Арктур и Жюлиана ответили на шквал вопросов от разных должностных лиц и, когда уже стало казаться, что это никогда не кончится, им наконец позволили покинуть место происшествия. Хотя Арктур согласился утром явиться в местное отделение милиции Конфедерации для более полного отчёта о его роли в ночном кровопролитии.
Вокруг уже звучали такие слова, как «герой», «благодарность», «медаль».
Полицейский флаер доставил их в гостиницу, где остановился Арктур. Как только они перешагнули через порог, Жюлиана разрыдалась. Арктур довел ее до постели и молча сел рядом. Он знал, что ей нужно выплакаться и все, чтобы он не сказал сейчас, будет банальным и бессмысленным.
Молодые люди просидели так почти час. Всхлипывания Жюлианы стихли. Девушка подняла голову с плеча Арктура и посмотрела на него. Ее глаза опухли, макияж расплылся по лицу черными струями. Золотые локоны разлохматились, а кожа приобрела бледноватый оттенок.
И, в своей беззащитности, Жюлиана была безумно прекрасна.
– Прости.. – сказала она. – Я выгляжу ужасно. Я...
Арктур провел рукой по ее волосам и поцеловал ее в лоб.
– Ты выглядишь лучше чем кто-либо, кто смог бы пройти сегодня через такое.
– Боже мой… все эти люди, – проговорила она, – они убили так много людей.
– Да это так. Но больше они никому не смогут причинить вред. Они мертвы. Я убил их.
– Да, – сказала Жюлиана, – ты это сделал. Ты был таким храбрым. Ты спас мою жизнь.
– Нет, – возразил Арктур, стараясь выглядеть скромным, хотя похвала пришлась ему по душе. – Я сделал то, что должен был. Помнишь, меня готовили для таких случаев. Я действовал подсознательно. Если бы я думал, я бы остался на земле. Идти против пяти вооруженных автоматами человек, имея только пистолет?.. Капитан Эмилиан съест меня с потрохами, когда узнает об этом.
– Она не будет тебя есть. – Жюлиана, прижалась к юноше. – Она подумает, что ты самый отважный мужчина, который ей встречался. Также как и мне.
Арктур отметил для себя, что Жюлиана уже контролирует эмоции, преодолев весь ужас трагедии с такой уверенностью и самообладанием, которых не хватает многим солдатам. Он видел, что в девушке есть стальной стержень, подобный тому, каким обладает его собственная мать.
Но когда Арктур заглянул в голубые глаза Жюлианы, то увидел там полыхающую страсть, такую же, какую с трудом сдерживал и он.
Водоворот событий, что случились за день, пронесся перед ними. Но все это перестало иметь значение, когда они утонули в отчаянных объятиях друг друга.
Арктур прикоснулся губами к губам Жюлианы, и она ответила жадным и страстным поцелуем.
Они принялись срывать друг с друга одежды, ни мало не заботясь о ее сохранности. Их тела сплелись в неподдающемся контролю порыве, подхлестнутом недавней кровавой расправой и близостью смерти. И молодые люди отдались страсти, забыв обо всем.
Страсть Арктура перехлестывала через край. Осуществилось то, о чем он мечтал с первого дня знакомства с Жюлианой. И в этот момент он даже не задумывался о последствиях. Последствиях, которые могли связать их двоих навсегда.
Скоро им снова предстояло расставание, но сегодня Арктур и Жюлиана постарались выбросить из головы мысли о собственной смертности, исповедуя продолжение жизни и человеческую сущность одним из самых первобытных способов.
ГЛАВА 10
Корхал. Его родная планета. Пока он снова не ступил на его поверхность, он и не понимал, как сильно по нему скучал. Выйдя из орбитального космолета, который перевез его сюда с «Джона Ломаса», Арктур последовал за толпой к выходу из космопорта. Не забывая об антиконфедератских беспорядках, о которых сообщала СНВ, Арктур держал свою форму в чехле; однако жетон ДВК оставил висеть на шее – он облегчал прохождение через контрольно-пропускные пункты.
В стабильной ситуации этот жетон позволил бы пройти через все проволочки с минимальными хлопотами, но сейчас даже с ним путешествие от космолета до зала прибытия отняло у Арктура два долгих часа. Они стали кульминацией тех нескольких дней пути от Тирадора-9. И от Жюлианы.
Их расставание было трогательным и печальным.
По крайней мере, для нее.
Когда первые лучи рассвета проникли сквозь поляризованное окно номера отеля, Арктур проснулся с привкусом горечи во рту. Смотря на идеальную фигуру Жюлианы, что спала в ворохе простыней, он ощутил сильное раздражение на себя из-за того, что не смог справиться со страстью и эмоциями, позволив им затуманить рассудок.
Да, он хотел затащить Жюлиану в постель, и приложил много усилий ради этого. Но сейчас, когда дело сделано, Арктур почувствовал неподдельное сожаление. Возможно, что жестокость ночи повлияла на него сильнее, чем он думал. Лежа в тусклом свете утра, он чувствовал удовлетворение и стремление двигаться дальше. Это было необычное ощущение.
Арктур беззвучно соскользнул с постели, оделся и собрал свои вещи. Но уйти он не успел, – Жюлиана проснулась и улыбнулась ему. Ему пришлось задержаться, чтобы позавтракать. Перед тем как уйти Арктур пообещал, что они скоро увидятся. Жюлиана расплакалась от мысли о прощании. Какое-то время Арктур обнимал ее, а затем высвободился из цепких девичьих рук.
И ушел.
Арктур не мог понять, какие же чувства он питает к Жюлиане Пастер. С одной стороны она была прекрасной девушкой, но с другой, если быть честным, она была не более чем еще одной возможностью потешить самолюбие. Хотя это заняло больше времени, чем он ожидал, он добился, чего хотел, и поэтому интерес к ней несколько угас. Конечно, она со своей стороны не скрывает, что увлечена им, но это совсем другой разговор…
Как только Арктур поднялся на борт «Джона Ломаса», он выбросил из головы мысли о Жюлиане Пастер.
Ведь его ждал Корхал.
По прибытию на родину и добравшись, наконец, до зала ожидания, Арктур обратил внимание, что повсюду вооруженные патрули Конфедерации. Группы хмурых мужчин и женщин сканировали толпу в поисках малейшей угрозы.
Неужели все было так плохо?
О проблемах на Корхале говорилось в нескольких репортажах по СНВ. Массовые беспорядки, нападения, а иногда даже и теракты. Но СМИ упорно представляли эти события общественности как ничем не связанные между собой инциденты совершенные психами-одиночками. Но, очутившись дома, Арктур уже ни в чем не был уверен.
– Мой отец как всегда занят, – пробормотал он, оглядываясь вокруг.
Двери зала ожидания открылись, и юноша вышел в переполненный вестибюль. Кругом были озабоченные лица – мужчины, женщины, дети, ожидающие встречи с близкими людьми. Арктур вскинул сумку на плечо и стал всматриваться в собравшуюся толпу, в надежде найти знакомое лицо.
Когда Арктур, наконец, увидел, что искал, то конечно это оказалось совсем не то, чего он ожидал.
– С возвращением, – поздоровался Эктон Фелд, забирая у Арктура сумку.
– Фелд? – удивился Арктур, забыв поприветствовать начальника охраны. – А где моя мать или отец? И Дороти?
– Они на побережье, – пояснил мужчина, – в летней усадьбе.
– Они сами не могли меня встретить?
– Это не безопасно.
Арктур вздохнул. Ему не стоило удивляться, но он лелеял слабую надежду, что родители смогут побеспокоиться и приехать, чтобы возвратить блудного сына в лоно семьи.
Он увидел, что Фелд оценивает его проницательным взглядом.
– Что?
– Ты изменился, – отметил начальник службы безопасности семьи Менгск. – Что-то в тебе не так, как было раньше.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не знаю, что конкретно, но то, что ты выглядишь лучше, это точно.
– Я рад, что ты так думаешь.
Фелд спокойно отнесся к сарказму Арктура.
– Хорошо… Тогда пройдем в машину.
Ангус из окна спальни наблюдал за серебряной машиной, что двигалась по дороге в сторону виллы, и тяжелое чувство сдавило его грудь. Прошло два года с тех пор, как он видел сына в последний раз, но эмоции того дня, когда Кэтрин в слезах рассказала, что Арктур ушел в армию Конфедерации, кипели в нем как никогда сильно. Ангус изо всех сил старался держать себя в руках, когда вспоминал слезы Дороти, зная, что Кэтрин возлагает большие надежды на сегодняшнее примирение семьи. А счастье Кэтрин, для Ангуса было важнее всего в мире. И он надеялся, что сможет провести этот вечер, не ругаясь с заблудившимся сыном.
