равно ничего не докажешь.

— Контейнеры организуем, — улыбнулся Вальтер. — Такого

добра на Свалке навалом, хоть вагон вывози. Отдыхай. Не бес-

покойся. Я все улажу.

— Ты не знаешь... трибунал или суд?

— Трибунал. Под председательством Эрлиха. Это наилуч-

ший вариант. Я сказал — отдыхай, не беспокойся.

— Вальтер... ты обещал Александеру сообщить.

— Только приговор. Подробности, условия заключения. Я

не собираюсь к нему бегать с докладом о каждом твоем чихе!

— Просто скажи... чтоб я успел написать записку.

— Отдыхай, — с нажимом повторил дядя и удалился.

Два дня прошли в сонной тоске — Вальтер не расщедрился

на оплату других посетителей. Арек смотрел телевизор и

усердно прогонял прочь гнетущие мысли. Пожизненного зак-

лючения он боялся больше чем казни. Жизнь в клетке, под

неусыпным наблюдением, разбавляемая редкими визитами

дяди, представлялась ему кошмаром. И он искренне надеялся,

что Эрлих это поймет и первым проголосует за смертную казнь.

Не было никакой надежды, что Вальтер станет приносить

ему новости об Александере. А даже однажды — лет через пять,

или десять, соизволит что-то узнать и сообщить...

Просьбу: «Устрой свою жизнь» Арек произнес от чистого

сердца. Но знал — пережить известие: «Он женился на женщине

и счастлив» будет очень и очень трудно. Все равно задушит

обида — хоть через пять, хоть через десять лет. При этом он не

желал любовнику тягот одиночества и уж, тем более, ранней

смерти. Вот такой странный выверт сознания.

На третий день ему принесли простую военную форму, без

знаков отличия. Первый полицейский приказал Ареку одеться,

а второй, дождавшись выполнения, защелкнул на запястьях на-

ручники. Одно из стальных колец едва не содрало напульсник,

но возражать или требовать деликатного обращения бывший

второй наместник Тагана не собирался. Как не собирался спра-

шивать, куда его ведут.

Полицейские отконвоировали его в машину с зарешечен-

ными окнами, втолкнули на заднее сиденье и уселись по бокам.

Арек равнодушно смотрел на улицы Нератоса, на перегородку

из прозрачного пластика, отделявшую их от передних сидений,

и от нечего делать, продумывал план побега — выдавить глаз

правому охраннику, перебить гортань левому, водитель на-

верняка пустит в салон снотворный газ... удастся ли снять брас-

леты с трупа, надеть хотя бы один и выбить окно, прежде чем

лишенный кислорода организм вдохнет отраву?

Выполнять план он не собирался. Удрать из машины не так

уж трудно — было бы это выходом, Вальтер бы не колебался и

организовал побег. Вот прятаться от кеннорийского правосудия

всю оставшуюся жизнь... все равно же поймают. И здоровье уже

не то — кросс по пересеченной местности лучше исключить.

И спецавтомобиль, и две машины сопровождения проехали

сквозь внутренние Врата. Сначала Арек насторожился —

трасса среди пустоши, куда это они направляются? — но потом

всмотрелся в строение на горизонте и усмехнулся. Стены,

окутанные сиянием силовых полей, торчащая из-за ограды во-

донапорная башня, украшенная часами без стрелок — символом

пожизненного заключения. Его везли в тюрьму «Schuur»мес то содержания особо опасных преступников, ли шенных брас летов. В одном из административных корпусов тюрьмы,

стоявшем наособицу, иногда проводились закрытые трибуналы.

И приводились в исполнение смертные приговоры.

«Дальше положенного не завезли...».

Настороженность вновь сменилась равнодушием. Арек поко рно стерпел толчок в спину, заставивший его подняться по ступенькам, вошел в здание, но в сером коридоре, наш-

пигованном камерами наблюдения, все-таки замедлил шаг. Нога ныла — тело разбаловалось за время больничного безделья и протестовало против нагрузок.

Как и следовало ожидать, его привезли точно к началу заседания. Как и говорил Вальтер, председателем тройки был Эрлих — принц вошел в другую дверь одновременно с ним.

Посторонних в зал не допустили: защитник, представитель

военной прокуратуры, секретарь, ведущий протокол, и несколько

охранников. Занимая место за решетчатой перегородкой,

4 Schuur (голландский) — сарай.

Арек всмотрелся в лица остальных членов «тройки». Ни лысого, ни седого — так было проще различать незнакомых дедов — он не знал. И сомневался, что Вальтеру удалось кого-то из них подкупить. Уж больно самодовольными и праведными

выглядели их физиономии.

Эрлих не пожелал терять времени даром. Перелистал бу-

маги, цыкнул на лысого, который попытался прояснить какой-то

эпизод — «я вам еще вчера прислал распоряжение ознакомить-

ся с материалами. Вы что, не нашли времени?» — вполуха выс-

лушал защитника и приказал выделить эпизод с шантажом и

захоронением отходов в отдельное дело.

— От имени короны Кеннора. Никто не имеет права игнорировать указы моего покойного отца и делать из будущего курорта свалку испорченных магических предметов, — припе-

чатал принц Утрёхт и, не сбавляя темпа, перешел к основному

вопросу. — Мы собрались здесь, чтобы своей волей определить

степень вины и назначить наказание Ареку Майеру, бывшему

второму наместнику Тагана, обвиняемому в непредумышленном

убийстве. Подсудимый, вы признаете себя виновным?

— Да, — ответил Арек, почему-то ожидая, что Эрлих сейчас

скажет что-то дурацкое, вроде: «Ну вот и хорошо, умница!».

Принц ожиданий не оправдал — отбарабанил меры возможного наказания и предложил лысому и седому выбирать между смертной казнью через повешение и пожизненным заключением с конфискацией имущества и лишением всех заслуг.

Лысый проголосовал за казнь, седой — за заключение. Арек

вперился взглядом в Эрлиха, пытаясь передать мысль: «Не надо!

Хоть ради Пепла, хоть ради Пламени, не позволяй мне мучиться

в подобии жизни!». Принц поежился и проговорил:

— Отдаю решающий голос в пользу пожизненного заклю-

чения. Подсудимый лишается наград и льгот, заработанных во