Эта сложная и странная почта и в наши дни находит применение. Сообщение агента, посланное по радио, в любую минуту могут «перехватить» и подслушать мощные приборы. За агентом установят слежку. В время войны еще труднее наладить радиосвязь. Ведь тогда на обеих сторонах работают тысячи маленьких и больших станций, а главное — сотни «глушителей», передающих шумы на волнах вражеских радиопередатчиков…

— Пчелы — это великолепная выдумка! — повторили разведчики еще раз.

Бурная пора баррикад и социальных боев ...

В воздухе «пахло» войной. Немцы сосредоточили свои дивизии на границах с Францией. Бесконечными потоками тянулись повозки с обмундированием, пушки, кавалеристы и пехотинцы со всех сторон направлялись к Рейну. Наконец, девятнадцатого июля 1870 года грянули первые залпы…

Но случилось то, чего парижане не ждали. Ненавистные пруссаки одерживали одну победу за другой! Император Наполеон III прекрасно играл в бильярд, но полководцем он оказался жалким и трусливым. Генералы и маршалы в расшитых золотом мундирах были один глупее другого, многие из них оказались предателями. Прусская армия широким фронтом продвигалась по французской территории, оставляя за собой в Эльзасе и Лотарингии осажденные крепости, над которыми еще развевались трехцветные флаги.

Пруссаки уже направились в провинцию Шампань. Генерал Базэн с двухсоттысячной армией попал в окружение под Мецом. Армия Мак-Магона, которая должна была защищать Париж, открыла дорогу пруссакам.

Перед редакциями парижских газет толпились тысячи людей, в непогоду, под проливным дождем ждали они вестей с фронта. Просачивались сообщения о большой битве под Седаном. По словам одних, пруссаки были разбиты и в панике отступали. Другие утверждали, что бой еще продолжается, и неизвестно, на чьей стороне перевес.

Наконец, из здания редакции газеты «Галуа» вышел курьер. Бледный, как стена, со слезами на глазах он расклеивал вкривь и вкось большие плакаты — первое печатное сообщение о Седане. Люди, стоявшие поблизости, читали вслух тем, кто стоял сзади и не мог ничего разобрать:

Наступила мертвая тишина. А потом Париж взбунтовался. Миллионы людей кричали яростно, отчаянно, зло. Кто проиграл войну? Рабочие, печатники, студенты, художники из Латинского квартала, старьевщики с Блошиного рынка, дворники, мороженщики — мы, парижане? Ведь мы живы! А пока мы живы, ни один прусский солдат не вступит в Париж…

Через несколько часов в городе не осталось ни одного портрета, ни одной статуи императора. За несколько часов на окраинах города были построены тысячи баррикад. Отряды Национальной гвардии шагали по улицам. Солдаты были вооружены ружьями, пиками, многие шли в бой с голыми руками. Люди приветствовали своих защитников, повсюду слышались слова:

«Да здравствует республика!»

Было воскресенье, четвертое сентября 1871 года. Франция снова стала республикой. Французский народ поднялся на защиту родины, простые люди взяли в руки оружие, которое отбросили продажные генералы и трусливые политики. Но враг стремительно продвигался вперед. Еще недавно поезда ехали из Парижа до Бра-де-Дюка, потом уже только до Ветра, еще через день последней станцией стал Шалон и, наконец, Эперне. Через девятнадцать дней прусские войска были в предместье Парижа.

Париж сражался. Париж победил. Прекрасно вооруженные, вымуштрованные прусские дивизии в бою на Греннвилльской равнине были разбиты плохо обученными отрядами Национальной гвардии. Современные ружья были лишь у немногих французских солдат. Большая часть сражалась с ружьями времен наполеоновских войн, со старинными мушкетами, извлеченными из театральных кладовых и кабаре. Сторожа музеев и дворцов остались на своих местах. Только теперь они прятались за мраморными скульптурами и гранитными саркофагами с ружьями в руках. Стены, пробитые прусскими ядрами, превратились в амбразуры.

Энтузиазм растет. Великие идеалы свободы, равенства и братства, давно забытые буржуазией, снова провозглашают те, кому суждено претворить их в жизнь. Париж хочет отстоять свою свободу. Нет оружия? — Не беда! Сделаем! Не хватает продовольствия? — Выдержим! В меню парижских ресторанов появляются новые блюда: жаркое из крыс, вороний паштет. Даже если придется съесть львов, тигров и тюленей из зоопарка, врагам не сломить Парижа. Но вот без чего, действительно, нельзя существовать: без связи с остальными областями Франции, с другими странами.

Пруссаки утверждают повсюду, что Париж покорился, что Париж сдался. Отчаянные храбрецы, рискующие своей жизнью, время от времени пробираются в столицу. Они рассказывают о полках, дивизиях и армиях, которые не верят лживым россказням пруссаков и продолжают борьбу. Нужно наладить с ними связь, объединить их, послать приказы. О защитниках Парижа должен узнать весь мир. Они хотят сообщить своим близким, что они живы и здоровы и что у них прекрасное настроение. Свобода, Равенство, Братство, Коммуна!

Проблему связи просто и в то же время гениально разрешил генеральный директор парижских почт Рампон.

«Друзья, если наша страна оккупирована, если море далеко, есть еще один путь — по воздуху! Разве не Франция — колыбель воздухоплавания? Ведь в Париже живет „король аэронавтов“ — фотограф Надар, конструктор и изобретатель новых типов воздушных шаров! Разве не Париж дал миру славную семью „воздушных капитанов“ Годаров? Не зря Академия гордится своим почетным членом Гастоном Тиссандье, замечательным ученым, знатоком воздушного пространства, куда до недавнего времени поднимались только орлы и дикие гуси!» Так возникла идея. Вскоре она претворилась в жизнь. Появилась славная «аэростатная почта», история которой неразрывно связана с героической обороной Парижа.

... имела своих героев. Один из них Феликс Турнашон по прозвишу Надар.

Опустевшие Северный и Орлеанский вокзалы превратились в фабрики по производству аэростатов. Отец, дядя, братья и сыновья Годары, Ион, Лешамбр, словом каждый, кто разбирается в аэростатах, трудятся, не покладая рук.

На перронах, которые совсем недавно были наполнены шумом и голосами пассажиров, теперь сидят старые рыбаки. И откуда они только взялись? Ловкими мозолистыми руками они плетут сети для воздушных шаров. Сотни женщин шьют оболочки. Корзинщики плетут корзины, технические училища отдают приборы, которые раньше украшали коллекции и кабинеты.

На Монмартре Феликс Турнашон, по прозвищу Надар, расхаживает с саблей на боку. Он организует «аэростатный» отряд. Мужчины учатся наполнять воздушные шары, выпускать газ из оболочки при посадке, регулировать высоту полета, они узнают, как нужно бороться с резкими порывами ветра. А по вечерам в маленьком ресторане за стаканом вина Надар рассказывает им о своих полетах…

Он гордится ими по праву. Надар впервые в истории фотографировал с воздушного шара. Его «Жеанн» был крупнейшим аэростатом того времени. Будучи «императорским воздухоплавателем», он несколько раз летал над Францией и Германией.

Словом, да здравствует король фотографов и воздухоплавателей — Надар!

Вскоре после того, как был окружен Париж, прусские часовые увидели у себя над головами первый воздушный шар. Солдаты были потрясены. Задрав головы и раскрыв рты, следили они за его полетом. И только злобные окрики офицеров привели их в чувство.

Старт одного из воздушных шаров в осажденном Париже.

По всей линии фронта загремели выстрелы. Сотни пуль полетело за воздушным шаром; на его «борту», кроме равнодушного, привыкшего к опасностям моряка, находился и сам Гастон Тиссандье. Казалось, пули должны были разорвать в клочья тонкую шелковую оболочку. Не тут-то было! Одна или две «заблудившиеся» пули, которые коснулись огромного шара, не повредили ему. Правда, газ, наполнявший воздушный шар, выходил через дырки, но ведь он все равно просачивался через швы и продушины.