Сдам ему содержимое багажника и устрою такое небо в
алмазах... он у меня сам улицы патрулировать начнет, чтобы в
городе порядок соблюдался, и шпана на улицы носа высунуть
не смела! А плюгавого... плюгавого пусть вешает на городской
площади. Никто не должен безнаказанно поднимать руку на...».
Перебрав несколько вариантов, он мысленно присвоил Саше
расплывчатый ярлык «моё». Пока этого достаточно.
сАша
Мчаться домой пришлось очень быстро: хочешь, не хочешь, надо переодеться в рабочую одежду, чтобы товарищи по бригаде не задавали идиотских вопросов
по поводу парадно-выходного вида. Сумки с вещами, о которых
напомнил Арек, Саша, поколебавшись, оставил в особняке — с грузом не побегаешь.
«Не стоило пить вторую чашку кофе... Это у наместников рабочий день с девяти начинается. А рабочему бригады по благоустройству города положено являться на сборный пункт к восьми утра!».
Задраенная на ржавую щеколду калитка украла еще три минуты утекающего сквозь пальцы времени.
— Ну... утро понедельника... — прошипел Александр, струдом отодвигая заедающий засов.
Калитку он не потрудился даже прикрыть — все равно через
пять минут придется бежать на улицу. Ступеньки лестницы
жалобно заскрипели, напоминая прыгающему по ним человеку:
«Дом стар, стар, осторожнее!».
— Твою налево!
Он остановился, как вкопанный, позабыв о штрафе за
опоздание на работу, судорожно втянул в себя воздух и
попытался удержать внутри подкатывающий к горлу завтрак.
На стареньком вытертом коврике, перед порогом его квартиры
лежал окровавленный трупик крысы. Вид вспоротого брюха
заставил Сашу перегнуться через перила и выложить на листья
кампсиса и кофе, и столь любимые Ареком булочки с кунжутом.
— Какая ж тварь сподобилась такой сюрприз оставить? —
пробормотал он, вытаскивая из кармана платок и утирая рот.
Еще раз ругнувшись, Александр отпер дверь. Вошел в
прихожую, отыскал половую тряпку, подавляя брезгливость,
поднял дохлятину и отнес сверток в развалины на соседнем
участке. Вернувшись к двери, он переступил через заляпанный
кровью коврик, тщательно вымыл руки и начал переодеваться,
лихорадочно раздумывая: кому, ну кому, скажите на милость,
понадобилось подбрасывать ему под дверь потрошеную крысу?
«Теоретически... хм... это могли сделать пьяные подростки...
хулиганы... но что пьяным подросткам делать на моей
лестнице?».
— Розалия Арсеньевна... — драгоценные минуты убегали,
но соседку не так-то просто застать во дворе, и дверь на стук
она, скорее всего, не откроет. — Розалия Арсеньевна, а вчера
приходил кто-нибудь чужой? Вы не видели? Случайно, из
окошка... может быть, ко мне по лестнице кто-то поднимался?
Вам же слышно, когда ступени скрипят!
— Я никого не видела. И ничего не слышала, — ответ был не прохладным — бесцветным. Моя хата с краю...
— А во сколько вы калитку на засов заперли?
— Я не помню.
— Спасибо! — прокричал Александр в закрывшуюся дверь.
Он заработал предсказуемый штраф за опоздание, но почти не расстроился. Мысли занимала крыса — вернее, не столько крыса, сколько личность человека, сделавшего столь странный намёк.
«Только записки не хватило в лучших детективных традициях: «Тебя ждет та же участь». Ладно... Если это предупреждение — сам объявится и расскажет, что ему от меня нужно».
Впрочем, и размышления, и подозрения вскоре вылетели
у Александра из головы. Очередным заданием бригады ока-
залась замена бордюров возле одной из гостиниц. По слухам,
кеннорийцы собирались открыть в ней то ли казино, то ли
бордель. В общем, одно из тех заведений, для которых новые
бордюрные камни — первоочередная необходимость.
Тяжеленные каменные глыбы неохотно вырывались из
объятий асфальта и укладывались на тележки. К обеду Саша,
честно выполнявший свою долю обязанностей, заработал
ноющую боль в многострадальном боку. Ему вспомнились
рекомендации врача, подруги бывшей жены: «Не поднимать
тяжести, не переохлаждаться...».
«Не... не... не... Не носить на руках наместника и бордюрные
камни».
Бригадир объявил перерыв на обед, и Александр, машинально прижимая локоть к боку, словно это могло уберечь от разгоравшейся боли, попытался договориться об отгуле с полдня — «я в долгу не останусь, Семеныч, поверь!». Результатом переговоров стало разовое поручение: ему доверили тощую картонную папку с заполненными табелями, которую требовалось отнести в контору. Саша попрощался с зарплатой за два дня — штраф плюс хорошая водка бригадиру, взял документы и побрел по Курортному проспекту, наслаждаясь теплым лет ним днем.
Часы на здании Октябрьских нарзанных ванн показывали половину второго. Тощие мраморные львы у входа, больше похожие на спаниелей, чем на представителей семейства кошачьих, напомнили о субботней прогулке, и Александр с трудом удержался от смеха — у Арека, фотографировавшего львиные яйца, было такое задумчивое выражение лица...
— Улыбаешься? Настроение хорошее? Смотрю на тебя и радуюсь — нет у человека никаких забот!
— Что тебе надо, Макс? — холодно спросил Саша.
— Посочувствовать хотел. Говорят, у тебя под дверью кто-то намусорил?
— Кто говорит?
— Слухами земля полнится...
— Ну надо же... И с какой стати общественность Железноводска обсуждает, что валяется у меня на балконном коврике?
Прозвучавший ответ «лидера Сопротивления» уверил его в самых худших подозрениях.
— С тех пор, как ты перестал скрывать свои привязанности и начал гулять по парку под ручку с наместником. Он так трогательно держал тебя за локоток...
— А пошел ты...
Объяснение, куда именно и как идти было коротким и не очень цветистым. Макс не стоил того, чтобы посылать его с применением сочных эпитетов. Много чести.
— Ты мне не указывай, куда ходить! — побагровел бывший одноклассник. — Один раз я тебя прощу. Понимаю, труп крысы на пороге любому настроение испортит. И наместнику на это не пожалуешься, правда, Сашок? А если и пожалуешься, он и внимания не обратит. Подумаешь — дохлая крыса...
— Что тебе надо? — с нажимом повторил Александр. —
Ты ж неспроста эту кашу заварил. Выкладывай уже... все, что накопилось.
— А ты догадливый. Завтра принесу тебе бумаги. Три заполненные формы рекомендаций о благонадежности. Подсунешь их своему хахалю после того, как он тебя оттрахает. Пусть
подпишет. Будет спрашивать, кто и почему, скажешь — другу
помочь хочешь, друг хороший, друг карточками выручил, когда
ты свои посеял...
Пришлось повторять описание пешего эротического мар-
шрута, с небольшим дополнением — как и куда запихивать за-
полненные рекомендации о благонадежности. Выслушивать
негодование руководителя освободительного движения Саша
не стал — двинулся в сторону конторы, игнорируя ругательства
за спиной.
Сдав папку, он пошел куда глаза глядят, пытаясь упорядо-
