Увы, увы, в столице нельзя быть неосмотрительной ни на одно мгновение! И вот в те самые годы, когда девушки в деревне резвятся на ходулях у ворот, я была осмеяна и прогнана с позором к себе домой в родную деревню.
Наложница князя
Ветер в Эдо не шелохнет веткой сосны [21], и в этом тихом городе — обители мира — вассалы князя, правителя Восточных провинций, опечаленные тем, что нет у него наследника от законной жены, собрали под началом престарелой дамы сорок с лишним девушек прекрасной наружности из хороших семей. Ожидая княжеского благоволения возле опочивальни господина, они были похожи на ранний вишневый цвет, ждущий только первых капель дождя, чтобы сразу пышно расцвести во всей своей красоте. На любую глядеть не наглядеться, но все они печалились, что ни одна не удостоилась внимания господина.
Если ж эти— не понравились ему, то что говорить о других! Простолюдинки из Восточных провинций обычно собой некрасивы, ступни ног у них большие и плоские, шея толстая, кожа грубая, нет у них ни разума, ни чувства, они не знают желаний, страх им неведом, и хотя в глубине души правдивы, но вряд ли много принесут радости своему возлюбленному. Где можно найти женщин лучше, чем в столице? Прежде всего, никто с ними не сравнится в приятности разговора. Этому ведь нарочно не научишься, а в столице — обители государя — красивая речь передается сама собой.
К примеру, в стране Идзумо, где «тучи ввысь идут многослойною грядой» [22], люди говорят так неотчетливо, что порой ничего не поймешь, а вот житель дальнего острова Оки смотрит деревенщиной, но говорит так, что и в столице не стыдно. Изящные искусства тоже процветают в том краю. Умение играть на кото и в го, угадать название аромата и слагать песни все женщины там наследовали еще со времен государя Ниномия [23], изгнанного в древние времена на этот остров. С тех пор и сохранились у них придворные обычаи и столичное обхождение.
«Наверное, в столице должна найтись подходящая женщина», — решили вассалы. В доме князя был один старый слуга, надзиратель над женской прислугой, которому уже перевалило за седьмой десяток. Он был подслеповат и носил очки. Многих передних зубов у него не хватало, так что он уже забыл вкус осьминога, и пикули приходилось для него нарезать мелкими кусочками. Так проводил он без радостей свои дни, и тем более закрыт для него был путь любви. Хоть и носил он фундоси [24], но уже мало чем отличался от женщины.
Только и отводил душу, болтая всякие непристойности. Так как он исполнял домашние обязанности, ему запрещалось носить хакама, вакагину, меч и кинжал [25]. Зато ему вверили замки от имущества — жалкая должность для самурая. Этого старика и послали в Киото выбирать наложницу, потому что молодая красотка была для него, по пословице, что кошке каменный Будда! На этот счет за него можно было не тревожиться, в то время как молодому человеку такое имущество доверить нельзя, будь он хоть самим Сакья Муни.
В прекрасном, как райское селение, Киото старик посетил некоего торговца тканями по имени Сасая и обратился к нему с такими словами:
— Есть у меня от князя доверительное поручение такого рода, что о нем нельзя говорить молокососам-приказчикам. Об этом я могу вести тайный разговор только с вами, почтенный инке [26], и с вашей женой…
При этих словах Сасая встревожился: «В чем дело?» — а старик с видом человека, уверенного в своей непогрешимой правоте, изрек:
— Мне поручено подыскать князю наложницу. Сасая в ответ сказал:
— Что ж, это у вельмож дело обычное… Но каковы желания его светлости?
Старик вынул длинный ящичек из дерева павлонии с прямыми волокнами, а оттуда свиток с изображением красавицы.
— Избранница должна быть так же хороша, как этот портрет, — потребовал он. — Прежде всего возраст — от пятнадцати до восемнадцати. Лицо, как велит современный вкус, довольно округлое, нежно-розового цвета, подобно лепестку вишни. Черты лица без малейшего недостатка. Глаза с узким разрезом не годятся. Брови непременно густые. Переносице не следует быть слишком узкой, а линия носа должна повышаться плавно. Ротик маленький, зубы ровные, белые. Уши продолговатые, мочки тонкие, чтобы сквозили до самого корня и не прилегали плотно к голове. Очертания лба не должны быть искусственными, пусть волосы на нем растут так, как от природы положено. Шея стройная, и чтобы пряди из прически сзади не выбивались. Пальцы нежные, длинные, ногти тонкие. Размер ног установлен в восемь мон и пять бу [27]. Большие пальцы на ногах должны отгибаться в сторону, кожа на пятках прозрачная. Талия длиннее обыкновенного, бедра крепкие, не мясистые, задок пухлый. Манеры грациозные, речь приятная. Должна уметь носить платье с изяществом, вид иметь благородный, нрав тихий. Сверх того, ей надлежит иметь познания во всех изящных искусствах, которые приличествуют даме. И чтоб на ее теле не было ни единого родимого пятнышка!
— Столица велика, и женщин в ней несметное множество, но и здесь нелегко сыскать подобную красавицу. Однако если такова воля князя, то за тысячу золотых можно ее исполнить, хотя бы пришлось обыскать весь свет, — ответил Сасая.
И он поручил сделать тайные розыски одному умелому посреднику по имени Ханая Какуэмон с улицы Такэямати.
Дело посредника хлопотливое. Из выданной в задаток сотни рё ему причитается десять, а из этих десяти в свою очередь десять моммэ причитается бабенке, нанятой для услуг.
Если девушка плохо одета, то он дает ей за плату нарядное платье. На смотрины она должна надеть белое косодэ или поверх черной атласной одежды накидку с цветными узорами. Пояс широкий из пятицветной парчи, косимаки [28] из алого тонкого шелка — словом, все должно быть как следует, от нарядного головного покрывала до богатых подушек в паланкине. За эти вещи она должна платить двадцать серебряных монет в день, да еще одну полагается дать посреднику, когда дело сладится.
Девушке низкого происхождения подыскивают какого-нибудь почтенного горожанина, у котрого есть свой домик, и выдают его за папашу. В награду он получает свадебный подарок, а родись у девушки сын, это для названого отца большое счастье! Ему назначат хорошее довольствие рисом [29].
Если посредник хочет все устроить приличным образом, то смотрины и ему обходятся недешево. Двадцать серебряных монет в день стоит косодэ, носильщикам паланкина три моммэ пять бу — дешевле в Киото никто не берет. Девушку должна сопровождать свита прислужниц. Девочкам надо платить по шесть бу, взрослым женщинам — по восемь бу. Да еще посредник должен два раза в день кормить их за свой счет. Если смотрины кончатся неудачей, он терпит убыток в двадцать четыре моммэ и девять бу. Рискованное предприятие!
А случается и так, что посреди веселого разгула купчики из Осаки и Сакаи, пресытившись гетерами из веселого квартала Симабары и актерами с улицы Сидзёгавары, нарядят простого шута знатным самураем с запада и созовут для потехи со всей столицы девушек, ищущих себе работу. Оставят у себя ту, которая понравится, и начинают потихоньку уговаривать посредника. Узнав неожиданную весть, что к ней воспылали страстью только для короткой забавы, девушка в огорчении собирается уходить. Ее всячески улещивают, соблазняют деньгами, пока она по бедности не уступит. И вот — жажда денег побеждает, совершается неотвратимое: девушку покупают всего за две серебряные монеты… Такого несчастья с дочерьми богатых родителей случиться не может.
