В конце ХХ в. народы России (СССР) оказались на очередном пике бурного этногенеза и социальных преобразований. Оставить сегодня этот процесс без широкого научного сопровождения — значит, заложить разрушительные заряды незнания и непонимания, которые завтра взорвутся.

Этно- и социогенез должны быть объектом комплексного изучения, а не только общественных наук, ибо речь идет о процессах, тесно связанных с изменениями в природной среде и техносфере. Активное участие в этих процессах (особенно если они приобретают форму конфликта) принимает сама национальная интеллигенция, что создает специфические методологические трудности для исследований. Поучительны истории экологических движений, сыгравших важную роль в формировании «национального самосознания» на завершающей стадии перестройки, или связь технологических решений с ростом межэтнической напряженности.

Советская наука обладала явно недостаточным запасом знания об этничности и в основном следовала представлениям примордиализма, согласно которым этнические свойства являются устойчивой сущностью (или даже наследуемыми признаками). Эта преодоленная в современной западной антропологии концепция помешала отечественной этнологии адекватно оценить угрозу, которую представляла для многонационального СССР мобилизованная политизированная этничность, а также предложить эффективные методы разрешения искусственно раскрученных этнических конфликтов.

Пока что указанная функция науки в описании и анализе этнических процессов в какой-то мере обеспечена усилиями старших поколений научных и практических работников, обладающих неявным знанием и практическим опытом, но налицо опасность разрыва поколений, следовательно, в обозримой перспективе может возникнуть провал. Активное внедрение в исследования указанных проблем иностранных ученых и фондов (особенно в постановку задач, выбор методологии и трактовку эмпирических данных) чревато важными деформациями и искажениями — втягиванием этих исследований в «империалистическую» парадигму.

• Создаваемая для экономики, обороны, всего жизнеобеспечения государства и общества техносфера гораздо сильнее, чем принято думать, связана с природной средой и культурой страны. Поэтому, хотя многие ее элементы и целые блоки могут быть импортированы или созданы с помощью переноса знаний и технологий, техносфера страны в целом, как единая система, в большой степени зависит от усилий отечественной науки, причем усилий непрерывных.

В России уже создана огромная и специфическая техносфера, которую должно «вести» (не говоря уж о ее развитии) адекватное по масштабам и структуре отечественное научное сообщество. Без него эта техносфера не может быть даже безопасно «остановлена» и демонтирована.

Для выполнения этой функции мощности нынешней российской науки явно малы из-за ликвидации системы отраслевой науки. Поддержка прикладных исследований и разработок (НИОКР) через рыночные механизмы совершенно недостаточна. Созданный посредством приватизации частный капитал финансировать науку в достаточной мере не собирается. В то же время в условиях «фонового» вялотекущего кризиса приоритетными и срочными с точки зрения государства и общества становятся многие направления прикладных исследований (например, анализ причин техногенных аварий и катастроф и подходов к их предотвращению).

Что же касается социальной эффективности (соотношения «эффект/затраты») остатков прикладной науки, то ее в выполнении указанной здесь функции следует считать аномально высокой. Эксперты уже к концу 1990-х гг. прогнозировали быстрое нарастание техногенных катастроф, которого пока что удается не допустить.

• Мир в целом втягивается в глубокий глобальный кризис («кризис индустриализма», «третья волна цивилизации»). Его симптомами служат частичные кризисы: финансовый, экологический, энергетический, культурный и др. Россия — первая крупная цивилизация, которая испытала на себе воздействие этого кризиса в его радикальной форме. Наука России уже накопила большое, хотя еще недостаточно оформленное, знание о поведении технологических, социальных и культурных систем на изломе, при крупномасштабных переходах «порядок-хаос». Развитие и формализация этого знания, которое совершенно по-новому ставит многие фундаментальные вопросы, важно для самой России, но не в меньшей степени и для мирового сообщества.

Пока что функция систематизации, теоретической обработки и представления знаний о глубоком кризисе, который переживает Россия, выполняется, видимо, неудовлетворительно. Во-первых, имеются большие методологические трудности для ученых, которые наблюдают кризис «изнутри» и не могут в достаточной мере отвлечься от этических оценок. Во-вторых, вся общественная жизнь в России пока еще слишком идеологизирована, что ограничивает свободу исследований и дискуссий. В результате общество и государство не получают тех знаний о кризисе, которые наука уже могла бы предоставить. А мировое сообщество (прежде всего научное) имеет весьма искаженное представление о происходящих в России процессах.

С другой стороны, Россия живет в быстро изменяющемся кризисном мире, который к тому же создает огромный запас новых знаний о природе и человеке. Знания из этого мира и о нем, необходимые для развития и самого существования России, поступают в нее извне в виде товаров, изготовленных иностранными фирмами, или в виде потока информации. И материальные продукты («вещи»), и потоки смысловой информации производятся и перерабатываются исходя из критериев «чужих» фирм, государств и культур. Только сильная и структурно полная отечественная наука может служить тем механизмом, который «втягивает» в страну нужное для нее знание из всей мировой цивилизации. Страны, не обладающие таким механизмом, получают отфильтрованное и ограниченное знание и деформированную информацию, утрачивают реальную независимость и вовлекаются главными мировыми державами в их орбиту в качестве «материала».

Пока что эта функция поиска и переноса знания извне выполняется отечественной наукой недостаточно удовлетворительно — в основном по причине нехватки ресурсов, устаревшей методологии, неадекватной организации и распаде профессиональных сообществ.

Обязательным условием успеха любой реформы является достоверное знание об объекте реформирования. Кроме того, надо понимать и чувствовать его плохо формализуемые особенности. В 1990-е гг. была начата реформа советской науки как часть реформирования всей советской системы. Социальная и культурная основа науки СССР плохо изучена и понята, как и вся советская система в целом. Сейчас, постепенно, российское обществоведение выясняет причины этого непонимания, а в 1990-е гг. специалисты пережили шок от неспособности предвидеть глубину кризиса, вызванного уже первыми операциями реформы.

Кризис 1990-х гг. в России является принципиально новым явлением. Поведение многих систем в ходе их изменений было неожиданным, возникающие в ходе трансформации структуры были не похожи ни на прежние советские, ни на свои аналоги за рубежом. Это требует обновления методологии анализа систем в переходном состоянии, в нашем случае — анализа российского общества в его связи с наукой.

Здесь мы не можем дать даже самый краткий очерк советской науки ни как системы знания, ни как специфической социальной системы. Мы лишь укажем на особенности той науки, которую Россия унаследовала от СССР и которую стали реформировать, даже грубо не описав объект. Из обломков этого наследия в основном и придется строить новую систему в ХХI в.

Советская наука сложилась как самобытная социальная и культурная система, по ряду признаков отличная как от научной системы дореволюционной России, так и от систем других научных держав. Именно в качестве специфической целостной системы советская наука была интегрирована в мировую науку, не растворяясь в ней, а сохраняя и развивая свою культурную идентичность (так же как англо-саксонская, французская, немецкая научные системы).