— Зачем это?
— Неудобно… Анатолий…
— Ах, Анатолий!
Удивительно, почему еще минуту назад ее терзали какие-то сомнения? Разве она, как только узнала о приезде Анатолия, не решила, что делать? У нее сразу же созрел план — она обо всем собиралась рассказать Сергею. Он хороший человек. Его не придется убеждать — он поймет все.
— Ну вы тут гуляйте, а я пойду. Пить вы мастера…
— Катерина! — неуверенно позвал Иван Никифорович.
— До свидания, — хлопнула Катя дверью.
Старик тяжело поднялся к подошел к открытому окну, около которого только что стояла дочь. В горле у него запершило, и он тут же возвратился на место, с трудом сдерживая появившиеся на глазах слезы.
ВЕЧЕРОМ В ПАРКЕ
1
Городской парк сверкал бесчисленными разноцветными огнями. У входа, под аркой, алело широкое полотнище с традиционным приветствием: «Добро пожаловать!»
Два репродуктора, установленные с обоих концов полотнища, дрожали от резкой, надрывающей душу музыки — директор парка любил джаз.
Слева от входа, вдоль широкой аллеи, рядами тянулись синие, зеленые, красные постройки — здесь размещались кинолекторий, шахматная секция, бильярдная, читальня. Справа, окруженный высокими тополями, стоял ресторан.
Летний кинотеатр и эстрада находились в глубине парка. Танцплощадка была расположена посередине, около тира и двух киосков, в которых продавали то пиво, то прохладительные напитки, то мороженое.
Три постоянных завсегдатая парка — Эргаш Каримов, Равиль Муртазин и Жора Шофман, посетив ресторан, прогуливались по главной аллее. Друзья были в таком состоянии, когда ни для кого из них не было ничего такого, чего бы они не решились сделать. Особенно усердствовал Эргаш Каримов — самый старший из тройки, который, собственно говоря, являлся душой этой бесшабашной компании.
— Вы слышали новейший анекдот? — спросил он своих собутыльников.
— Сделай одолжение, душу из меня вон! — хохотнул Жора.
— Валяй, старик! — поддержал приятеля Равиль.
Эргаш рассказал старый анекдот. Собутыльники
деланно рассмеялись: они понимали — чем больше угодишь Эргашу, тем больше получишь. У него никогда не пустовал карман.
Эргаш неожиданно насторожился:
— Пардон, мальчики, сюда приближаются дружинники. Бойцы, так сказать, войска участкового уполномоченного Сергея Голикова.
Дружинники вышли из-за деревьев, за которыми виднелась залитая электрическим светом танцевальная площадка, и остановились на аллее, внимательно поглядывая по сторонам.
Все трое хорошо знали каждого дружинника, особенно крайнего справа — широкоплечего здоровяка Василия Войтюка. Он не один раз вставал на их дороге, и они намеревались при случае показать ему, где зимуют раки.
— Ничего, мы из него еще совьем веревки, — обычно говорил Эргаш, когда разговор заходил о Войтюке.
— Видел? — показывал Равиль Жоре свои кулаки. — Два или три удара, и он пойдет разыскивать своих предков.
Жора во время таких разговоров пытался охладить пыл своих дружков:
— Что мы сделаем? Абсолютно ничего! Участковый против нас, — начинал он загибать пальцы, — милиционеры, душу из меня вон, против нас. Дружинники тоже. Понимаете?
Спутники Василия недавно вступили в дружину. Абдулла Зияев работал мастером на хлопкоочистительном заводе. Он хорошо знал свою работу и гордился ею — когда выпадал удобный случай, рассказывал о ней с таким интересом, что его нельзя было не дослушать до конца. Абдулла был женат и не сегодня-завтра ожидал ребенка. Разговорами о своем еще не родившемся наследнике он донимал всех знакомых. Встретит кого-нибудь и начинает, вцепившись за руку;
— Твоя жена еще не в декрете? Знаешь, какое это счастье иметь детей! У меня непременно будет сын.
Латышка Рийя Тамсааре моложе Абдуллы лет на десять. Это была полная, небольшого роста девушка с очень подвижными карими глазами. Она приехала в Ян-гишахар по путевке комсомола, думая пробыть здесь один-два года, однако прижилась и теперь считала, что нет лучшего города на земле. Иногда, правда, ее тянуло в родные места, и она перед очередным отпуском начинала укладывать чемоданы.
Должно быть, этот ее замысел давно бы осуществился, если бы ее не удерживало другое, более сильное чувство— она любила Василия Войтюка…
— Представителям власти — физкульт привет! — поравнявшись с дружинниками, снял тюбетейку Эргадц. — Не сообщите ли вы нам координаты вашего дальнейшего пребывания?
— Все куражитесь? — сдвинул брови Войтюк.
— Пардон, товарищ начальник, — сделал реверанс Равиль. — Мы молчаливы, как рыба, поверьте. Стоим на этой аллее и культурно дышим кислородом.
— Вы же опять пьяные…
— Далеко нет, — одел тюбетейку Эргаш, — по сто пятьдесят с прицепом, и все! За это не казнят. Скука кругом мертвая. Образованному человеку нечем заняться: нет ни одного порядочного заведения.
•— Как это ни одного? — удивилась Рийя. — Кино, читальный зал, театр, биллиардная, шахматная, — начала перечислять она.
— Милая девушка, — расплылся в улыбке Эргаш. — * Это архаизм, так сказать. Этап пройденного пути. Мы люди интеллектуального труда.
— Ну вот что, «люди интеллектуального труда», — * предупредил Войтюк. — Если вы по-прежнему безобразно будете вести себя, мы найдем для вас место, где вы сможете культурно провести время. — Он сделал ударение на слове «культурно». — До свидания.
— О’кэй, — вяло ответил Эргаш. — На что намекал блюститель порядка? — обратился он к друзьям, когда дружинники ушли.
— Не обращай внимания, — махнул рукой Равиль. — Они не знают, что такое свобода. Пойдем, хряпнем еще по cfo пятьдесят!
— Сегодня дело, позабыл? — зашипел Эргаш.
— Сейчас только десять часов, — поддержал Равиля Жора. — Успеем протрезвиться, душу из меня вон!
Впереди показалась Рита Горлова. Она была в цветастой юбке и белой кофточке. В ее руке алела роза.
— Жмите, я сейчас, — не глядя на Равиля и Жору, бросил на ходу Эргаш.
Равиль и Жора понимающе переглянулись — Рита давно сидела на крючке Эргаша. Он всегда с такими подробностями рассказывал о своих встречах с ней…
Откровенно говоря, они завидовали ему. Она была красивая. Этого у нее, чертовки, не отнимешь. Жора считал, что красивее ее не было в городе ни одной девушки.
Эргашу не повезло: около Риты, как из-под земли, появилась Катя Мезенцева и все испортила. Он перебросился с Ритой несколькими ничего не значащими фразами, от которых у него, как он потом признался самому себе, все перевернулось в груди.
— По-прежнему пьешь? — насмешливо спросила она, передернув низкими полукруглыми плечами. — Как тебе не стыдно?
— Что ты, Ритуля, — сложил руки на груди Эргаш. — В рот ничего не брал со вчерашнего дня. Не веришь?
Конечно.
— Серьезно?
— Ну-ну, убери лапы! — Она отвернулась, взяла Катю под руку и бросила через плечо: — Перестанешь пить — поговорим!
— Перестану, Рита, увидишь!.. Спокойной ночи. — Он подождал, пока Рита и Катя не скрылись на боковой аллее, со злостью сжал в кармане портсигар. «Чего за-хотела, дура! Подожди, ты у меня еще… Не таких обламывал!»
Равиль и Жора одновременно пододвинули стул своему вожаку, когда он вошел в ресторан.
— Порядок? — ухмыльнулся Равиль.
— Полный! — выпятил грудь Эргаш.
— Выпьем? — предложил Жора, глотая слюну.
— Подожди, — остановил Равиль, — а как же дело? Если мы сегодня не явимся…
— Заткнись! — зашипел Эргаш. — Нашел место для разговора! Выпьем, Жора, за Риту! Дьявольски соблазнительная девочка!
2.
Катя не знала, что делать. Она не видела выхода из создавшегося положения. Ей казалось, что с приездом Анатолия все рухнуло. Больше не было ни Сергея с его любовью, ни работы, на которой ее считали лучшим терапевтом, ни города, в котором она жила.
Встреча с Ритой несколько успокоила ее, однако то нервное возбуждение, которое пришло к ней с приездом Анатолия, было настолько сильным, что она своим видом испугала беспечную Риту. Девушка с тревогой посмотрела в ее глаза:
