Это порабощение Павел не понимал, но при этом оно пугало его своей неизбежностью.

  Он открыл глаза.

  В этот день после обеда гостем Павла был Николай. Как ни в чем не бывало, он балагурил, будто последний раз они виделись на очередной пьянке-гулянке и вот опять встретились по такому же поводу. Он принес фрукты и домашнюю еду от жены, а затем достал из кармана пиджака плоскую фляжку. Эх, дружище...

  - Коля, как дела? Свободно пускают? Мне же, оказывается, отдельную палату выделили, как ценному свидетелю. К чему готовят, не знаю.

  - Вот уж без понятия! Я назвался твоим братом, меня и пропустили.

  - Ну-у-у, братишка!

  - Кстати, какие у тебя ранения-то?

  - Пара ребер сломано, травма таза, плюс щека сильно обожжена. Заодно по мелочи - сотрясение мозга, ушибы, царапины. Словно судьба хранит меня для каких-то своих целей. Скоро бегать буду!

  Вошел полноватый усатый врач с пакетом. Белый накрахмаленный халат не скрывал его внушительное пузо. Из-под медицинской шапочки на затылке пробивался седой ежик волос.

  - Какие у вас замечательные родственники! - уважительно произнес он, не обращая внимание на подозрительную фляжку, стоявшую на полке в тумбочке.    - То сами навещают, то посылки присылают!

  - Посылку? - удивился Павел. - Колян, это ты, что ли?

  - Нет.

  - Кто передал? - спросил Павел у врача.

  - Думаю, родственники ваши, - врач сухо пожал плечами и передал объемный пакет Николаю. - кстати, у вас через полчаса плановый осмотр. - с этими словами он покинул палату.

  - Коля, дай, пожалуйста, сюда. - Павел уселся на кровать.

  - Держи.

  Павел разорвал скреплявшую пакет веревку и развернул упаковку из плотной коричневой оберточной бумаги. Уже по форме посылки он догадался, что там может быть внутри.

  Его догадка была верна - там был портрет.

  Павел взглянул на него и сразу все понял.

  Это был тот самый его портрет. Только он был закончен.

  Художник обладал недюжинным матерством - ему удалось запечатлеть на холсте не только внешность Тумасова, но даже отразить силу его характера. Кроме того, портрет словно жил. Например, глаза были так искусно написаны, что в них присутствовал живой блеск. Все черты лица представляли собой набор сложных, мастерски выполненых серий, которые все вместе создавали эффект максимального приближения к оригиналу. Фигура человека словно излучала силу и уверенность. Это было очень выразительно, Павел был похож на Бельмондо в фильме 'Профессионал'. Загадочный общий фон только усиливал впечатление человека, подчинившего себе окружающий мир. Человек на картине выглядел хозяйном всего, самостоятельной планетой, вселенной...

  - Ух ты! - восхищенно воскликнул Николай, разглядывая из-за плеча Павла картину. - Вот человеку бог дал таланту...

  - Бог? - расхохотался Павел. - Бог? По-моему, в картине чего-то нехватает...

  Он взял картину и подошел к окну. Затем он стал со всей силы колотить по оконному стеклу.

  - Паша, ты чего? - подскочил к другу Николай, но увидев остановившийся взгляд Павла, остервенело бъющего по стеклу, выскочил в коридор.

  - Сестра! Тут больному плохо! - донесся из коридора его голос.

  Наконец стекло сдалось и лопнуло с глухим треском. Павел посмотрел на свою руку - она была вся в крови - и засмеялся.

  Он по-видимому задел осколками себе вену на руке, поскольку кровь нитяной струйкой потекла вниз, попадая на портрет, лежавший на подоконнике. Капля за каплей пятнышко крови превратилось в миниатюрную лужицу.

  Павел намочил в крови палец и не обращая внимания на прибежавших в палату Николая с медсестрой, увлеченно рисовал, рисовал, рисовал...