мне бог, я даже сейчас думаю не иначе как земными понятиями!). А если так, то, может, в ней самой есть что-то такое, чего обычным людям не дано. По происхождению и по виду она, безусловно, человек Земли, но ее не коснулось деформирующее влияние земной культуры. Таким, возможно, был бы человек, если бы его не стесняли узкие рамки правил поведения и условностей, которые с годами затвердевают и превращаются в законы, определяющие отношение к жизни.

Люси опустила руку и вернулась на диван.

– Инек Уоллис, – произнес сиятель.

– Я слушаю.

– Она твоей расы?

– Да, конечно.

– Но она совсем другая. Как будто вы принадлежите к двум различным цивилизациям.

– На Земле только одна раса людей.

– А есть еще такие же, как она?

– Я не знаю.

Тут к сиятелю обратился Улисс:

– Кофе. Ты не хочешь кофе?

– Кофе?

– Совершенно удивительный напиток. Одно из наивысших достижений Земли.

– Мне этот напиток не знаком. Пожалуй, я откажусь, – ответил сиятель и обратился к Инеку: – Ты уже знаешь, зачем я здесь?

– Похоже, знаю.

– Как это ни печально, – сказал сиятель, – но я вынужден…

– Если ты не возражаешь, – предложил Инек, – давай считать, что протест уже выражен и выслушан. Я заранее его принимаю.

– Может, так оно и лучше будет, – сказал Улисс. – Похоже, это избавит нас троих от довольно болезненной процедуры.

Сиятель все еще сомневался.

– Конечно, если ты считаешь, что должен… – сказал Инек.

– Нет, – ответил сиятель. – Меня вполне удовлетворит, если ты великодушно примешь мой невысказанный протест.

– Согласен, но с одним условием. Я хочу убедиться, что это обоснованное обвинение. Мне нужно сходить и проверить.

– Ты мне не веришь?

– Здесь дело не в доверии. Просто раз есть возможность проверить, я не могу принять обвинение против меня самого и моей планеты, не сделав хотя бы этого.

– Инек, – обратился к нему Улисс, – веганцы всегда проявляли доброе отношение к Земле. Им и сейчас не хотелось затевать это дело. Они так старались защитить и Землю, и тебя…

– Ты хочешь сказать, что я поступлю неблагодарно, если не приму это обвинение на веру?

– Извини, но я именно это и хотел сказать.

Инек покачал головой:

– Долгие годы я стремился понять и принять этику и образ мышления существ, что проходили через мою станцию. Я отталкивал в сторону свои человеческие инстинкты и привычки. Пытался понять чужие точки зрения, проникнутые иным видением мира, хотя порой это оказывало губительное воздействие на мое прежнее мировоззрение. Но я счастлив, что мне выпала такая доля, что мне представился шанс вырваться из узких земных рамок. Несомненно, я что-то приобрел, но Земли это не коснулось – только меня одного. Однако сейчас происходит нечто такое, что скажется на судьбе всей Земли, и я должен подходить к этому как житель планеты Земля. Сейчас я не просто смотритель галактической станции.

Ни один из его гостей не ответил. Инек подождал еще немного, но инопланетяне по-прежнему молчали, и он направился к двери.

– Я скоро вернусь, – сказал он, затем произнес кодовую фразу, и дверь поползла в сторону.

– Если ты позволишь, – обратился к Инеку сиятель, – я пойду с тобой.

– Хорошо. Идем.

Снаружи было темно, и Инек зажег фонарь. Сиятель следил за его действиями, не отрывая настороженного взгляда.

– Ископаемое топливо, – пояснил Инек. – Фитиль пропитывается им и горит.

– Но у вас должны быть более совершенные системы. – Сиятель был несколько ошарашен.

– Они есть, – ответил Инек. – Это я несколько старомоден в своих привычках.

Он шел впереди и нес в руке фонарь, отбрасывавший небольшой круг света.

– Какая дикая планета! – сказал сиятель.

– В этих местах, пожалуй, да. Но у нас есть и совсем освоенные регионы.

– Нашей планетой мы овладели целиком. Там все давно распланировано.

– Я знаю. Мне доводилось разговаривать со многими веганцами и слушать их рассказы о своей планете.

Они дошли до сарая.

– Может, ты хочешь вернуться? – спросил Инек.

– Нет, – ответил сиятель. – Мне это даже интересно. А вот там что – дикие растения?

– Мы их называем деревьями.