Сейчас то же самое случилось и с оказавшимся поблизости скорпионокрысом. Еще секунду назад злобное чудовище вертелось на месте и пронзительно визжало от боли, хлеща хвостом по сторонам, словно искало, кого бы ужалить, а сейчас уже крыса убегала в кусты, стараясь как можно скорее оказаться подальше от крошечного скорпиона. Даже Славный Клык, который только что был змеем с большими эстетическими претензиями, вдруг проявил всю двойственность своей натуры: в заросли дикого огурца стремительно скользнула гадюка, а посреди поляны осталась лежать полароидная камера.

«Магия Ночекрыла умирает вместе с ним…» — как-то вяло подумал Бен. Он поднял глаза на Янтарку и увидел — со статуи осыпается пыль.

Внезапно она вздохнула. Воздев свои маленькие лапки в небеса, она вскричала, обращаясь ко всем растениям и животным заколдованного леса:

— Вы свободны! Я дарю вам всем свободу!

И Бен увидел: она действительно делала это.

Ближайший к ним куст, выглядевший как корчащееся от боли чудовище, превратился в ворону и, хлопая крыльями, взмыл в небо. Только что бывший деревом олень грациозно поскакал прочь. А в следующую секунду еноты, и белки, и малиновки хлынули с Землероечной Горы сплошным потоком.

Янтарка обернулась к Бену.

— Давай-ка выбираться отсюда, — весело сказала она, — пока нас не затоптало стадо бешеных бурундуков.

Ровно в этот момент из травы появился кролик с совершенно обезумевшими глазами, и Янтарка едва успела отскочить в сторону: еще чуть-чуть, и ее просто раздавили бы.

Она протянула лапку Бену, и он заковылял к ней, потом прыгнул и приземлился прямо в теплый мех у нее на брюшке.

— Держись крепко, — сказала она ему и добавила: — Я хочу, чтобы мы были у Бена дома.

Эффект это произвело просто удивительный. Словно фейерверк взорвался у нее под лапками. Вот только-только она стояла на земле — а сейчас уже неслась по воздуху в шипении искр. Кругом свистел ветер, да такой сильный, что Бена едва не оторвало от нее. Он изо всех сил вцепился в мех, но тут и восьми лап было маловато. Он уже начал соскальзывать, когда Янтарка протянула ободряющую лапку и удержала его на месте, крепко прижав к себе.

Так они и летели вместе над бескрайними лесами, холмами и озерами, над извивающимися внизу серебристыми лентами рек.

Они еще поднажали, и ветер вокруг засвистел сильнее, а потом почему-то прекратился. Они мчались все быстрее и быстрее, но теперь как будто бы сидели в окружавшем их со всех сторон воздушном кармане. Наверное, Янтарка так захотела, догадался Бен.

— Когда ты сказал, что хочешь остаться мышью и отправиться вместе со мной спасать весь мышиный род, ты и в самом деле это имел в виду? — спросила его Янтарка.

Бен задумался.

— Наверное, да, — сказал он наконец.

Впрочем, ведь другого выбора у него и не было.

— Думаю, ты лжешь, — сказала Янтарка. — Думаю, на самом деле ты хочешь быть человеком.

— Не знаю, — честно признался Бен. — Не слишком хорошо это у меня получалось.

— Да и у меня не слишком хорошо получалось быть мышью, — согласилась Янтарка. — И с тобой я обращалась, прямо скажем, не лучшим образом.

Бен подумал обо всем, что произошло за последние дни… о том, как отважно Янтарка пришла к нему на помощь, — даже если все, что она могла сделать, это отвлечь на себя врагов.

— Под конец ты выступила просто отлично, — признал он.

Янтарка улыбнулась.

— Если я превращу тебя обратно в человека, — спросила она, — мы сможем все равно остаться друзьями?

— Еще бы! — воскликнул Бен, приходя в волнение при этой мысли. — Я бы все равно мог помогать тебе. Я бы носил тебя в зоомагазины, и мы бы вместе освобождали мышей. И можно было бы брать их с собой, чтобы они жили у нас, на заднем дворе, и я бы приносил им еду, кучи еды, и… — мысль у него унеслась куда-то в сторону. — Но ты все равно не сможешь превратить меня в человека. Чары не могут лгать, ты же знаешь.

— Что правда, то правда, — согласилась Янтарка. — Я не хотела, чтобы ты становился человеком, потому что это означало, что я тебя потеряю. Но… я думаю, есть один способ.

Она хлюпнула носом.

Бен глянул вверх и увидел, что Янтарка плачет.

Последовал толчок, и они стали замедляться, как машина, у которой вышел весь бензин. Началась турбулентность. Бен посмотрел вниз. Они снижались прямо над его двором. И снижались куда быстрее, чем хотелось бы.

— Держись крепче, — велела Янтарка. — Похоже, у нас кончается магия.

Они перекувырнулись и начали откровенно падать, но в дюжине метров над землей у Янтарки словно бы открылось второе магическое дыхание, и они более-менее плавно заскользили над верхушками сосен и крышами домов, над машинами и газонами, все ниже, ниже…

И вот они уже шлепнулись в густую траву и покатились кувырком среди полевых цветов.

Против всех ожиданий Бен все-таки оказался дома. Чувство огромной благодарности переполнило его.

— Закрой глаза, Бен, — попросила Янтарка. — И не открывай, пока я не скажу, хорошо?

Он хотел было спросить «почему?», но лишь проворчал что-то неразборчивое и закрыл глаза.

— А теперь, — сказала Янтарка, — посмотрим, получится ли у меня все как надо.

Она наклонилась и погладила его по голове и спинке, а потом отступила на несколько шагов. Бен сидел на земле, купаясь в теплых солнечных лучах. Вдалеке хлопнула дверь машины — сосед собирался на работу; с полей, что через улицу, донеслась песнь жаворонка.

— Бен, — серьезно сказала Янтарка, — я хочу понять, что это такое — быть человеком.

На этот раз никакой боли Бен не почувствовал. Единственно — что, когда у тебя стремительно усыхают четыре лишние ноги, ощущение бывает довольно странное.

Верхняя пара ног превратилась в руки. Он начал расти — и все рос и рос, правда, пока еще стоя на четвереньках, а потом встал на ноги.

Бен стоял неподвижно, ежась от солнечного тепла и наслаждаясь ощущением собственного тела и прохладного утреннего ветра, обдувающего лицо и руки. Он почти позабыл, как оно бывает, — такого не знают ни мыши, покрытые мехом, ни тем более клещи, покрытые… чем там они покрыты? А, хитиновым панцирем.

— Можешь открыть глаза, — объявила Янтарка.

Бен открыл. Взгляд его был устремлен вниз, на землю. И на этой земле стояли босые ноги молоденькой женщины. На ней было простое ситцевое платье, чей узор словно был списан прямо с ландшафта двора, — трава, лютики и ромашки, куриная слепота и душистый табак.

А потом он посмотрел ей в лицо, и у него перехватило дух. Перед ним стояла самая красивая девушка на свете. Волосы у нее были странного серо-каштанового — мышиного, понял он, — цвета, а глаза сверкали, как черные искры.

— Янтарка?! — не веря себе воскликнул Бен.

Она кивнула.

— У нас осталось мало магии. Надолго этого не хватит. Но, думаю, когда у нас будет достаточно силы, я смогу пожелать, чтобы ты был человеком, при условии, что и я им буду.

— Ого, — только и мог сказать Бен.

«А в виде мыши она была такой же красивой?»

Сердце Бена знало ответ. Разумеется, «да». Тысячу раз «да». Поэтому он и выбрал в зоомагазине именно ее.

«Но что же теперь? Что мне с ней делать? И где она будет жить?»

Воображение уже рисовало ему, как она будет жить в лесу, что за домом, словно дикий зверек, — где-нибудь неподалеку от Бушмейстеровой норы.

«Нет, так нельзя. Она же теперь человек, ей нужен дом. И она должна ходить в школу».

А воображение тем временем уже разыгралось не на шутку, подсовывая картинки одна другой краше: Янтарка живет у него на чердаке, куда мама с папой никогда не заходят. Она могла бы добывать себе пропитание магией, и они могли бы везде путешествовать вместе, неся свободу угнетенным мышам всего мира.

И пока Бен стоял, воображая, что сулит ему будущее, он вдруг снова начал уменьшаться. И доуменьшался… до размеров мыши.

Где-то неподалеку взвыла кошка.

Еще неделю назад Бен не обратил бы на этот звук ни малейшего внимания, но сейчас он едва не выпрыгнул из собственной шкуры. Обернувшись, он узрел черные пятна на белом фоне, неоспоримо свидетельствовавшие о приближении Домино.