Новый спущенный на воду линейный крейсер (еще без палубных надстроек и вооружения) перед началом Первой мировой войны. Решимость Германии построить мощный флот открытого моря усилила напряженность между Лондоном и Берлином

В предвоенный период во главе отдела 1 долгое время стоял полковник Вальтер Николаи, бегло говоривший на французском, русском и японском, что было значительным достижением для офицера германской армии, в которой даже поверхностное владение французским считалось «знанием языка». Проходя подготовку в академии (1901–1903), Николаи побывал со шпионской миссией в Польше, где изучал оборонительные и мобилизационные способности русских и уточнял расположение пограничных крепостей Ново-Георгиевска (совр. Модлин), Гродно, Ковно (совр. Каунас) и Варшавы. По возвращении в Германию Николаи представил отчет в Генеральный штаб, который, находясь под впечатлением от проделанной молодым офицером работы, произвел его в чин майора и назначил главой отдела 1. Несмотря на масштаб поставленных задач, Николаи располагал мизерным бюджетом в 15 тысяч фунтов стерлингов и штатом из четырех офицеров. И вот эти люди противостояли самому крупному из противников Германии. Российская угроза возрастала день ото дня на глазах озабоченных наблюдателей в Берлине, вынуждая службу разведки пересматривать свои нелестные оценки состояния императорской армии. (Русская военная доктрина была, в отличие от агрессивной германской, оборонительной. – Ред.) Население восточной соседки вдвое превышало население Германии, показатели промышленного производства превосходили аналогичные показатели Соединенных Штатов Америки (абсолютные показатели производства в США были намного выше, но динамика развития и особенно перспективы России были очень хорошими. – Ред.), а мобилизационные возможности возросли с 1905 г. настолько, что передовые соединения русской армии могли быть собраны и готовы к выдвижению на позиции уже на пятый день после получения приказа. Одновременно происходило укрепление пограничных с Германией рубежей, что стало возможным благодаря Франции, которая выделила восточному колоссу 1,2–1,5 миллиарда франков на строительство, модернизацию и расширение российской железнодорожной системы. В связи с этими мерами опасность для немцев возросла, поскольку теперь русские могли перебросить на свой западный фронт еще шесть дивизий из Сибири. Такое развитие событий увеличивало для Германии риск продолжительной войны на два фронта.

Полковник Николаи не сомневался, что российские и французские разведывательные службы тесно сотрудничают в работе против Германии и что французская Deuxieme Bureau(бюро 2 Генерального штаба, или военная разведка) имеет шпионов в германской армии. Николаи предполагал, что эти шпионы уже выдали Франции детали плана Шлиффена, предусматривавшего достижение победы в войне на два фронта. На самом деле копии плана Шлиффена добыла в сотрудничестве с военной разведкой русская охранка. Уже перед началом войны офицер французской разведки, капитан Ламблинг, трижды встретился с неким немцем, работавшим на русских и называвшим себя Le Vengeur (Мститель). Встречаясь с Ламблингом в Париже, Брюсселе и Ницце, Мститель выбирал уединенные места, куда являлся с забинтованным лицом. Однако, что бы ни думал капитан об этом маскараде, Мститель передал ему не только весь план Шлиффена, но и детали развертывания, сосредоточения и боевого порядка германской армии. Ламблинг оценил полученную информацию как вполне достоверную, что подтвердилось и проверкой ее через другие источники.

Всю полученную от немца информацию отправили в Париж, где Генеральный штаб французской армии, имевший репутацию команды блестящих аналитиков и стратегов, отверг план Шлиффена как нереалистичный, посчитав Мстителя подсадной уткой. Сам факт неприятия ценнейших плодов разведки позволяет сделать несколько важных выводов. Во-первых, он указывает на общую для всех военных неспособность пользоваться информацией, предоставляемой им разведывательными службами, и их скептическое отношение к сведениям, которые представляются им сомнительными именно в силу своей важности. Во-вторых, случай с планом Шлиффена ясно демонстрирует печальную для французов традицию полагаться в стратегическом планировании на опыт прошлого. Во время войны 1870–1871 гг. немцы, уважая нейтралитет Бельгии, вторглись во Францию через Эльзас и Лотарингию. Высшее французское командование почему-то решило, что и в будущей войне Германия повторит тот же сценарий. Исходя из этого предположения, французы создали внушительную оборонительную линию от бельгийской до швейцарской границы, разместив здесь все свои передовые силы и разработав план 17, предусматривавший собственное наступление в качестве ответа на любое германское вторжение.

Восстание на Пасхальной неделе 1916-го. Ирландские республиканцы выступили против британцев. Пытаясь предотвратить такого рода восстания, Британия в XIX в. учредила Особый ирландский отдел

От полного фиаско в области разведки Германию спасли героические усилия Николаи, благодаря которым французам так и не удалось в полной мере оценить военную мощь Германии. К примеру, русские и французы не узнали о существовании тяжелых рельсовых орудий Круппа, которые сыграли решающую роль во взятии бельгийских и французских крепостей в 1914 г. и стали сюрпризом для противника. Другой неожиданностью, обеспечившей успех осеннего наступления 1914 г., стал метод развертывания немцами своих резервных дивизий, позволивший им не только создавать численное преимущество, но и пользоваться элементом внезапности. Знали в отделе военной разведки и о тесном военном сотрудничестве между Францией, Британией и считавшейся нейтральной Бельгией. Так, бельгийцы разрешили французам создать на своей территории широкую сеть агентов, ставивших перед собой, как следует из рапортов НД, одну простую задачу: шпионить за Германией.

Основой дипломатической системы Германии был ее союз с Австро-Венгрией. Однако многоязычная и ослабленная империя Габсбургов являлась не столько ценным военным союзником, сколько тяжким бременем. Не внушала большого доверия и секретная служба Австро-Венгрии, поскольку глава ее контрразведки, полковник Редль, был в 1909 г. изобличен как русский агент. Единственное, в чем не приходилось сомневаться, – это верность правящей верхушки империи Германии. С другой стороны, Италия, второй официальный союзник Германии, на деле не спешила вступать в войну на ее стороне. НД пришла к такому выводу, наблюдая за отходом французских войск от итальянской границы, что могло означать только одно: Рим договорился с Парижем не вступать в войну с Францией, пока та вовлечена в боевые действия с Германией. Договоренность эта, разумеется, держалась в тайне от немецких политиков и генералов.

Организационная структура германского отдела разведки Генерального штаба и его работа против Франции и России отражают географическое и политическое положение Германии как континентального государства, основу военной мощи которого составляют в первую очередь сухопутные войска. Исходя из этого, было бы логично, если бы в борьбе с Францией и Россией союзником Германии стала именно Британия. Тот факт, что такой союз не сложился, является следствием серьезного стратегического просчета. На пороге ХХ в. Германия, прежде всего в лице кайзера Вильгельма II и агрессивно настроенного гросс-адмирала, графа Альфреда фон Тирпица, энергично стремилась построить второй по величине и первый по мощи военно-морской флот. Такая политика представляла собой прямую угрозу глобальному превосходству военно-морских сил Британии, и естественным ответом на нее стала широкомасштабная английская программа кораблестроения.