А молодежь, вытесненная из деревни, оседает в городах. Но вакансий, даже самых низкооплачиваемых, нет и в помине. Если вдруг и появится где-нибудь местечко, его отдадут за большую взятку или по большому знакомству. Неужели же не нужны стране образованные молодые люди? Ведь Меджа и Майна, как и тысячи их сверстников, окончили школу.

В том-то и беда, что, не находя себе применения в деревне, эти тысячи каждый год стекаются в города, а города не в состоянии дать работу такой массе людей. Стране нужны специалисты, а не просто люди со школьными аттестатами. Ведь у них, но сути дела, нет пи профессии, ни опыта.

Порой кажется, что парни в чем-то виноваты сами. Ведь попадается же им иногда работа! Вот и держались бы за нее обеими руками. Однажды, к примеру, их наняли на ферму. Кормили, дали кров, что-то платили. А они снова недовольны!

Но ведь за этот кров и паек они расплачивались постоянными унижениями, терпели попреки, брань. Даже сдержанный, основательный Меджа бунтует: «Надоело мне быть везде пасынком. То паек урежут, то жалованье. Терпенья уже не хватает. Когда человек работает, его надо кормить. Если так дальше пойдет, я…» А что «я»? Деваться-то некуда. И они терпят до конца, пока их не выгоняют из-за чьих-то козней.

Лишь однажды Медже по-настоящему повезло — когда он попал в каменотесы. Наверно, это было самое счастливое время в его жизни. Здесь он впервые столкнулся с человеческим теплом и заботой. «Жил я в крохотной жестяной хижине вместе с другом Нгиги, — рассказывал он потом. — У него жена, маленькие дети, по он потеснился и дал мне место. Вместе ели и вместе работали».

Но что же случилось? Почему не остался Меджа там, где ему так нравилось? «Слишком уж усердно трудились, — объясняет он. — Скоро там и камней-то не осталось — одна земля. Целую гору мы срыли. Начисто… Неделю спустя нас рассчитали». С тех пор ни у Майны, ни у Меджи работы больше не было.

А может, надо было им вернуться в деревню сразу, когда ясно стало, что в городе ничего не добиться? Друзья не раз обсуждали эту перспективу, и оба решительно ее отвергали. Майна храбрился: «Пусть я безработный и нищий, но червяком не хочу оставаться. С меня хватит… По-моему, я имею право на что-то лучшее, если потратил столько сил ни учебу и экзамены. А денег сколько ушло! Чтобы стать крестьянином, совсем не надо было учиться, идти на все эти хлопоты».

Откуда вдруг такое пренебрежение к крестьянскому труду в деревенском парне? Оказывается, показное оно, напускное. «У отца всего два акра земли, — признается Майна. — Негде было даже небольшую хижину поставить. Так что жилье он купил в деревне, а земля вся пошла под пашню. Дома у меня остались трое братьев и две сестры». И рад бы вернуться, да некуда.

Меджа не хочет возвращаться без денег. И все же его так тянет домой, что в конце концов он возвращается — больной и слабый, с единственным шиллингом в кармане. У самого дома он встречает худую, изможденную сестренку. «Меджа!.. Привез?» — спрашивает она.

Это были первые слова, которые он услышал дома. «Что привез?» — не сразу уразумел он. «Как что? Бусы… Ты же обещал купить, когда устроишься на работу».

И тут Меджа понял, что не сможет посмотреть в глаза матери и признаться, что никому не купил подарков, что но устроился на работу и не привез денег, чтобы помочь выучиться сестренке — ведь и ее уже послали в школу. И он ушел, так и не зайдя в дом, оставив родным свое последнее достояние — шиллинг.

Вот и все. Круг замкнулся. Мышеловка захлопнулась и для Меджи. Теперь обоим друзьям одна дорога — на городские задворки, в преступный мир, в тюрьму. Вся жизнь этих парией — словно длинная агония. Они были обречены с первого шага. Вот откуда мрачный эпиграф, который мог бы стать эпилогом: «Убейте быстрей!»

Мы по привыкли к таким книгам об Африке. В произведениях африканских писателей мы встречали борцов за свободу и предателей, интеллигентов, ищущих свое место в борьбе и в новой жизни, политических лидеров, крестьян и новоиспеченных буржуа. Меджа Мванги пришел в литературу с другой темой — темой городского «дна».

И раскрыта эта новая тома необычно. Герои повести больше похожи на антигероев. Нет столкновения двух начал — добра и зла. Грань между ними размыта, добро едва намечено, а зло не персонифицировано. Психологические драмы как-то стерты. Персонажи кажутся несколько прямолинейными, упрощенными. Сюжетные коллизии как бы отодвинуты на второй план. Между ними нот логической связи, одна не вытекает из другой.

Возможно, все это — результат писательской неопытности Мванги. Но, быть может, есть в этом и определенный замысел? Когда речь о выживании — разве тут до душевной тонкости, до страстей? Может быть, поэтому в повести нет и любовной интриги. В нестройности сюжета тоже можно увидеть особый прием. Ведь повесть — о ненужности. О том, как двое юношей но нужны обществу, в котором живут. И писатель просто нанизывает жизненные эпизоды на эту ненужность — совершенно не важно, в каком порядке.

Меджу Мванги легко обвинить в пессимизме. Ведь пишет он о самых мрачных сторонах жизни кенийского парода, порой даже сгущая краски. Но повести была присуждена национальная премия. Значит, кенийцы поняли — писатель выставляет на всеобщее обозрение социальные язвы своей страны не для того, чтобы опозорить ее, но чтобы призвать бороться с ними во имя ее будущего.

Для писателя Меджа Мванги еще молод. Ему только еще будет тридцать — в этом, 1978 году. А он уже написал четыре книги. Повесть «Неприкаянные» была опубликована в 1973 году. В оригинале она называлась «Убейте быстрей!». В 1974 и 1975 годах появились «Охота на человека с собаками» и «Вкус смерти». Эти книги посвящены другому времени и другой теме. В них идет речь о событиях, оставивших глубокий след в истории Кении. Это восстание May May, происходившее здесь в пятидесятые годы, — война за землю и свободу против колонизаторов и белых поселенцев.

Мванги был тогда слишком молод, чтобы понять и запомнить сложные переплетения судеб, до тонкостей разобраться в происходившем. Но он рос в атмосфере, где сам воздух был пронизан недавней драмой, и ему удалось воссоздать почти осязаемую атмосферу, показать яркую гамму характеров, представлений, настроений тех лет.

Но все же главной темой писателя осталась современность. Об этом свидетельствует его последний роман «Вдоль по Речной улице», вышедший в 1976 году. Он мог бы служить продолжением «Неприкаянных». Это рассказ о том, как жили бы Меджа и Майна, если бы устроились-таки на работу, стали, к примеру, строителями, как герой романа Бен и его друг Очола. «Вдоль по Речной улице» — произведение, психологически более тонкое и сложное, чем «Неприкаянные». Мванги уже многому научился. Выросло мастерство писателя — роман отмечен тонким юмором, умением несколькими штрихами сказать о многом. Здесь, так же, как в «Неприкаянных», Меджа Мванги остается писателем простого народа, человеком, болеющим за свою страну.

Биография Мванги в чем-то похожа на судьбы его героев. Так он сам говорит. Во всяком случае, он хорошо знает жизнь, о которой пишет. Мванги прошел большую жизненную школу. Сменил несколько профессий и должностей, пережил и добрые и худые времена. В 1976 году Меджа Мванги побывал в пашей стране. На встрече молодых писателей Азии и Африки в Ташкенте он узнал, что его повесть переводится на русский язык. В 1977 году повесть появилась в «Иностранной литературе», теперь выходит отдельной книгой.

Известный кенийский писатель Нгуги ва Тхионго — он знаком и читателям нашей страны — высоко оценил способности и возможности Мванги. «В этом человеке, — сказал он, — формируется художник, которым будет гордиться наша литература». Теперь слово за советским читателем.

И. Филатова