— Злые языки тотчас начнут молоть невесть что! — эхом откликнулась леди Шарлотта.
— А что если я поставлю на мисс Бальфур совсем ничтожную сумму? — Син достал купюры и показал самую мелкую. — Десять фунтов на Роуз…
— Десять фунтов? — распахнула глаза во всю ширь леди Шарлотта.
— После инцидента со старшим Стюартом мы принимаем ставки исключительно в шиллингах, — леди Маргарет покосилась на беседующих Роуз и мисс Изобел, и понизила голос: — Прошу, обдумай всё хорошенько!
— Может быть, для виду мне поставить понемногу на всех соперниц? Тогда никто не подумает, что я затеял это единственно ради ставки на мисс Бальфур…
Дверь приоткрылась, и в салон заглянул лорд Камерон:
— Леди Шарлотта, вы записали мою ставку на мисс Изобел?
Шарлотта потрясла жестянкой:
— Да, всё давно записано в книгу «Пари-Клуба».
Лорд Камерон просиял:
— Спасибо! — Увидев стоящих поодаль мисс Изобел и Роуз, он несказанно смутился: — Простите, мисс Бальфур! Я не заметил вас и мисс Стюарт. Разумеется, я желаю вам обеим удачи в состязании!
— Ну разумеется, — самодовольно улыбнулась в ответ мисс Изобел, — и благодарю вас за вашу ставку. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы деньги вернулись к вам в двойном размере!
— В чем я ни секунды не сомневаюсь, мисс Стюарт! — Лорд Камерон отвесил галантный поклон и удалился.
Не дав Сину и слова вымолвить, леди Маргарет объявила:
— Нам с Шарлоттой пора пойти и приготовиться к соревнованию. — И, взглянув на Роуз и мисс Изобел, прибавила со значением: — Как, впрочем, и вам, мои дорогие!
— Однако время летит! — И мисс Изобел, кивнув на прощанье Роуз, выпорхнула из салона.
Леди Шарлотта, подхватив тяжелую книгу в кожаном переплете и жестянку, направилась к выходу, а герцогиня слегка замешкалась около Роуз.
— Мисс Бальфур, а вы разве не идете с нами?
— Да, конечно, но мне необходимо переобуться перед состязанием. И… мне хотелось бы сказать несколько слов лорду Синклеру. А чтобы соблюсти приличия, я оставлю двери открытыми…
Леди Маргарет вздохнула:
— Что ж, прекрасно… — Она взглянула на племянника: — Не задерживай мисс Бальфур чересчур долго. — И, строго посмотрев на обоих, вышла, сопровождаемая верной леди Шарлоттой.
Син скрестил руки на широкой груди.
— Итак, мисс Бальфур, что вы намеревались мне сказать?
Губки Роуз решительно сжались.
— Герцогиня поступила очень несправедливо, отказавшись принять вашу ставку. Только вашу, заметьте — для прочих препятствий не возникло.
— Это меня тоже крайне изумило. Она чего-то добивается, вот только я пока не пойму, чего именно.
— Тогда предлагаю вам заключить наше собственное пари. А еще — сразиться один на один, когда эта дамская стрельба завершится.
— Вы всерьез полагаете, что сможете меня победить? — улыбнулся Син.
— Я в этом совершенно уверена.
— В высшей степени самонадеянное заявление!
— Возможно, я и впрямь самонадеянна…
Син был на самом деле удивлен — и Роуз прекрасно его понимала. До приезда сюда, в замок Флорз, Роуз и сама не подозревала, сколь самонадеянной и безоглядно смелой она может быть. Дома у нее всегда хлопот был полон рот: домашнее хозяйство, управление скромными финансами, а когда с деньгами стало совсем туго — попытки купить добрых коней с целью получения приплода… Но здесь, в замке, единственная ее забота — это она сама, и нежданная свобода совсем опьянила ее…
И свобода эта продлится всего три недели — а потом она возвратится домой, к привычной своей жизни и обязанностям. И если она не насладится этим временем сполна, если не глотнет вдоволь этой восхитительной свободы, то не простит себе этого — ведь другого шанса Судьба может ей никогда более не подарить…
Воодушевленная, она подошла к столику, за которым недавно восседала леди Шарлотта.
— Мы тоже запишем наше пари, чтобы потом не могло возникнуть ровным счетом никаких вопросов. — Она достала из ящичка листок бумаги и открыла чернильницу. — Ее светлость приготовила мишени с тремя кольцами и «яблочком». Если стрела не попадает ни в одно из колец — у вас нет очков. Если попадает в наружное кольцо — пять очков, если во второе — то десять, если в третье — пятнадцать, а за попадание в «яблочко» начисляется двадцать пять.
— Просто и внятно. Мне это нравится. И у кого больше очков, тот победил?
Это было на первый взгляд справедливо. Девушка записала условия состязания и задумчиво прочитала написанное.
— А каковы будут наши ставки? Десять шиллингов? Или двадцать?
— О нет, моя прелестная Роуз! — Син понизил голос и почти промурлыкал: — Наши ставки будут гораздо более… интимными.
Роуз уронила перо, сердце ее пустилось вскачь.
— Звучит интригующе… — О, как она желала принять эти условия! Но имеет ли она на это право? Ведь она приехала сюда ради блага своих сестер и все же позволяет Сину морочить ей голову… Она вспомнила суровое выражение лица герцогини, когда та покидала салон, и тяжело вздохнула: — Нет. Я ничего не имею против безумных пари, однако… я не могу.
— Отчего же?
— Я приехала в замок Флорз в надежде, что моя крестная в дальнейшем станет приглашать моих сестриц на свои празднества, а здесь они смогут стяжать достойных поклонников. И с моей стороны было бы верхом эгоизма лишить их такого блестящего шанса, запятнав свою честь. — Роуз вертела в пальцах перо, постукивая им по краю чернильницы. — Поверьте, жить с таким чувством долга — адская мука…
— Это причиняет вам неудобства?
— Хуже, чем шерсть, надетая на голое тело! Однако таковы уж законы света. Никто и не говорил, что это справедливо…
— Это совсем не справедливо! — Син смотрел на Роуз, полуприкрыв глаза, словно глядя сквозь нее.
Роуз обмакнула перо в чернильницу:
— Вернемся к нашим ставкам. Раз уж мы с вами такие скучные и благонравные люди, обремененные чувством долга, то, может быть… шиллинг за очко?
— Нет. От вас я не приму столь банальной ставки.
— Тогда никакого пари не будет! — В Роуз вновь заговорил здравый смысл.
— Послушайте, это несправедливо! Вы принуждены соблюдать светские приличия, тогда как свет со всеми его приличиями, вместе взятыми, ровным счетом ничего для вас не сделал!
Губы Роуз тронула слабая усмешка:
— Если мое безупречное поведение даст шанс моим сестрам удачно выйти замуж, я до конца дней моих буду благословлять светские приличия!
— Однако мы с вами чересчур схожи, чтобы влачить столь пресное существование!
У Роуз вырвался горький смешок.
— Пусть даже вы правы, но я должна сделать всё ради блага сестер. — Девушка задумчиво склонила голову набок. — Не пойму, с какой стати ее светлость пригласила меня! Нет, мне, конечно же, очень здесь хорошо, я просто наслаждаюсь… но она почти никогда не писала мне прежде и… Впрочем, как бы там ни было, это необычайно мило с ее стороны.
…Это доброта? Или нечто большее? Никогда нельзя понять, что происходит в голове у леди Маргарет. Однако это именно он настоял, чтобы Роуз была приглашена! Син нахмурился, припоминая то самое письмо от тетушки. Он почему-то не думал об этом прежде, но перечисление «любимых крестниц» в ее письме казалось ему все более странным. Ну конечно же, черт возьми, ему кинули кость — и он послушно ее поймал! Герцогиня прекрасно знала, что он разыскивал Роуз все эти годы — да он и не делал из этого секрета. Стало быть, герцогиня сочла, что настало время ему ее, наконец, найти?
Син едва не зарычал. Проклятие, она снова меня надула!..
— Если вы не хотите пари, так и скажите, — продолжала меж тем Роуз, и только тут Син осознал, что в ярости сжимает кулаки.
— Простите меня. Я просто думал о другом… — В частности, о том, как бы прикончить мою милейшую тетушку. — Если вы так дорожите своей репутацией, то мы и это отразим в условиях нашего пари. Проигравший заплатит свой долг с соблюдением абсолютной конфиденциальности, а также всех возможных предосторожностей, и никак иначе.
