тата противоречит её сути, как в случае с термином «караку-
ли». Если слово «каракуль» действительно имеет азиатские
корни, как возможно и у «каракули», то русский вариант по-
следнего не имеет отношения к азиатскому шифру. Ибо его
математическая формула, приближённая к азиатскому вари-
анту, имеет своё мировоззренческое представление. Это осо-
бое воззрение акцентирует не дурной или плохой почерк
писца, а корявость выводимых рукой визуальных обозначе-
ний собственной мысли. Полную убеждённость в правильно-
сти своих выводов поставить хотя бы под сомнение этимоло-
гов должны были термины «рак», «рук», «рур», «рул», «лук»,
191
«арка» и древнеславянские раритетные звуковые узлы. Не
цепляясь на радостях вслед за азиатами за сомнительный
смысл слова «кара», которое имеет разные варианты приме-
нения в русском языке. Чтобы отыскать через подобные ше-
роховатости возможность существование в звуковой системе
изначальных азов обретения собственной письменности
языка. Тогда бы, наверное, этимологии не пришлось бы через
Петра Великого превращать чужеземный термин «рур» в соб-
ственное «руль». Ведь один неправильно вытянутый звуко-
вой узел тянет за собой целую петлю ряда дочерних образова-
ний. Возвращаясь к пресловутому карандашу, дорогой
читатель, хотелось бы затронуть тему этимологического ре-
номе его недалёкого собрата «чернила». Ведь предшествен-
ника карандаша, тростниковое перо, латиняне изобрели
раньше, что, в свою очередь, обуславливает знакомство вез-
десущих латинян и с чернилами, и с черчением. Но, ура, тут,
оказывается, по мнению этимологии, никакого иноземного
влияния нет. Чернила, на основе своего корневого узла «чер-
ни», за неимением аналогической звуковой подставки в ла-
тыни, остались в своём первородном матричном смысле. В то
время как карандаш превратился в иноземное образование, в
силу потери изначального смысла корневых узлов «кар»,
«рак», «ран» и «даш». В нахской звуковой системе термин
«кар» означает «во власти чего-то» или «содержащий в себе
что-то». Это удерживаемый полой деревянной палочкой
свинцовый стержень «даш» являлся естественным образова-
нием таяния первозданного льда «шан». Пришедший позднее
свинцового стержня графит, чёрный материал начинки ка-
рандаша, как и слово «гарь», имеет матричную основу в соб-
ственной звуковой системе. Поэтому образование целого
ряда словесных единиц русского языка связано с термином
«графит» и имеет свои формулы и решения цифровой мате-
матики звуковой системы. Только вот беда, несмотря на эту
логическую последовательность моделирования звуковых
узлов, черешня почему-то оказалась полуфранцузского или
полуанглийского происхождения. Бедные северяне, имея на-
вык черчения, через полное понимание технологии изготов-
192
ления чернил, не имели представления о черешне. Пока по-
средством вышеупомянутых языков не вышли на латинское
звуковое чудо «цэрэзиа», которое французы переделали на
свой лад «с*риз». Вот и понимай, тогда как этот бродяга уш-
куйник умудрился обрести собственное название чесноку и
чернилам, не имея представления о таком лакомстве, как че-
решня. Было бы неприлично и нечестно подозревать этого
свободного бродягу в плагиате, да ему, как понимает чита-
тель, и без черешни и винограда хватало проблем. Он ведь к
этим самым римлянам и готам наведывался не за «вейнгард-
сом», так у них называли виноград, которого хватало и на ро-
дине. Но тут опять этимология считает, что сие причудливое
название заимствовано именно от готов. Да вы что, господа
языковеды, это в кои века плодам собственного пространства
люди навешивают иноземные ярлыки. Задействованные в
термине «виноград» базовые корневые узлы «вино» и «град»
обуславливают мировоззренческую интерпретацию мотива-
ции этого термина с условиями возникновения узлов «вино»
и «град». Только через определение истории этимологии этих
узлов можно выстроить математическую формулу истинного
значения слова «виноград». Звуковой узел «град» даёт услов-
ное представление характерным особенностям самого вино-
града, где через базовую матрицу «вид», проводя аналогию
между виноградом и ледяными шариками естественного гра-
да, природный дар привязывается к древнеславянскому ва-
рианту отчуждения Адама «вий» – изгнанием из рая. Миро-
воззренческая фабула мотивационной начинки терминологии
от этого базового узла связана не с самой сутью райского из-
гнания, а с принципом витка – волнового поступления линг-
вистико-свето-волновых голограмм. Поэтому принцип мо-
делирования таких терминов, как «вина», «виток», «вибрация»,
«винт», «виноград», был заложен в основу самой системы и за-
трагивает несколько направлений языка. Как звуковое ове-
ществление неправильного поступка и ослушания Господней
воли в раю, прямое подчинение своих действий внезапному
порыву седьмой воды киселя генетической закваски «разу-
му», без должного согласования с совестью и интуицией, ста-
193
новится виной носителя этой генетической нити. То есть ге-
нетическим вином, злоупотребление которым приводит
общество к временным циклам «феномен мозговой или ду-
шевной лени». В этом случае, единственным элексиром по-
хмелья, как для души, так и для разума, является ротация су-
ществующих звуковых шифров. Наработанная условиями
внезапного порыва разума информативная база теряет свою
коммуникативную ценность, уступая место одному из про-
межуточных шифров бытовой генетической связи. В контек-
сте данной тематики, дорогой читатель, автор не может
удержаться от желания привести детективную историю эти-
мологии термина «винительный падеж». В книге «Почему не
иначе?» господин Л. Успенский пишет: «Этому грамматиче-
скому термину приходится дать довольно сложное объясне-
ние. У греков один из падежей звался (айтиатике птозис –
причинный падеж). Но слово (айтиа) у греков имело два
смысла: (причина и вина). Римляне, переводя название паде-
жа для своей грамматики, поняли его как (падеж вины) и на-
звали (аккузативус – обвинительный падеж). Это был, конеч-
но, промах, ошибка: ничего (обвиняющего) в этом падеже
нет. Тем не менее, слово перешло во все европейские грамма-
тики, было переведено и на русский язык: (винительный) для
нас с вами как (обвинительный), а должно это значить: (при-
чинный)». Как бы господин Л. Успенский не извинялся, этот
падеж для русского языка и является причинным, а вина рим-
лян в допущенном промахе, или ошибке, – незнание миро-
воззренческой фабулы возникновения термина «вина». Из
общей вины человечества, в силу ослушания нашего праро-
дителя Адама, виновный виртуальной прострации становит-
ся обвиняемым реального времени, только при введении в
контекст термина звукового узла «об». В этом случае через
значение этого узла «бо» – «сирота», общую виртуальную вину
человечества мотивация данного термина переводит на реаль-
ного адресата, в силу совершённого зла или ослушания веле-
ний времени. Являясь честью генетической опары чуда сказа-
ния «по – оп», обвиняемый ротацией звукового узла «об – бо»,
на узел обозначения чудо сказания «по – оп», становится по-
194
винным в совершении зла или ослушания. Эта системная
особенность уникальной генетической пряжи северного
шифра диктует в процессе времени моделирование терминов
«наказ» и «наказать». В первом случае энергия «ка» виртуаль-
ной вины сотворённого духа воспринимается системой как
