– Как вы полагаете, – пробормотала она с таким же мрачным и тяжелым сердцем, как и тучи над их головами, – в этих унылых краях когда-нибудь светит солнце?

– Несомненно, миледи, – оживленно ответила Уаймарк. – Не может быть, чтобы тут всегда было так сыро, иначе у англичан выросли бы перья и перепонки на пальцах ног.

Она положила ладонь Эмме на руку.

– Прошу вас, не отчаивайтесь. Тем более теперь, когда самая тяжелая часть пути позади.

Эмма не могла не улыбнуться, глядя в круглые карие глаза, смотревшие на нее с сочувствием, гордостью и волнением. Уаймарк была из тех людей, которые всегда видят солнце, сокрытое за тучами. Безудержная энергия ее натуры, не находившая одобрения у герцогини Джудит, у Эммы, наоборот, вызывала симпатию. Обе они были почти одного возраста, и в течение последних недель перед отъездом, проведенных в лихорадочных сборах, только леди Уаймарк, предвкушавшая предстоящее приключение, поддерживала Эмму, не давая ей впасть в отчаяние.

– Я с радостью покину этот корабль, – сказала Эмма, – но, боюсь, худшее еще впереди.

Она с ужасом ожидала своей первой встречи с королем, и ей хотелось поскорее ее пережить. Однако даже и это, напоминала она себе, будет не самым страшным из того, что ей предстоит в ближайшем будущем. Но пока она старалась не думать о своей первой брачной ночи.

– Когда мы сойдем на берег, не отходите от меня даже на мгновение, – распорядилась она.

Впереди они увидели мост, перекинутый через реку, подводящий к широким, увенчанным башней каменным воротам, с которых свисали неподвижные мокрые знамена. Эмма рассмотрела столпившихся у подножия башни и на ее парапетах людей, воодушевленно размахивавших шапками и платками, невзирая на дождь. Доносящиеся до них над речной гладью голоса сливались в общий радостно-приветственный гул. Вооруженные стражники, облаченные в кольчуги и алые плащи, стояли вдоль прохода от берега реки к городским стенам, сомкнув свои черные щиты, не позволяя прорваться в проход толпе. У самой воды, не обращая внимания на непрекращающийся ливень, четыре одетых в черное священнослужителя держали алый полог над архиепископом в алом облачении. Группа вельмож в ярких нарядах, о чьем высоком положении говорили их отороченные мехами мантии и головные уборы, расположилась позади церковника, глядя на приближающийся корабль.

– Кто из них король? – спросила Уаймарк.

Эмма вновь обвела встречающих внимательным взглядом, но никто из них не соответствовал описанию Этельреда, данному ей Эльфриком: высокий, хорошо сложенный мужчина с длинными золотистыми волосами и аккуратной бородой.

К уже охватившему ее волнению добавился пробежавший по спине холодок скверного предчувствия. Возможно ли, что он не приехал встретить ее? Она вспомнила, как Ричард, ее брат, совершил пятидневное путешествие в Байё, чтобы обвенчаться там с Джудит и привезти ее в Руан, и как граф Тюрен провел в дороге почти месяц, чтобы просить руки ее сестры Беатрис. А Этельред прислал в Нормандию делегацию, вместо того чтобы приехать свататься лично. Неужто он даже не потрудился встретить ее у городских ворот?

– Не думаю, что он здесь, – пробормотала она Уаймарк.

– Видимо, он ожидает вас во дворце, чтобы там встретить с великими почестями, – предположила Уаймарк. – Или в церкви. Возможно, он полагает, что вы не желаете встречи с ним до тех пор, пока не отдохнете с дороги.

«Или, возможно, – подумала Эмма, – он просто не горит желанием встречать свою невесту». Но, какова бы ни была причина, его невнимание ее оскорбляло, и обеспокоенность нарастала.

Судно пристало к причалу, и Эмма узнала элдормена Эльфрика, который стоял впереди прочих аристократов, ожидая возможности поприветствовать ее. Он уехал из Нормандии за несколько дней до нее, и теперь доброжелательная улыбка, играющая на его худощавом пожилом лице, немного ее подбодрила. Он помог ей сойти на берег и укрыться под пологом, затем склонился и поцеловал обе ее руки.

– Король передает вам свои приветствия, миледи. Ваш жених хотел бы встретить вас лично, но неотложные дела государственной важности лишили его такой возможности. Мне поручено встретить вас и сопроводить к вашему жилищу на территории аббатства.

Как только он замолчал, архиепископ поднял ладони, произнося благословение, и слова латыни зазвучали над притихшей толпой. После этого Эмму представили каждому вельможе по очереди, и каждому она отвечала добрым словом и улыбкой, несмотря на сжимавшую ее сердце тревогу. Ожидание встречи с королем заставляло ее нервничать. То, что он не приехал поприветствовать ее, какие бы для этого ни были причины, усугубляло ее беспокойство.

– Благодарю вас, господа, – сказала она настолько твердым голосом, насколько это было в ее силах, тщательно выговаривая труднопроизносимые английские слова. – И благодарю народ Англии за радушный прием. Благослови нас всех Господь.

Толпа загудела, и довольная тем, что угодила ей, Эмма обернулась к Эльфрику:

– Прошу вас, милорд, сказать мне, когда я могу надеяться на встречу с королем.

Архиепископ, человек преклонных лет с кислым выражением лица, подняв бровь, неодобрительно поджал губы.

– Будет хорошо, если вы обуздаете свое нетерпение, миледи, – заметил он строго. – Довольствуйтесь тем, что король уделит вам внимание, когда ему это будет угодно.

Уязвленная его укором, Эмма прикусила губу, чтобы не сказать чего-нибудь такого, о чем она могла бы потом пожалеть. Вот уже один человек ее не одобряет. Это потому, что она молодая женщина, гадала она, или потому, что она нормандка?

Эльфрик поспешил вмешаться, чтобы сгладить неловкость.

– В воскресенье, – сказал он, – король встретит вас у входа в церковь, где будут произнесены супружеские клятвы. Сразу же после этого он сопроводит вас в кафедральный собор для церемонии коронации.

Только в воскресенье! Это через пять дней. Что же за человек этот Этельред, если даже не желает встретиться со своей невестой наедине хотя бы для нескольких минут беседы, прежде чем на ней жениться? Может быть, в Англии так принято? Панический страх, который она старательно сдерживала последние полтора месяца, снова стал ею овладевать.

– Я хотела бы повидаться с королем завтра, – настояла она, улыбаясь, хотя и через силу. – Несомненно, он уделит мне немного своего драгоценного времени.

– Я прошу прощения, миледи, – учтиво возразил Эльфрик, – но это невозможно, так как король еще не вернулся в Кентербери. Он прислал весть, что раньше воскресенья его здесь не будет.

Она почувствовала, как оба аристократа вперили в нее оценивающие взгляды, с любопытством ожидая, как она воспримет эту обескураживающую новость. Она более не сказала ничего, лишь кивнула, принимая объяснение Эльфрика и изо всех сил стараясь не показать своего огорчения пренебрежительным отношением короля, а также своих страхов перед его возможным значением. Ее одолевали сомнения в собственном успехе. Она поймала себя на том, что судорожно сжимает руки, и, глубоко вдохнув, попыталась успокоиться, следуя за направившимся к городским воротам архиепископом. Ей бы хотелось обернуться в поисках Уаймарк, но она знала, что должна держать спину ровно и смотреть вперед.

Эльфрик подвел ее к богато убранному мехами паланкину под шелковым балдахином. Низко поклонившись, он помог ей забраться внутрь, а затем восемь аристократов понесли ее на плечах по улицам Кентербери. Эмма заставила себя улыбаться, махать рукой толпам людей, скопившихся по обочинам или приветствовавших ее с крыш домов. Она слышала возгласы «Добро пожаловать! Добро пожаловать, дочь Ричарда!» снова и снова, пока ее несли по улицам, мимо большого кафедрального собора в сторону аббатства.

У Эммы разболелась голова от шума и попыток сдерживать наворачивающиеся на глаза слезы, слезы благодарности и смятения. Народ этого королевства принимал ее с радостью, при том что король, который должен стать ее мужем, вовсе не пожелал ее видеть. Она никогда еще не чувствовала себя столь мучительно одинокой, как среди этой ликующей толпы.