Литмир - Электронная Библиотека

Пришлось дать залп всеми имевшимися на борту ракетами. Лишь этот фейерверк (означающий по кодовой книге: «Дым в кабине. Иду на вынужденную посадку. На борту убитые и раненые») возымел действие.

«Грэйт артист» тяжело плюхнулся на бетон посредине полосы. К самолету со всех сторон устремились пожарные и санитарные машины.

— Где убитые и ранены? — выпалил санитар, взбежавший по аварийному трапу.

Суини из последних сил стянул с себя шлем и, показав рукой на север, мрачно произнес:

— Остались там, в Нагасаки…

Четыре с лишним века этот порт служил в Японии воротами христианства. Жителям Нагасаки был обещан покой на земле и рай на небе. Миссионеры тут строили церкви, звали на путь истинный и пугали муками ада. Но всей их фантазии о дьяволе не хватило бы и на тысячную долю того, что сотворил с городом христианин Трумэн.

Атомная бомба взорвалась над собором, который воздвигли возле тюрьмы, чтобы звон колоколов помогал заключенных каяться. Взрыв, однако, не пощадил никого: ни грешников, ни праведников, ни самих богов. Обезглавленный каменный Христос доныне стоит там среди развалин, опровергая свою собственную проповедь о том, будто в мольбах можно обрести спасение.

Брошюра для туристов

Автоматические стеклянные двери предупредительно распахиваются перед каждым входящим. Только августовский зной не может переступить за этот порог.

Холл «Хиросима гранд отеля» — это доведенный до совершенства комфорт. Невидимые машины нагнетаю прохладу. Невидимые плафоны мягко рассеивают свет. Столь же мягко струится откуда-то сверху музыка. Уютные кресла располагают к неге. А ливрейные официанты проворно и бесшумно разносят те же студено-горячительные смеси, что и в любом другом «гранд отеле» мира.

Здесь явно знают толк и в самом трудном из коктейлей — умеют смешать в правильной пропорции международный комфорт с умело отмеренной дозой местного колорита.

Турист класса «люкс» — существо сложное, требующее определенной среды. Привычной, но не настолько, чтобы наводить на мысли: ради чего же, собственно, стоило тащиться в эдакую даль? Гость хочет потягивать из запотевшего стакана свой излюбленный «Манхэттен», сознавая, что делает это не где-нибудь, а в Японии.

Деревянным балкам, что перекрещиваются под потолком, нечего поддерживать в железобетонном здании. Их назначение — напоминать об архитектуре японских памятников старины, которые турист видит на экскурсиях.

А эта решетка, что отделяет холл от главного входа? Между чугунными прутьями кое-где разбросаны прямоугольники бугристой меди. Они подсвечены скрытыми лампочками, которые попеременно вспыхивают там и тут. Огоньки среди краснеющей меди напоминают об остовах разрушенных домов, чудовищной жаре, когда вот так же пузырилось, бугрилось, закипало все вокруг: черепица, камень, живое человеческое тело.

Модернистская конструкция у входа намекает на главную достопримечательность, которая должна привлекать туристов в испепеленный японский город.

Первоклассный сервис — это предупредительность. И возле символической решетки положены специально изданные для туристов книжицы: «Как были сброшены атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки».

Раскрыл синюю обложку и уже не в силах оторваться. У нас много писали о судьбе майора Изерли. О том, как, терзаемый муками совести, этот американский летчик слал письма и деньги осиротевшим хиросимским детям, добивался, чтобы его заключили в тюрьму, пока власти не упрятали его в сумасшедший дом. А ведь самолет «Стрэйт флэш», который вел Изерли, не был непосредственным разрушителем Хиросимы. Он лишь разведал погоду. Куда меньше мы знаем об экипаже самолета «Энола Гей». Что чувствовали эти двенадцать человек, когда увидели под собой город, обращенный в пепел сброшенной ими бомбой?

Пусть же брошюра для туристов предоставит слово им самим.

6 августа 1945 года двенадцать американцев, с глазами, воспаленными от бессонницы, поднялись на борт бомбардировщика «Б-29». Самолет «Энола Гей» получил особое задание. Но лишь несколько часов спустя его экипаж смог понять до конца, насколько особым оно было.

Еще ни одному человеку не доводилось видеть того, что совершилось у них на глазах.

Имели ли США право применить атомную бомбу? Было ли это действительно необходимо? Нельзя ли было выиграть войну без этого крайнего средства?

Вот впервые изданный в Японии рассказ об атомной атаке, записанный со слов самих ее участников, членов экипажа «Энолы Гей».

Люис. Трумэн был тогда в Потсдаме и хотел, чтобы мы сбросили бомбу второго или третьего августа. Но мы никак не могли вылететь из-за погоды. Ждали вылета и нервничали, так что пришлось очень мало спать эти три или четыре дня.

Стиборик. Прежде нашу 509-ю авиагруппу постоянно дразнили. Когда соседи досветла отправлялись на вылеты, они швыряли камни в наши бараки. Зато когда мы сбросили бомбу, все увидели, что и мы лихие парни.

Тиббетс. Мы старались подобрать людей уравновешенных, без предрассудков.

Дазенбери. В таком деле, если вы с предрассудками, вас живо уволят.

Люис. Да, мы знали, что открываем новый век. Мне рассказывали о возне с ураном еще с сентября 1944 года.

До полета весь экипаж был проинструктирован. Тиббетс утверждал потом, будто бы только он один на борту был в курсе дела. Но это чепуха: все знали.

Во время взлета я все время думал о чудовище в бомбовом отсеке: не отказали бы предохранители, а то угодишь на небо вместе с аэродромом!

Джеппсон. Примерно через час после взлета я спустился в бомбовый отсек. Там стояла приятная прохлада. Парсонсу и мне надо было поставить все на боевой взвод и снять предохранители, — я до сих пор их храню как сувениры. Потом снова можно было любоваться освещенным луной океаном. Каждый был занят своим делом. Кто-то напевал «Сентиментальное путешествие» — самую популярную песенку августа 1945 года.

Люис. Командир дремал. Иногда и я покидал свое кресло: машину на курсе держал автопилот.

Нашей основной целью была Хиросима, запасными — Кокура и Нагасаки.

Ван Кирк. Погода должна была решить, какой из этих городов нам предстояло избрать для бомбежки.

Кэрон. Радист ждал сигналов от трех «сверхкрепостей», летевших впереди для метеоразведки. А мне из хвостового отсека были видны два «Б-29», сопровождавших нас сзади. Один из них должен был вести фотосъемку, а другой — доставить к месту взрыва измерительную аппаратуру (из-за этих контейнеров японцам и показалось, что бомба была сброшена на парашюте).

Тиббетс. Кресло командира установлено впереди пилотского. Мне легко было дотянуться до плеча Ферреби. У нас с ним было заведено, что я держал штурвал до последних шестидесяти секунд, а потом он брал управление на себя.

Ферреби. Мы очень удачно, с первого захода, вышли на цель. Я видел ее издалека, так что моя задача была простой.

Нелсон. Как только бомба отделилась, самолет развернулся градусов на 160 и резко пошел на снижение, чтобы набрать скорость. Все надели темные очки.

Джеппсон. Это ожидание было самым тревожным моментом полета. Я знал, что бомба будет падать 47 секунд, и начал считать в уме, но когда дошел до 47, ничего не произошло. Потом я вспомнил, что ударной волне еще потребуется время, чтобы догнать нас, и как раз тут-то она и пришла.

Парсонс. Самолет встряхнуло так, будто прямо под нами разорвался зенитный снаряд.

Кэрон. Я делал снимки. Это было захватывающее зрелище: гриб пепельно-серого дыма с красной сердцевиной. Видно было, что там внутри все горит. Мне было приказано сосчитать пожары. Черт побери, я сразу же понял, что это немыслимо! Крутящаяся, кипящая мгла, похожая на лаву, закрыла весь город и растеклась в стороны, к подножиям холмов.

Джеппсон. У меня прямо-таки перехватило дух.

Шумард. Все в этом облаке было смертью. Вместе с дымом вверх летели какие-то черные обломки. Один из нас сказал: «Это души японцев возносятся на небо».

Безер. Да, в городе пылало все, что только могло гореть. «Ребята, вы только что сбросили первую в истории атомную бомбу!» — раздался в микрофоне голос полковника Тиббетса. Я записывал все на пленку, но потом кто-то упрятал все эти записи под замок, и мало кому удалось их прослушать.

Кэрон. На обратном пути командир спросил меня, что я думаю об этом полете.

«Это похлеще, чем за четверть доллара съезжать на собственном заду с горы в парке Кони-Айланд», — пошутил я.

«Что ж, тогда я соберу с вас по четвертаку, когда мы сядем!» — засмеялся полковник.

«Придется подождать до получки!» — ответили мы хором.

Ван Кирк. Главная мысль была, конечно, о себе: поскорее выбраться из всего этого и вернуться целым.

Ферреби. Капитан первого ранга Парсонс и я должны были составить рапорт, чтобы послать его президенту через Гуам.

Тиббетс. Никакие условные выражения, о которых мы договорились, не годились, и мы решили передать телеграмму открытым текстом. Я не помню ее дословно, но там говорилось, что результаты бомбежки превосходят все ожидания.

5
{"b":"238960","o":1}