Видимо, правительству «Гавриилиада» была известна в 1826 году. Но скандал вокруг поэмы разразился лишь два года спустя. «Дворовые люди штабс-капитана Митькова подали по начальству жалобу на своего барина, развращающего их чтением «Гавриилиады»», — рассказывает Ю. М. Лотман. По приказу Николая I дело Митькова было передано на рассмотрение особой следственной комиссии. Петербургскому генерал-губернатору, который вызвал Пушкина по этому делу в августе 1828 года, писатель, открещиваясь от авторства, соврал, что «в первый раз видел «Гавриилиаду» в Лицее в 15-м или 16-м году». Однако ему не поверили. На повторном допросе поэт рассказал, что «рукопись ходила между офицерами гусарского полку». «…Но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню. Мой же список сжег я, вероятно, в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже в тех, в коих я особенно раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религиею. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное». Показания Пушкина показались неубедительными следственной комиссии и возглавлявшему ее императору. Поэтому Пушкин при поддержке Петра Вяземского пускает слух о том, что «Гавриилиада» принадлежит перу покойного князя Дмитрия Горчакова.

Николай предложил графу П. А. Толстому «призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог правительству, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем». Поэт не выдержал и, подумав, просил позволения писать лично государю. Скорее всего, в письме содержалось признание Пушкина в авторстве. Резолюция Николая I: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено. 31 декабря 1828 г.», — открывает новый период в истории «Гавриилиады». Современники вспоминают, что после дела Митькова «Пушкин всячески истреблял ее [поэмы] списки, выпрашивал, отнимал их, и сердился, когда ему напоминали о ней».

«Гавриилиада» была впервые напечатана Николаем Огаревым в первой части сборника «Русская потаенная литература XIX столетия» в Лондоне в 1861 году. Отсюда ее и перепечатывали в сборниках вроде «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений», вышедшем в том же году в Берлине.

В России первая публикация состоялась в 1908 году: поэма была напечатана во втором томе «Сочинений Пушкина» под редакцией

С. А. Венгерова — правда, с купюрами. Полностью текст впервые опубликовал Валерий Брюсов в 1918 году, но и в его издании есть кое-какие пропуски. После издания Брюсова появилось множество изданий полного текста поэмы. Иван Бунин в 1918 году с отвращением писал в дневнике о вечере в «гнуснейшем кабаке» «Музыкальная табакерка»: «Брюсов, говорят, читал «Гавриилиаду», произнося все, что заменено многоточиями, полностью». Уже через несколько лет после второго рождения поэмы политотдел ГИЗа настаивал, что ее «можно печатать только с предисловием, разъясняющим антирелигиозное значение произведения».

Автор: Мартин Лютер

Год и место первой публикации: 1517, Швейцария

Литературная форма: теологический трактат

Мартин Лютер, немецкий монах-августинец, — основоположник протестантской Реформации в Европе. Он был доктором богословия и городским проповедником в Виттенберге, где преподавал теологию в университете. Поездка в Рим убедила его в упадке и разложении католического духовенства и конкретно папы. В 1516 году в ряде проповедей он начал подвергать сомнению действенность индульгенций.

В соответствии с доктриной римско-католической церкви XVI века папа мог передавать избыток добродетели, сосредоточенной в Христе, Деве Марии и святых, каждому отдельному грешнику, — чтобы дать ему возможность претерпеть муки за земные грехи позже, в чистилище. Такой перенос наказания за грехи был выгоден и живым, и мертвым. Протестантский пафос Лютера был направлен на полное прощение грехов и примирение с Богом только через милость Божию. Это рассуждение привело Лютера к сомнению в доктрине индульгенций и распространившейся практике торговли ими.

На следующий год доминиканский монах Тетцель торговал индульгенциями вразнос, чтобы выплатить долг Альберта Бранденбургского, который тот взял на то, чтобы купить епархию Майнц и помочь заплатить за новую базилику св. Петра в Риме. Лютер решил высказать свою пастырскую озабоченность о духовных опасностях продажи индульгенций, как о препятствии для истинного покаяния и внутреннего обращения.

15 октября 1517 года Лютер вызвал своих ученых коллег на дебаты по этому вопросу. Лютер оформил свой вызов в традиционной манере — повесив на двери замковой церкви в Виттенберге объявление на латыни. Оно содержало 95 тезисов об индульгенциях. К его удивлению, тезисы получили широкое распространение как на латыни, так и на немецком языке по всей Германии, а через несколько недель — и во всей Европе, вызвав бурю споров, которым было суждено привести к протестантской Реформации.

В своих «Девяноста пяти тезисах, или Диспуте о силе индульгенций», Лютер отрицал ту идею, что святые обладают избыточной добродетелью, и что эта добродетель может копиться, чтобы позже ее могли использовать другие.

Папа не имеет контроля над душами чистилища, утверждал Лютер. «Они проповедуют людям вздор, утверждая, что как только их гроши зазвенят, падая в ящик, так их душа сей же час вылетает из чистилища» (здесь и далее — пер. И. Каркалайнен). Если папа действительно имеет такую власть, спрашивал Лютер, «почему папа не избавит из чистилище все души одновременно, ради всесвятейшей любви, из-за их острейшей нужды, как наисправедливейшего повода к этому избавлению, и почему он ради самого преходящего, ради денег на строительство собора св. Петра, освобождает бесчисленное количество душ на таком пустячнейшем основании?»

Он клеймил индульгенции как вредное явление, потому что они давали верующим ложное чувство безопасности. Исходя из предположения, что, заплатив деньги, можно отвести гнев Господень, торговля индульгенциями препятствовала спасению души, направляя в другую сторону милосердие и вызывая самоуспокоенность. «Нужно учить христиан, что дающий нуждающимся или дарующий бедняку поступает лучше, нежели жертвуя ради отпущения». Те, кто верят, что их спасение обеспечено, потому что у них есть индульгенции, окажутся перед лицом вечного проклятия, «вместе с их учителями», которые проповедуют нехристианскую доктрину.

Лютер выступал против того, чтобы церковь собирала деньги на строительство собора путем продажи индульгенций. «Почему папа не строит собор св. Петра на свои собственные деньги, но на деньги бедных христиан, хотя его состояние обширнее, чем любого богатого владетельного Красса?» — спрашивал Лютер. Он был убежден, что, если церковь считала необходимым подавлять силой все несогласия мирян с институтом индульгенций, а не решать эти разногласия конструктивным путем, это значит «выставить Церковь и папу на посмешище сделать христиан несчастными».

Тезисы Лютера были направлены на церковную реформу. Он не считал их нападками на власть папы и не намеревался инициировать религиозный раскол. Но реакция церкви на его предложения подтолкнула его к более радикальной позиции и заставила разорвать отношения с Римом, что в итоге привело к образованию новой церкви.

Сначала папа Лев Х не принял всерьез сообщение о появлении тезисов Лютера, отнесся к ним как к отражению соперничества между орденом августинцев, к которому принадлежал Лютер, и доминиканцев, которые являлись наиболее рьяными критиками Лютера. Но тезисы, быстро распространившиеся по Германии, получили активную поддержку среди крестьянства и городских властей, возражавших против того, чтобы Рим запускал руку в местную казну. Церковные иерархи убедились в том, что нападки на индульгенции должны быть отражены, а Лютера надо заставить замолчать.