— Дружинникам помог задержать хулиганов Иван Мороз! — уточнил Лазиз.

— Товарищ председатель, в конце концов, я могу дальше говорить или нет? — со злостью обратился подполковник к Автюховичу. — Ведите собрание. Мы ведь не на базаре!

Якуб Панасович посмотрел на Шаикрамова:

— Мы вам предоставим слово.

— Я объясню, почему оперуполномоченный Шаикрамов считает Каримова жуликом, — отпил воды из стакана Абдурахманов. — Дело в том, что несколько лет назад он был привлечен к уголовной ответственности за кражу. Был за человеком грех, ничего не скажешь. В прошлом году за хорошую работу в колонии его освободили досрочно, й теперь он считается одним из лучших рабочих хлопкоочистительного завода. Это говорит о многом.

— Ваш лучший рабочий так и норовит взять, что плохо лежит, — Лазиз все-таки не послушался предупреждения Автюховича. Однако подполковник на этот раз не обратил внимания на его реплику. Поговорив еще о малозначительных проступках других сотрудников, Абдурахманов возвратился к убийству Василия Войтюка.

— Я должен еще раз напомнить собранию о некоторых неблаговидных делах участкового уполномоченного Голикова, — начал он с Сергея. — Главные из них следующие: пьянка с Крупилиным, грубость в обращении с гражданами, нарушение социалистической законности при ведении так называемого бахтияровского дела… Эго лишний раз доказывает, что убийство, происшедшее на участке Голикова, не было случайным. Оно явилось результатом нечистоплотности участкового уполномоченного, — подвел итог подполковник. — Мы должны так же, как и Шаикрамова, сурово наказать его. Этому нас учит партия!

— Не прикрывайтесь партией, — вскипел от негодования Лазиз. — Партия — это еще не вы.

— Я давно в партии, — спокойно возразил Абдурахманов, — и имею право так говорить.

Он взял пиалу с чаем, однако пить не стал — подержал в руках, затем поставил на стол и посмотрел на Автюховича, который о чем-то тихо разговаривал с Ядгаровым.

— У меня все.

Якуб Панасович поднялся:

— У кого будут вопросы?

Сотрудники молчали.

— Товарищ Шаикрамов?

— У меня нет, — нервно бросил Лазиз.

Вопрос задал Таджитдин Касымович:

— Скажи, Султан Абдурахманович, один ли Голиков виноват в том, что произошло на его участке?

— Один, — твердо произнес Абдурахманов.

— Есть ли в отделе еще какие-нибудь недостатки? — задал Ядгаров другой вопрос.

— Недостатков у нас не мало.

— Почему же ты не доложил о них собранию?

— Это сделают за меня сотрудники. Мое время истекло, Таджитдин Касымович.

— Я боюсь, что они тоже будут говорить только о последнем происшествии да. о проступке младшего лейтенанта Шаикрамова.

— Я хорошо знаю своих людей. Они ничего не скроют.

— Посмотрим.

— Еще будут вопросы? — приподнялся снова Якуб Панасович.

— Нет, — крикнул Теша Балтабаев.

Подполковник взглянул на своего «ординарца», кивнул ему и сколов скрепками доклад, неторопливо сошел с трибуны.

Якуб Панасович объявил перерыв.

2.

После перерыва первому слово дали участковому уполномоченному Сабирову.

«Поделится опытом работы или сразу же набросится на меня и Лазиза?» — подумал Сергей.

У Сабирова был спокойный звонкий голос:

— Товарищи, я очень рад, что мы сегодня собрались поговорить по душам о самом ответственном деле — ликвидации преступности и нарушении общественного порядка. Правильно сказал Султан Абдурахманович: такое задание народа по плечу только сильным и смелым. Тот, в ком слабоваты нервы, кто не чист на руку, не имеет права находиться с нами в одних рядах. Я пока не буду говорить о проступке товарища Шаикрамова и о преступлении, совершенном на участке коммуниста Голикова. Скажу о бывшем работнику отдела капитане милиции Дымове. Вы, по-видимому, все знаете, какое позорное пятно наложил на наш коллектив этот человек.

Сотрудники недоуменно посмотрели друг на друга. Никто не знал, что натворил старший оперуполномоченный ОБХСС капитан Дымов. Он уволился из органов месяца полтора назад и уехал вместе с семьей куда-то на Дальний Восток.

— То, что сделал Дымов, несовместимо с нашей социалистической моралью, — все громче читал Сабиров конспект своего выступления. — Он отказался от выполнения важного государственного задания… Нет, таким людям не место в органах. Руководство отдела правильно поступило, удовлетворив просьбу Дымова… Я слышал, что он до милиции работал в газете, вот и пусть теперь пишет мемуары. Это как раз для него. В газетчиков не стреляют, они не сидят в засадах по нескольку дней, ожидая встречи с преступником.

— Что же он натворил? — поинтересовался Ядгаров.

— Я уже сказал: не выполнил важное государственное задание, — оторвался от конспекта Сабиров.

— Какое?

— Я не знаю, можно ли обо всем говорить на открытом собрании?

Абдурахманов повернулся к Ядгарову и что-то быстро зашептал на ухо. Сабиров, словно этого только и ждал, начал читать еще громче, теперь уже не поднимая головы и ни на кого не глядя. Не называя фамилии, он хвалил начальника отдела за слаженность в работе коллектива, за то, что раскрыты все преступления, за умение подойти к каждому человеку и принципиальность в решении спорных вопросов.

Слушая Сабирова, Сергей все больше недоумевал. Ему казалось, что перед выступлением участковый показывал доклад Абдурахманову.

— Послушай, не связано ли увольнение капитана с «делом» Бахтиярова? — наклонился к Сергею Лазиз. Очевидно, ему также не давал покоя «дымовский» вопрос.

— При чем здесь «дело» Бахтиярова? — пожал плечами Сергей.

— После меня он собирал дополнительные факты.

— Что ты говоришь?!

Коснувшись далее «беспрецедентного случая» пьянства Шаикрамова и Абдулина в отделе, Сабиров, наконец, обрушился на Голикова.

— Я не могу выразить словами всего, что пережил, когда узнал о трагической смерти Василия Войтюка, — сказал он, закашляв в кулак. — Это было для меня, тяжелым ударом не только потому, что я любил его, как брата, но еще потому, что он был одним из лучших дружинников города… Я присоединяюсь к докладчику и со всей ответственностью заявляю: в этой драме виноват лишь участковый уполномоченный Голиков! Он, как и Дымов, поставил себя вне коллектива. Для него, видимо, не существует ничего, кроме собственных интересов» Таким людям не место в органах. Сорную траву с поля вон!

Сергей вздрогнул… Он не ожидал такого даже от Сабирова. Не мало горя обрушилось на него за эти дни. Ему до сих пор не дает покоя смерть Василия. Особенно тяжело становится когда встретится кто-нибудь из его родных или близких…

— Слово имеет товарищ Шаикрамов! — объявил Автюхович.

Сергей шепнул:

— Ни пуха, ни пера!

— К черту, — поднялся Лазиз.

Сотрудники насторожились — все знали неугомонный характер оперуполномоченного и ждали его выступления с нескрываемым интересом.

— Хороший вопрос задал Таджитдин Касымович начальнику отдела, — начал Шаикрамов. — Действительно, почему товарищ Абдурахманов ни слова не сказал о недостатках, которые имеются в отделе? Почему он остановился только на «грехах» участкового уполномоченного Голикова да на проступке, который совершил я? Разве другие без черных пятен? Плохо, Султан Абдурахманович, — повернулся Лазиз к подполковнику, — вы сделали, что не рассказали собранию о том, что еще лихорадит отдел.

— Вот вы и расскажите, — нервно бросил подполковник.

— Расскажу, — ответил Лазиз. — Во-первых, я против наказания старшего лейтенанта Голикова. Наказывать надо не его, а вас, товарищ подполковник. Да-да, вас, и я доложу собранию, почему это нужно сделать… Во-вторых, я хочу поговорить о самом распространенном зле — о пьянстве.

Среди сотрудников, как порыв ветра, прошел шепот. Чувствовалось, что не все одобряли последнее решение Лазиза. Особенно засуетились Карим Сабиров и Теша Балтабаев. Они с нескрываемой враждой глядели на оперуполномоченного.

— Не знаю, известно ли руководству отдела о том, что милиционеры Зимин и Бекмуратов почти каждый день напиваются до бесчувствия, — выждав с Полминуты, Лазиз продолжал. — Дело дошло до того, что Бекмуратов вчера появился на улице пьяный в форме. На него нельзя было смотреть без отвращения. Вечно ходит выпивши также Балтабаев. Не может обойтись без «белой головки» и участковый уполномоченный Сабиров. Почему с этими людьми не проводится никакой работы? Они же подрывают авторитет милиции и сами стоят на грани тяжких проступков. От Зимина, например, собирается уходить жена. Вот он сидит здесь, спросите его… В последнее время начал злоупотреблять выпивкой начальник отдела…