Художник

Геннадий Мазурин

«Ещё недавно, начитавшись Жюля Верна и Майн Рида, Арсеньева и Грина, мальчишки в мечтах отправлялись в джунгли Африки, в прерии Южной Америки, на необитаемые острова и неведомые земли. Их корабли заходили во все порты, их трепали девятибалльные штормы и опрокидывали тайфуны, они налетали на коралловые рифы и гордо преодолевали встречные течения… А 4 октября 1957 года (в день запуска первого в мире искусственного спутника Земли. – Примеч. ред.) мальчишки всех пяти континентов подняли головы вверх и начали внимательно всматриваться в звёзды. Перед ними открывалась Вселенная. С этого дня они мечтали стать лётчиками-космонавтами», – писал Юрий Алексеевич Гагарин в статье «Вас ждёт воздушный океан», опубликованной в газете «Комсомольская правда» в 1961 году. В этот год сбылась мечта самого Гагарина стать лётчиком-космонавтом. 12 апреля 1961 года был выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом «Востока» был лётчик, майор Юрий Алексеевич Гагарин.

«Я видел дневные звёзды, – писал он. – Нет, не те, отражённые, что плавают в глубоких-преглубоких колодцах. Я видел дневные звёзды над головой. Они необычайно отчётливы, будто бриллиантовые бусины на чёрном бархате. Но суть не только в красоте. Там, на трёхсоткилометровой высоте, вселенские светила и впрямь видятся ближе, яснее… И эта непривычная, впервые испытанная близость к дальним мирам рождает волнующие чувства».

За последние 50 лет люди получили возможность изучать звёзды и планеты прямо из космоса. Благодаря автоматическим межпланетным станциям учёные «посетили» Луну, Венеру, Марс, узнали об особенностях этих планет. Большая научно-исследовательская работа проводилась космонавтами на борту орбитальных космических станций «Салют» и «Мир». На смену этим станциям усилиями учёных 16 стран создан многоцелевой космический исследовательский комплекс – международная космическая станция. Здесь проводятся исследования в области биологии, физики, биомедицины.

Пожалуй, трудно найти направление в науке или технике, которое не «сотрудничало» бы с космонавтикой. Например, никак нельзя себе представить, как бы работало телевидение или функционировала телефонная связь без спутниковых систем связи. Наблюдения с метеорологических спутников важны для составления метеорологических карт, они также помогают обнаруживать зарождение ураганов, тайфунов, циклонов. Наблюдения и фотографирование из космоса выявляют места, перспективные для поиска месторождений полезных ископаемых. Ещё их используют при составлении карт лесов и для выявления очагов лесных пожаров. С международной космической станции ведутся наблюдения Мирового океана.

Благодаря достижениям науки и техники мы узнали много нового о космосе и нашем месте в нём. Одним из ярчайших событий в его освоении навсегда останется полёт Юрия Гагарина. Он стал той вехой, от которой отсчитывается путь в космос. «И, однажды шагнув в океан звёзд, – писал Гагарин, – люди пойдут дальше – добывать новые знания, новые сведения, раскрывать новые тайны. Это нужно тем, кто пойдёт за нами, нужно планете, всему человечеству».

А каким он был, Юрий Гагарин, первый космонавт планеты? Как и где прошло его детство? Как и где он учился? Как он стал космонавтом? Об этом написал Юрий Нагибин в своей книге «Рассказы о Гагарине».

От редакции

Война пришла на Смоленщину. В большом селе Клушино, что под городом Гжатском, решили эвакуировать колхозное стадо. «Эвакуировать» – было новое и трудное слово, которое никому не удавалось произнести, «вкуировать» – говорили со вздохом. И всё-таки первый школьный день клушинцы обставляли торжественно. Какое бы ни свирепствовало лихо, этот день должен был остаться в памяти новобранцев учёбы добром и светом. Школу украсили зелёными ветками и написанными мелом лозунгами, ребят докрасна намыли в баньках, одели во всё новое.

Анна Тимофеевна с особой теплотой вспоминает, как снаряжала сына в школу. Она напекла ему толстых ржаных блинов и, завернув в газету, уложила вместе с тетрадками и учебниками в самодельный, обтянутый козелком ранец. Дом Гагариных находился далеко от школы, в другом конце длиннющей, с заворотом, сельской улицы, и Юре даже на большой перемене не поспеть к домашнему обеду. Намытый, наутюженный, с расчёсанной волосок к волоску головой, он то и дело спрашивал мать:

– Ты всё положила?

– Всё, всё, сынок. Надевай-ка свою амуницию.

От волнения он никак не мог попасть в лямки ранца. Анна Тимофеевна взяла сыновью руку, такую тоненькую, хрупкую, что у неё сердце испуганно захолонуло от любви и жалости, и просунула в ременную петлю.

Юра нахлобучил фуражку и решительно шагнул за дверь.

– Не балуйся, сынок, слушайся учителей, – сказала она вдогонку.

Анна Тимофеевна вышла на улицу. Школу отсюда не видать: скрыта за церковью и погостом. На стенах церкви, кладбищенской ограде и крыльце соседствующего с храмом сельсовета наклеены плакаты войны. Анна Тимофеевна помнила их наизусть: «Смерть немецким оккупантам!», «Родина-мать зовёт!», «Будь героем!», «Ни шагу назад!». По другую руку, за околицей, с десяток сельских жителей призывного возраста под командой ветерана-инвалида занимались шагистикой и разучиванием ружейных приёмов. Боевого оружия в наличии не имелось, кроме учебной винтовки с просверленным во избежание выстрела патронником, и ратники обходились гладко обструганными палками. Трудно верилось, что это клушинское воинство сумеет остановить вооружённого до зубов неприятеля.

Прихрамывая, подошёл Алексей Иванович. Его костистое лицо притемнилось.

– Не берут, чтоб им повылазило! – проговорил в сердцах. – Как сруб сгонять – так Гагарин, а как Отечество защищать – пошёл вон!

– Будет тебе, Алёша, – печально сказала Анна Тимофеевна, – не минует тебя эта война.

– И то правда!.. – вздохнул Гагарин. – Люди сказывают, он к самой Вязьме вышел.

– Неужто на него управы нету?

– Будет управа в свой час.

– Когда ж он настанет, этот час?

– Когда народ терпеть утомится…

Незадолго перед окончанием занятий Анна Тимофеевна, гонимая тем же чувством тревоги и печали, пошла к школе. Думала встретить сына по пути, но первый учебный день что-то затянулся. Она оказалась у широких низких школьных окон, когда конопатая девочка из соседней деревни, заикаясь и проглатывая слова, читала стихотворение про Бармалея.

Потом настал черёд толстого, молочного мальчика, похожего на мужичка с ноготок. Он вышел к столу учительницы, аккуратно одёрнул свой серый пиджачок, откашлялся и сказал, что любимого стихотворения у него нет.

– Ну так прочти какое хочешь, – улыбнулась учительница Ксения Герасимовна, – пусть и нелюбимое.

Толстый мальчик снова одёрнул пиджачок, прочистил горло и сказал, что нелюбимого стихотворения тоже прочесть не может: на кой ему было запоминать нелюбимые стихи?

Он вернулся на своё место, ничуть не смущённый хихиканьем класса, и тут же принялся что-то жевать, осторожно добывая пищу из парты. Ксения Герасимовна вызвала Гагарина. Она ещё не договорила фамилию, а Юра выметнулся из-за парты и стремглав – к учительскому столу.

– Моё любимое стихотворение! – объявил он звонко.

Анна Тимофеевна понимала радость и нетерпение сына. Юра любил стихи про лётчиков, самолёты, небо и раз даже выступал в Гжатске на районном смотре самодеятельности и заслужил там книжку Маршака и почётную грамоту. Но он не стал читать стихотворение, принёсшее ему гжатский триумф, и Анне Тимофеевне понравилось, что он не прельстился готовым успехом.