Он спустился вниз и медленно двинулся по узкому коридору между клетушками. Он не мог понять, сам ли решает, что делать сейчас, или его ведёт неясная воля сна. Как бы то ни было, Вася протиснулся в один из кубиклов и встал за спиной у маленького сутулого человечка. Ни кубикл, ни работник ничем не отличались от сотен других. У человечка была прореха на рукаве, мелкие мышиные зубы и испуганные глаза.

Зазвонил телефон. Работник вздрогнул и панически схватился за трубку. Сорвал её с аппарата, поднёс к уху, с минуту прислушивался к тишине. Вася знал, что на линии молчат. Потом человечек сказал, заикаясь, очень удивлённо:

- З-зачем?..

И сердце Васи заколотилось.

Испуганный человечек в кубикле был Иган Хайлерт.

Тот самый.

- Мы опять все здесь? – спросил Боцман.

Вася не понял, что Боцман назвал словом «здесь». Может, сеанс связи? Или это не сеанс? Может, системные архитекторы всегда общаются так?

Боцман находился в другой картине. Он лежал в шезлонге на палубе яхты. Он всегда лежал в шезлонге на палубе своей маленькой белой яхты, в открытом море, где царил вечный штиль. Яркие, опаляющие лучи солнца полыхали над корабликом. В лазурной воде за бортом плескались русалки.

В глухом светлом лесу по узкой тропке, похожей на ущелье меж высоких сугробов, катились дровни, запряжённые гнедой лошадкой. Падал снег. Дровни обогнули огромную как шатёр ель, и за ней показалась приземистая избушка. Избушка покосилась, вросла в землю и сама превратилась в сугроб. Видно было, что хозяин совсем недавно прокапывал в снегу ход от двери.

Старик остановил лошадь.

- А вы не догадываетесь? – сердито сказал он. – Тогда я воспользуюсь случаем. Предлагаю переизбрать директора!

Он стащил с дровней сухую берёзу, достал топор и стал ссекать ветки.

- Это очень старая шутка, - сказал Ящер. – Она нам всем давно надоела.

Ящер стоял на скальном выступе, обрывавшемся в пропасть. В небе над ним не было ни солнца, ни звёзд, но безмерный свет переполнял его, и ледяная горная страна слепила глаза отражённым сиянием. Словно два океана, серебряный и золотой, обрушивались с небес. Они переливались и перетекали друг в друга, смешивая невозможные воды. На руках у Ящера мурлыкала белая кошка.

- А уж как мне надоело быть вашим директором! – отозвался Старик, яростно рубя дрова.

Ехидна ухмыльнулась.

- А что? – сказала она. – Работа непыльная, должность почётная.

Ехидна сидела за прилавком в пустом сувенирном магазине. Мерцала единственная свеча, выделяя из мрака толстое накрашенное лицо Ехидны, пару деревянных резных статуэток и причудливую чёрно-коричневую роспись на стенах. Роспись была живой. Узоры её непрестанно двигались и текли – снизу вверх.

- П-почему? – снова удивился Хайлерт в зябком кубикле.

- Потому что вы меня не слушаетесь! – гневно сказал Старик. – Зачем вам вообще нужен директор?

- За этим и нужен! – бодро ответил Боцман. – Чтобы было кого не слушаться.

- Поэтому я хочу назначить директором Эрика, - сказал Старик ядовито. – Я хочу посмотреть, как вы будете его не слушаться.

- Почему сразу меня? – Ящер пожал плечами. – Почему, например, не Алису?

- Я не внушаю окружающим такого ужаса, - сказала Ворона.

Она улыбалась.

Она стояла в центре бесформенной тьмы на прозрачной плоскости, расчерченной правильными квадратами. Бесплотная сетка простиралась в бесконечность. Стоило вниманию чуть задержаться в картине, и становилось понятно, что страшная тьма заключает в себе бесконечное количество непересекающихся бесконечных плоскостей, а в центре каждой улыбается всё та же Ворона, маленькая, неловкая, ясноглазая.

- Ты внушаешь ужас мне, - сказал ей Ящер с нежностью. Белая кошка жевала нагрудный карман его рубашки.

Ворона засмеялась.

- Ну, - напомнил Старик, - кто за то, чтобы назначить директором Эрика? Голосуем.

Ящер поморщился.

- Я снимаю свою кандидатуру, Андрей.

Кошка пыталась залезть ему на голову. Ящер аккуратно снял её и поставил на землю, где разочарованная креатура немедленно приняла человеческий облик. «Ого», - подумал Вася. Кошка была Варга Тысячеокая, подлинный модуль «Контролёр», одна из креатур стартовой тройки Маханаксара.

- Когда-то вы захотели сделать из меня преподавателя, - сказал Ящер с расстановкой, - и я дал себя уговорить. Не было дня, чтобы я не пожалел об этом. Признаю, что спустя какое-то время я нашёл в этой деятельности определённые плюсы. Но минусов всё равно больше. Я заявляю, что администратора вам из меня сделать не удастся. Я никем и ничем руководить не буду. Это очень скучно.

- Никто не хочет руководить, - ответил Старик с досадой. – Думаете, я хочу? Я тоже не хочу!

У Вороны сделался виноватый вид.

- Может, нам найти кого-то другого? – спросила она. – Может, Ллеулиса посадить?

- Ллеулис откажется, - отозвался Аспирант.

Аспирант дремал у беломраморных перил ажурной беседки, увитой плетями роз. Трепетали тёмные листья. Пунцовые и золотистые лепестки облетали с цветов, устилали пол и скамьи. Аспирант опёрся плечом о резную колонну и выглянул наружу. Беседка парила в небе на колоссальной высоте. Небо было внизу. Внизу плыли облака и опрокидывалась сама в себя голубая озарённая бездна. Земля с её полями и реками находилась вверху, над крышей.

- Кроме того, - добавил Аспирант, - Ллеулиса некем заменить. Если он не будет стоять над душой у программистов, разработка замедлится раз в десять. И везде у нас так. Разработчиков не хватает. Можно перевести из аналитики и тестирования человек восемь, но кого посадить в аналитику и тестирование вместо них? Нет людей. Велик Мультиверс, а людей нет.

- Это верно, - печально заметил Хайлерт в телефонную трубку.

- Может, найти внешнего человека? – обречённо спросила Ворона. – Мы же нашли архивариусов...

- То есть как? – усмехнулся Старик и опустил топор. – Ты предлагаешь, чтобы кто-то нёс ответственность за всё, что делается в Лабораториях, при том, что никто в Лабораториях не будет ему подчиняться? Это бессовестно, Алиса.

Ворона покраснела и потупилась.

- Я уверен, что вы найдёте другое, хорошее решение, - сказал Ящер с сарказмом.

- Ну ладно, - подал голос Боцман. – Давайте уже соберёмся.

- Я вас только попрошу никаких дворцов под это не загружать, - сказал Ящер.

- А что вы хотите? – спросил Старик с долей раздражения. – Вашу любимую Пыльную комнату? Там же нет ни одного целого стула.

- Там стоит наш любимый рояль, - примирительно сказала Ворона.

«Вот это да! – Вася забыл обо всём и возликовал. – Я увижу Пыльную комнату!» Он не имел ни малейшего представления о том, что происходит и почему он вообще стал этому свидетелем. Но любопытство пересиливало всё. О Пыльной комнате ходили легенды. Сердце Лабораторий, святая святых Моря Вероятностей... нет, конечно, не была она ничем эдаким. Просто малая локация, в которой архитекторы предпочитали общаться друг с другом. «Неужели меня туда пустят?» - Вася напрягся.

Его пустили.

Пыльная комната действительно оказалась пыльной и обшарпанной до полного разрушения. Гнил на полу древний паркет, лак давным-давно облез с него, многих плашек не хватало. Растрескалась и пластами спадала со стен штукатурка, обнажая серый бетон. Стены когда-то выкрасили в самый гнусный в природе оттенок жёлтого. Оконные стёкла были до того грязными, что останавливали свет не хуже занавесок. Истлевшие остатки занавесок тряпками лежали на подоконниках. За окнами светило неуместно яркое праздничное солнце и угадывались какие-то уродливые склады и гаражи. В самой Пыльной комнате стоял единственный колченогий стол и громоздилась куча сломанных стульев, а у дальней стены сиротливо притулился рояль – тоже ободранный, жалкий, годный, кажется, только на дрова.

Старик вытащил из кучи относительно целый стул, проверил на прочность и с достоинством уселся за стол. На минуту спящий Вася завис над Ехидной, которая придирчиво выбирала сиденье. Ехидна нашла металлический каркас от одного стула, доску от другого, кусок поролона от третьего, собрала всё это воедино и довольно крякнула, умостившись. Тем временем являлись остальные. Последними вошли супруги Лаунхофферы и прямиком отправились к роялю. Ящер открыл крышку инструмента и взял несколько нот, неожиданно чистых и глубоких. Ворона встала в изгибе корпуса, как певица.