В результате я еще больше убедился в том, что никто не должен иметь право диктовать другим, какую историю им следует рассказывать и каким образом. Так считал и Салман Рушди. Стоит начать ограничивать право людей рассказывать их историю, пытаться контролировать ее — чтобы оберегать чувства того, кто читает, смотрит или слушает историю, или чтобы защитить государство, диктатора или идеологию от критических и неудобных высказываний, — как оказываешься на пороге мира, в котором уже нет свободы. С этого момента обсуждается лишь степень допустимой несвободы. Важнее всего то, что, вступая в упомянутый мир, выражаешь согласие с самим принципом несвободы и готовность стереть различие между словом и делом. И если за все эти взгляды меня назовут “фундаменталистом свободы слова”, я гордо буду носить этот ярлык, хотя он и не считается комплиментом.
Я вовсе не хочу сказать, что демократия, которая ограничивает высказывания для защиты достоинства граждан, их религиозных чувств, чести, идентичности или всего прочего, ничем не отличается от диктатуры, которая широко использует цензуру, сажает в тюрьмы диссидентов и порождает у своих граждан страх, мешающий им выражать себя. Разумеется, между ними есть разница, и ни один здравомыслящий человек не приравняет эти две системы. Но я считаю, что и демократическое общество должно осознавать, к чему оно может прийти, перестав различать слово и дело и запрещая высказывания не потому, что они призывают к насилию или какому-либо другому преступлению, а потому, что их могут воспринять как оскорбление. Потому что при этом права тех, кто слушает, обеспечиваются за счет тех, кто говорит.
На языке Салмана Рушди это означает, что право людей рассказывать свою историю, которая может повлиять на слушателей, ограничивается тем, какие истории могут быть рассказаны и каким образом. Такая ситуация может быть опасной, поскольку, когда заканчиваются слова, начинается насилие. Если оскорбительные высказывания запрещены, возникает риск немедленного перехода к действиям, то есть к преступлениям с реальными жертвами вместо символического “преступления без жертвы”. Хотя и слова могут причинять боль, даже очень сильную. Но со словами следует бороться именно словами.
К сожалению, в довоенной Германии все было с точностью до наоборот. Поэтому я прошу вас ответить только на один вопрос: почему в XXI веке в качестве аргумента за ограничение права высказывать свои мысли используется миф о том, что злоупотребление свободой слова привело к Холокосту?..
Источники
Оглядываясь назад…
Цитату Вольтера я позаимствовал из произведения Дэвида Берри “Us and Them: Understanding Your Tribal Mind” (2005).
Эссе Пера Стига Мёддера о праве на сомнение как одной из важнейших ценностей Европы можно найти в антологии “Europas v?rdier og rolle i verden” (2007) под редакцией Шарлотты Антонсен и Уле Бурхарда Улесена. Четкое описание сильных и слабых сторон сомнения приводится также в книге Петера Бергера и Антона Зейдервельта “In Praise of Doubt: How to Have Convictions Without Becoming a Fanatic” (2009).
Эссе “1989!” Тимоти Гартона Эша опубликовано в “New York Review of Books” 5 ноября 2009 года как первая из двух работ, посвященная двадцатилетию падения Берлинской стены.
Что касается взаимоотношений между маленькой и большой историями, то здесь на меня особенно повлиял триллер “Bissen og dullen” о поколении шестьдесят восьмого года, написанный Поулем Берендтом в 1984 году. Я воспользовался также собственными наблюдениями в гимназии и университете, когда я заметил значительную разницу между тем, что социалисты публично говорят о солидарности, равенстве и общем имуществе, и тем, что они в своей жизни совершенно не руководствуются провозглашаемыми идеалами.
В своих книгах “Going to Extremes: How Like Minds Unite and Divide” (2009) и “Why Societies Need Dissent” (2003) Касс Сан-стейн отмечает, что убеждения начинают приобретать радикальный характер, если люди в повседневной жизни встречаются лишь со взглядами, которые схожи с их собственными. Тем самым он подчеркивает, насколько важно предоставлять место диссидентам и иным точкам зрения в социальной жизни какой угодно группы людей, будь это промышленное предприятие, политическая партия или общество.
Самый лучший анализ взаимоотношений между культурой и свободой, влияния, которое культура оказывает на способность общества создавать демократические институты, а также процесса изменения культур осуществил Лоуренс Харрисон в своей книге “The Central Liberal Truth: How Politics Can Change A Culture and Save It From Itself” (2006). Кроме того, мне пригодилась книга Френсиса Фукуямы “Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию” (1995) о различиях между обществом с высокой степенью взаимного доверия граждан и социальных институтов и обществом, где доверия оказывается мало. Антология “Culture Matters: How Values Shape Human Progress” (2005) под редакцией Лоуренса Харрисона и Самюэля Хантингтона также содержит другие выдающиеся эссе. Слова “загрязнение расстояния” принадлежит Полу Вирило и взято из его совместного с Реймондом Депардоном выставочного каталога “Native Land — Stop Eject” (2008).
Карикатурный скандал предоставил уникальный материал для исследования влияния глобализации на юмор. В 2008 году журнал “Humor — International Journal of Humor Research” опубликовал собрание эссе о юморе и карикатуном скандале. Их можно найти в т. 21 вып. 1 в феврале 2008 года.
Массовые убийства и сатира
Цитата Брюса Спрингстина заимствована из песни “Empty Sky” (альбом “The Rising”, 2002 год).
Подробное описание терактов в Мадриде 11 марта 2004 года основано в первую очередь на статье Лоуренса “The Terror Web” в выпуске еженедельника “Нью-Йоркер” от 2 августа 2004 года, включая материалы газеты “Гардиан”, “Дейли Телеграф”, “Лондон Таймс” и “Юлландс-Постен”.
В Испании по-прежнему идут дебаты о заказчиках теракта. Испанский ученый Фернандо Рейнарес в ряде нашумевших статей привел новые данные, по которым ответственность за взрывы лежит на Аль-Каиде. Предлагаю посмотреть его статьи “Al-Qaeda is Back” в электронной версии “Нешнл Интерест” от 1 августа 2010 года и “The Madrid Bombings and Global Jihadism” bt. 52 h. 2 издания “Сёвайвал” за апрель-май 2010 года.
Вердикт суда, в первую очередь оправдание египтянина Ра-бея Османа, вызвало бурю возмущения среди потерпевших, в том время как многие восприняли решение как победу справедливости и объективности, поскольку суд действовал сугубо на основе представленных доказательств. Предлагаю посмотреть, например, статьи Виктории Бернетт “7 Are Acquitted in Madrid Bombings” в выпуске “Нью-Йорк Таймс” от 1 ноября 2007 года, Поля Хэмилоса и Марка Трана “21 guilty, seven cleared over Madrid train bombings” в газете “Гардиан” от 31 октября 2007 года. Два отличных друг от друга толкования решения суда представлены в интервью с американским экспертом в области терроризма Томасом Джослином в “Фронт Пейдж Магазин” от 14 ноября 2007 года и статье Фреда Хеллидея “Justice in Madrid: the’11-M’Verdict” в “Оупен Демокраси” от 5 нобяря 2007 года.
Книга Гиза ван Хенсбергена о картине Пикассо “Герника” называется “Guernica: The Biography of a Twentieth-Century Icon” и издана в 2004 году.
Из Москвы к Мухаммеду
Слова Осипа Мандельштама взяты из эссе “Четвертая проза”, опубликованного в втором томе собрания сочинений поэта, изданного в Нью-Йорке в 1971 году. Цитата Дилана заимствована из песни “The Times They Are A-Changin’”.
Во время проживания в Москве я неоднократно разговаривал с Сергеем Ковалевым. Упоминаемый мною разговор произошел осенью 2002 года. Представители правозащитного движения в общем хорошо осознавали опасность, которую права какой-либо социальной группы представляют для отдельной личности. В 1992 году на одном из выступлений мой хороший друг Кронид Любарский, о котором я подробно рассказываю в главе “Из России с любовью”, обратил внимание, что после октябрьского переворота в 1917 году большевики ввели юридическое новшество. “Права были гарантированы не человеку, а некой определенной группе, пускай даже очень большой группе. Ведь даже Декларация прав, которая была провозглашена после Октябрьской революции, — это Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа. <…> Важно то, что права гарантировались только трудящимся и эксплуатируемым, а нетрудящиеся и эксплуататоры автоматически этих прав лишались”, — заявил он. Предлагаю ознакомиться с докладом на тему “История и перспективы развития правозащитной идеи”, который можно найти в книге “Кронид. Избранные статьи К. Любарского” (2001).
