Однажды я сделал рисунки к сказке о рыбаке и рыбке.

– М-да, – сказали в редакции, где я работал, – ну и рыбак у вас получился! Не рыбак, а молотобоец. И старуха тоже – прямо борец. А это что – корыто?

– Корыто.

– Корыто лучше. Это рыбка?

– Рыбка.

– Рыбка хорошо. Вы её по памяти рисовали?

– По памяти. Это черноморский карась-ласкирь. Видите, на хвосте у него чёрное пятнышко?

Я рассказал все ласкирьи приметы.

– Э-э, батенька, – сказали мне, – какие у вас знания! Так, может быть, вам не старух надо рисовать, а рыб? Может, вам съездить на Дальний Восток? Там готовится книга «Морепродукты». Попробуйте её иллюстрировать.

– Что ещё за морепродукты? Консервы?

– Нет, животные. Рукопись пока не поступила. Во Владивостоке её пишут для нас двое учёных – муж и жена. Им уже сейчас требуется художник. Так поедете?

– Раз посылаете, – сказал я, – придётся ехать. А как будет со сказкой?

– Не пойдёт. Вы только вслушайтесь: «Жил старик со своею старухой…» Это Пушкин. Музыка! А у вас что? Корыто. Да рыбка.

Дома меня ждали сестра Зина и мать.

– Как – ехать? Да ещё на Дальний Восток! – всполошились они.

– Вот так. Посылают.

– Это же так далеко!

– Тихий океан… Мой чемодан не видели?

Начали собирать меня в дорогу.

– Альбом, краски, карандаши, – бормотал я.

– Галстук! – предупредила сестра.

Галстук я потихоньку вытащил.

– Батон и кусок плавленого сыра. Я завернула его в тряпочку, – говорила мать.

– Фотоаппарат, катушки с цветной плёнкой…

– Ложка, стакан, соль…

– Босоножки…

– Стоп! Зачем мне босоножки?

– Как зачем? Сейчас лето, все ходят в босоножках.

– Но ведь это ДАЛЬНИЙ ВОСТОК! ОКЕАН. ОСТРОВ!

– Ну и что же?

Зина положила босоножки рядом с плавленым сыром.

– А бокс? – вспомнил я.

– Какой бокс?

– Водонепроницаемый, для аппарата. Такая жёлтая камера с ручками.

– Она лежит в ванной.

Я принёс бокс и тоже уложил его в чемодан.

Теперь, кажется, всё.

У меня получилось всего два места: тяжёлый чемодан и лёгкий альбом для рисования. Широкий большой альбом – пупырчатые ватманские листы.

Потом я поехал на аэровокзал и, к своему удивлению, купил билет на тот же день, на вечер.

Мы начали прощаться.

– Коля, ты ничего не забыл из нужных вещей? – спросила мать.

– Ничего.

– А если пойдёт дождь?

– Сейчас лето.

– А вдруг?

Зина протянула мне свой зонтик.

Я отстранил его.

Я подошёл к вешалке и снял плащ. Старый, поношенный плащ. У него был такой вид, будто он объездил весь земной шар.

Все моряки носят плащи. В плащах бьют китов и открывают новые земли.

– Коля, не ленись писать. Обещай присылать письма.

– Мама, это же далеко. Будем обмениваться телеграммами.

– Ну хорошо. Только пиши все подробности. Нас интересует каждая мелочь. Вдруг с тобой случится несчастье. Не вздумай скрывать от меня правду!

От Ленинграда до Хабаровска лететь не так уж и долго.

Я уселся на своё место, сложил на животе руки и стал думать.

Несколько лет назад я плавал на шхуне «Тригла» по Чёрному морю. Там я впервые опустился под воду.

В Чёрном море ласковая прозрачная вода. От аквалангиста, когда он плывёт под водой, во все стороны исходит сияние. Это отражаются от его тела солнечные лучи. На Чёрном море вся вода пронизана солнечными лучами.

Плывёшь, над головой гнётся ломкое стекло – колышется поверхность моря. Внизу дымится лиловая глубина…

Вот я плыву, вытянув руки вдоль тела. Внизу дно – фиолетовое, поросшее кустиками цистозиры. Подо мной на камне лежит ёрш-скорпена. Золотой ёрш – в жёлтых причудливых пятнах. Вся голова в выростах-веточках. Завидя меня, ёрш снимается с места и начинает всплывать. Он приближается, растёт и становится большим, как собака, прижимается мордой к моей ноге и начинает толкать её…

Толк! Толк!

Я просыпаюсь.

Я сижу в кресле, вытянув ноги в проход между креслами.

Девушка-стюардесса осторожно носком туфли отодвигает мою ногу в сторонку.

Я говорю: «Простите!» – и начинаю устраиваться поудобнее. Откидываю кресло – плохо. Наклоняюсь вперёд – ещё хуже. Сваливаюсь набок.

Некуда деть ноги!

Я снова вытягиваю их в проход. На них тотчас же наступает какой-то пассажир.

ЧТО ЕМУ НЕ СИДИТСЯ?

Я заталкиваю ноги под переднее кресло. Пробую убрать – ноги застряли. Я потихоньку расшнуровываю ботинки и вытаскиваю по очереди: сперва ноги, потом ботинки.

Наконец я укрепляю перед собой столик, достаю блокнот и карандаш. Начинаю рисовать. Я рисую самолёт, девушку-стюардессу, аквалангиста, от которого исходит сияние, и пятнистого ерша-скорпену. Потом я рисую МОРЕПРОДУКТЫ. Они похожи на людей – с бородами, в масках, очень таинственные.

От Хабаровска до Владивостока я доехал поездом.

На вокзале меня встретили учёные – муж и жена. Те, что пишут книгу. Он был большой и шумный, она – тихая и маленькая. Оба в очках и с портфелями.

Мы шли по владивостокской улице.

– Морепродукты? О-о-о! – кричал на всю улицу учёный-муж. – У них огромное будущее. Мировой промысел нерыбных уже достиг пяти миллионов тонн. Из них моллюсков – три миллиона, ракообразных – миллион. Десять лет – и рыбы останутся позади. Правда, Лиза?

Учёная-жена кивнула.

– Моя фамилия Букин! – продолжал кричать он. – А это Лиза. Зовите нас так.

Он бросился на мостовую и остановил такси.

Мы поехали в институт.

В институте вдоль стен стояли стеклянные шкафы. В каждой комнате было много столов. За столами сидели сотрудники и что-то писали.

– Из морепродуктов Дальнего Востока нас больше всего интересуют… Вы записываете?

Я достал блокнот.

Букин подвёл меня к стеклянному шкафу.

– Вот они. Трепанг… Ещё трепанг… Морской ёж. Мидия. Устрица…

– Я ел устрицы…

– Раковина трубача. Водоросль анфельция, осьминог и…

– Кальмар, – подсказала Лиза.

– Конечно, кальмар. Но лично я уже много лет работаю над изучением трепангов. Трепанги съедобны и, как утверждают японцы, целебны. У трепангов интересное строение. Полюбуйтесь на них. Красавцы!

Трепанги в шкафу были похожи на чёрные капустные кочерыжки.

– Не забудь, что товарищу надо успеть на катер, – сказала Лиза.

– Я помню. Всех, кого я назвал, вы должны нарисовать в книге. В ней будут рисунки и фотографии.

– Я взял аппарат.

– Прекрасно. А мы всё устроили: вы будете жить на острове Попова. Там рыбокомбинат, приветливые, знающие рыбаки. Ловят они не рыбу, а морепродукты. То, что нам нужно. Морепродукты…

– Прошу вас, – сказал я, – не повторяйте так часто это слово. У меня от него мороз по коже.

Лиза рассмеялась.

– До свидания, – сказала она. – Катер ходит от городского причала два раза в день. Не опоздайте. На остров мы послали письмо. Вас там ждут… Адрес острова? Хорошо, мы сообщим его сегодня в Ленинград.

Катер был весь белый и закрытый. Только в носу у него был кусочек открытой палубы.

Он шёл, ударяясь носом о волны. Вода взлетала и падала дождём на палубу.

Пассажиры были сухие. Они все сидели внутри, под крышей. Все в плащах и резиновых сапогах. Сразу видно – моряки и морячки.

Я вышел на палубу. Мы проходили маяк. Маленький маяк на конце длинной косы. Волны, которые шли с моря, останавливались около неё.