Какое-то время Териза ожидала, что именно Мисте ответит Саддит. Мисте ведь была дочерью короля. Но потом поняла, что это ее комнаты, а значит, в ее обязанности входило проявлять гостеприимство.

— Да, пожалуйста, — поспешно сказала она. — Я проголодалась. — И тут же, торопясь исправить свою ошибку, спросила Мисте: — А вы? Не знаю, что принесет нам Саддит, но уверена, что произойдет это скоро.

Мисте продолжала улыбаться. Ее взгляд был прямым и в то же время отстраненным, словно бы насквозь проходил через глаза и мозг Теризы и уходил куда-то дальше.

— Благодарю. Вы очень любезны.

— Хорошо, миледи, — сказала служанка. — Я скоро буду. — На пути к двери она повернулась так, чтобы оказаться к Мисте спиной, и строго посмотрела на Теризу. Взгляд ее, казалось, говорил: «Очнитесь же. Проявите внимание. Эта женщина — дочь короля». Затем Саддит вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

С точки зрения Теризы тот факт, что Мисте была дочерью короля, не имел ровным счетом никакого значения. А имело значение лишь то, что Териза внезапно захотела подружиться с Мисте, так сильно, что от этого желания внутри у нее похолодело. Ведь у нее никогда не было настоящего друга…

Нет, конечно же, у нее были друзья: приятели по играм в детские годы, девочки, которые шептались с ней в школьных коридорах, обмениваясь сплетнями. Но родители никогда не позволяли ей поддерживать дружбу. Они не отпускали ее в гости к ее юным приятелям и никогда не приглашали ни одну девочку в их дом. Такое отношение родителей приветствовалось в тех различных частных заведениях, куда ее отдавали, в школах для избранных, где все было направлено на формирование характера, а не на создание круга друзей.

А может быть, причина ее одиночества была в ней самой, возможно, избыток пассивности и сомнений возводил для других неодолимый барьер, в то же время становясь для нее незаживающей раной.

И она не хотела терять эту возможность.

Териза неловко указала на два стоящих рядом кресла.

— Не желаете ли присесть? — Затем вспомнила про графин, стоявший на одном из столов. — Может быть немного вина? — Но ее попытки вести себя вежливо были настолько жалкими, что она сама себя презирала. — Простите, — сказала она, отбросив всякие претензии на то, что знает, как себя вести в подобных ситуациях. — Я в полнейшей растерянности. Мне все здесь так ново. У меня ведь никогда не было гостей в моей квартире.

Мисте не могла знать, что это чистая правда, но восприняла ее суетливость нормально.

— Пожалуйста, не извиняйтесь. Мне кажется, вы очаровательно справляетесь с обязанностями хозяйки. А если еще принять во внимание случившееся с вами за последние три дня… Вы попали в странный и чуждый для вас мир. Оказались в замке, полном конфликтов и заговоров. Половина вашего окружения верит, что вы можете спасти их от войны и хаоса. На вашу жизнь покушались. Если бы я была на вашем месте… — в ее тоне послышались нотки зависти, — то гордилась бы, если б вела себя хотя бы наполовину так рассудительно.

Неожиданно глаза Теризы наполнились слезами. Участие Мисте застигло ее врасплох.

— Спасибо. — Она попыталась объяснить причину своей благодарности. — Мне очень часто кажется, что я теряю рассудок. Все хотят от меня, чтобы я делала что-то, а я едва ли понимаю, что происходит.

— Лучше присядьте, — Мисте взяла Теризу за руку и подвела ее к одному из кресел. Затем леди достала из рукава своего платья изящный носовой платочек и протянула его Теризе. — То, что с вами произошло, чрезвычайно странно. И вы, должно быть, думаете, что всякий, с кем вы встречаетесь, плетет против вас какие-то интриги. Только что вас вынудили присутствовать на заседании Гильдии. Я сомневаюсь, что они вели себя галантно, когда узнали, что вы не воплотитель.

Териза кивнула, вытирая глаза платочком:

— Все от меня чего-то хотят. Гильдия хочет, чтобы я ничего не говорила королю. Он хочет, чтобы я ничего не сообщала Гильдии. И все они хотят, чтобы я ничего не обсуждала ни с кем другим. — Она чуть не добавила: «Кроме Мастера Квилона и Знатока Хэвелока». — А все Мастера устраивают заговоры друг против друга. Мастер Эремис… — Он поцеловал меня! Он целовалмою грудь! — Смотритель Леббик кричит на меня. — Она заколебалась на долю секунды, затем высморкалась в тонкий материал. — Даже Джерадин — он хочет, чтобы я оказалась воплотителем.

— О, Джерадин, — в голосе Мисте послышалась улыбка. — Не могу поручиться за остальных, но ему, во всяком случае, можно верить. Можно сомневаться в его суждениях: он — неудачник. Но сердцу его можно верить. Общепризнано, что у Домне нет плохих сыновей.

После паузы она добавила:

— Я хотела бы быть вашим другом, Териза.

Териза встретилась взглядом с глазами леди. Та смотрела прямо на нее, выражение лица Мисте было честным и прямым, а взгляд ее не был отстраненным.

И, чтобы не расплакаться вновь, Териза отвела взгляд. Предложение Мисте затронуло ее слишком сильно, чтобы это могло быть объяснимым. Неужели такая, как она, может иметь друзей? Уклоняясь от самого важного — и ненавидя себя за это — она сказала:

— Вы о нем лучшего мнения, чем Элега.

Мисте снова улыбнулась; но при этом взгляд ее устремился куда-то вдаль и вновь стал отстраненным. Она тихо ответила:

— Я лучшего мнения, чем она, в отношении очень многих вещей. Элега — истинная королевская дочь и жаждет занять важное место в делах Морданта. Она не прощает ни отца, ни общество, окружающее ее, и вообще никого и ничего, что, как ей кажется, стоит между ней и ее естественным правом плести интриги, манипулировать и строить заговоры наравне с любым лордом. Она никогда не простит Джерадина за то ошибочное решение, из-за которого она когда-то была его суженой. — Мисте пожала плечами. — Мне же кажется, что гораздо лучше быть просто женщиной. Я думаю только хорошее о власть предержащих в Орисоне. — Тон ее был деликатным и успокаивающим, говорила она тихо, словно беседовала сама с собой, и звучала в ее голосе нотка раздражения, которой она как бы нехотя подчеркивала, что не совсем согласна с собственными словами. — И потому о себе я думаю тоже только хорошее.

Териза кивнула, словно поняла ее мысль:

— Именно об этом вы и хотели поговорить со мной?

— О нет, — мягко возразила Мисте. — А может быть, и да. Впрочем, я вообще-то не хотела говорить ничего особенного. Мне просто хотелось побольше узнать о вас. Вы для меня — чудо. Вы утверждаете, что вы — обычная женщина, и я вам верю. — Она поспешила продолжить: — Я верю во все то, что вы говорите о себе, хотя мне трудно счесть женщину из другого мира вполне обычной, а кроме того, вы оказались здесь, в Морданте, во время великого кризиса. И если в вашем мире нет воплотителей, то такое воплощение должно вам казаться невероятным.

Что же касается меня, то со мной никогда не происходило ничего экстраординарного. Я никогда не бывала в другом мире. Да что говорить, в последние несколько лет я редко покидала даже Орисон. А на что похож ваш мир? Как вы живете там? — При этих словах она слегка оживилась и даже слегка покраснела от любопытства. — И каково это — вот так просто шагнуть в зеркало и обнаружить, что все вокруг изменилось? И что делают в вашем мире зеркала, если их отливают не для магии?

— Пожалуйста… Не столько вопросов сразу. — Териза невольно улыбнулась, заметив восхищение во взгляде Мисте. — У нас вообще нет ничего магического. Зеркала просто… — она попыталась найти точное сравнение, — просто отражают. Они показывают лишь то, что стоит перед ними. Если они плоские. Если же они не плоские, то все равно отражают то, что перед ними, только искажая пропорции.

В моей квартире… — она засмущалась. Ей еще никому не приходилось признаваться, что она завесила все стены своей комнаты зеркалами, чтобы постоянно иметь возможность убеждаться в собственном существовании. Дрогнувшим голосом она закончила: — Там у меня множество зеркал.

— Тогда вы, должно быть, очень умны, — пробормотала Мисте, словно бы выдавливая из себя каждое слово.