— Хватит на три полборща, на две порции котлет и на один компот, — сказал Прохоров, — в порции по две котлеты, наедимся.

Игорькова тень тихонько, но очень грустно вздохнула:

— Мне не надо. Я так.

— Почему это тебе не надо?! — рассердился справедливый Прохоров и покраснел, глядя на Игорькову тень. — А чем же тебя кормить?

— Ничем. Я так.

— Не врёшь?

— Не вру. Мне запаха хватает.

— А, — сказал Прохоров и опять посчитал мелочь. — Возьмём два полборща, одну порцию котлет, два компота, а остальные денежки — на кино.

Старикашка Гусёк обидчиво поджал тоненькие губы.

— Мне котлеты вредны. Мне лучше манную кашу. И компота не нужно! Он из консервов, а всякие консервы нехороши для печени.

«Вот привиреда», — подумал Прохоров, но возражать не стал, да и до споров ли тут было? Возле них остановилась милицейская машина.

Участковый милиционер Николай Николаевич опустил стекло и, приложив руку к козырьку, спросил у почтенного старичка:

— Гражданин, вы давно гуляете с внуком?

— С кем? — испугался Гусёк.

— Со мной, прошептал Прохоров и схватил старичка за руку.

— Ах, с ним! Десять часов.

— Десять часов?

— Дедушка закаляет меня! — сказал Прохоров. — Он хочет, чтобы я вырос космонавтом.

— Вон как! — удовлетворённо улыбнулся Николай Николаевич. — А не встречались ли вам трое мальчиков?

— По двое встречались, — запинаясь, ответил старичок, — а по трое — нет.

— А не попадался ли вам мальчик, который всем показывает кулаки?

— Кажется, не попадался.

— Но, может быть, вы видели девочку с зелёными лентами в косах?

— Нет! — выкрикнул Прохоров.

— Не-ет?! — милиционер посмотрел на него внимательно и долго.

— Их много тут бегает, и с зелёными, и с красными, и с белыми лентами, — выручил старикашка Гусёк.

Участковый милиционер Николай Николаевич козырнул, и машина уехала.

— Скорее в столовую, — шепнул Прохоров, но остался на месте.

Мимо прошёл автобус, а в автобусе возле окошка сидела девочка с зелёными лентами в косах.

«Если её ищет милиция, значит, всё это натворила она», — осенило Прохорова.

— Ребята, за мной! — крикнул он своим, но не побежал. С хромым старикашкой за автобусом не угонишься.

— Вот вам двадцать копеек, — сказал Прохоров, — и ступайте в кино. Я пойду искать девчонку.

— Меня по детскому билету не пустят! — старикашка Гусёк опять поджал свои обидчивые губы.

— Ах, да! Держи сорок копеек, а тебе…

— А мне не надо денег, — сказала печально Игорькова тень.

— Верно, — согласился Прохоров.

Самыми тёмными улицами шёл Прохоров к фонтану «Трёх китов». Наверное, он шёл к фонтану потому, что именно там началась вся эта история. Когда Прохоров добрался до фонтана, в парке было светло, взошла луна.

На мраморном барьере, натянув платье на коленки, сидела девочка. У Прохорова сердце заколотилось так сильно, что девочка вздрогнула:

— Ах, это ты!

— Я, — сказал Прохоров.

— Иди сюда, посмотри, как мерцает вода.

Прохоров послушался и подошёл.

— Он оказался обманщиком, — сказала девочка.

— Кто?

— Тот, кто прислал письмо. — Она протянула Прохорову конверт. — Дома № 888 в вашем городе нет. Понимаешь, он написал не мне, а в нашу школу волшебников.

— Волшебников? А разве есть такая школа?

— Конечно. Ведь я оттуда. Нам написали, что у вас все мальчики и девочки трусы и зазнайки, лентяи, хулиганы и вруны. И тогда меня послали вам на помощь, а письмо оказалось обманным.

— Постой, постой! — Лицо у Прохорова стало сердитым. — А ведь я знаю, кто это написал! Это написал мой сосед Стасик. Он пишет в стенную газету всякую критику, но всегда подписывается «Ученик соседней школы».

— Вот ему-то и нужна моя помощь! — сказала девочка озабоченно. — Но я уже не успею. Через час отходит мой поезд, а мне надо освободить от чар всех, кого пришлось подлечить.

— Тогда всё равно надо бежать к Стасику! — обрадовался Прохоров. — У него отец работает на «скорой помощи». Он выручит.

Стасик провёл нежданных гостей в комнату, посмотрел на Прохорова, на незнакомую девочку с зелёной лентой в косах, на часы:

— Что-нибудь случилось?

— Случилось, — буркнул Прохоров. — Твоё письмишко?

Стасик взял письмо и немножко покраснел.

«Если соврёт, — подумал Прохоров, — хорошо бы его вот этой люстрой с подвесками по башке шарахнуло».

— Это письмо, — тянул слова Стасик, — это письмо… написал… не…

Люстра угрожающе поползла вниз.

— Так же можно человека убить! — испугалась девочка-волшебница, оттаскивая Стасика в сторону.

— Это письмо написал… я, — пролепетал Стасик, поглядывая на люстру, — но я не думал, что оно дойдёт. Я пошутил.

— Силой волшебства, — сказала девочка, которой я владею, приказываю тебе отныне быть смелым, скромным, щедрым, работящим, весёлым, правдивым, верным.

— А теперь, — сказал Прохоров, — звони отцу: нужна машина «скорой помощи».

Но позвонить не успели. Раздался звонок, и, когда дверь открыли, на пороге увидели участкового милиционера Николая Николаича.

— Разрешите? — спросил он, проходя в комнату. Следом за ним вошли бабушка в гимнастёрке, девочка — копия шоколадника Ромы, хулиган Гришка, старикашка Гусёк и еле приметная на электрическом свету Игорькова тень.

— Итак, надо было решить эту нашу задачку со многими неизвестными, — сказал Николай Николаич, пристально глядя в глаза девочке с зелёной лентой в косах, — не так ли, товарищи?

Девочка ужасно покраснела.

— Да, конечно, — прошептала она, — я сию минуту. Но мне нужна кофейная гуща, морковка, лавровый лист, бобы…

— У нас только фасоль, да и та консервированная! — испугался Стасик.

— Подойдёт? — спросил Прохоров.

— Подойдёт, пожалуй, — не очень уверенно сказала девочка. — Где у вас кухня?

Через пять минут в кастрюльке кипела вода, пахло лавровым листом.

— Отвернитесь, — попросила девочка Стасика и Прохорова.

Ребята отвернулись, и тотчас запахло незнакомыми цветами, из кастрюльки повалил фиолетофый пар. Николай Николаич ворвался на кухню.

— Пожар?

— Нет, нет! — сказала волшебница. — Пусть на кухню войдут заколдованные.

Все пришли.

— Кригли, рогли, старкарай! — крикнула волшебница и трижды перекрутилась на левой ноге.

Сразу на кухне стало тесно. Ромина мам держала за руку бабушку ромы, а бабушка Ромы держала за руку самого Рому. Гусёк стал Гуськом. Игорёк — Игорьком.

— Так, — сказал Николай Николаич, — будут ли ко мне вопросы, предложения, заявления?

— Нет! — сказали все.

Но Прохоров поднял руку:

— Нельзя ли гостью на вокзал подвезти? У неё поезд уходит.

— Конечно, можно!

— Мы все её проводим! — сказала Ромина бабушка.

— Да! Да! Да!

— До отправления поезда осталось пять минут, — объявило вокзальное радио.

Девочка с зелёной лентой в косах вошла в вагон, подошла к окну и помахала рукой своим новым друзьям.

— А как же тебя зовут? — спохватился Прохоров.

— Меня зовут Уга-дай-те.

— Гадать-то уже нет времени, — сказал Прохоров, взглянув на часы.

И вдруг они оба, Прохоров и Уга-дай-те, схватились обеими руками за головы и воскликнули в один голос:

— А львёнок?

Уга-дай-те быстро шептала какие-то непонятные слова, но всем было ясно: это не те слова, какие ожидает на крыльце музея окаменевший Витя.

— Я забыла, — прошептала девочка в отчаянии, — я забыла заклинание.

— До отправления поезда осталась одна минута — объявило вокзальное радио.