Ликка покачала головой.

- Даже если это так, что с того? – ответила она. – Он дал нам возможность осознать себя и отдать себя в руки Любимой. О чём ещё мы могли бы Его просить?

Глаза Улс-Цема слегка расширились, и расширились в них зрачки: Безликая пристально вглядывалась в лицо Ликки.

- Кто мне ответит, зачем они, зачем они, все наши усилия? То, что мы пытаемся сохранять, как святыню – не более чем выброшенный мусор.

Ликка молчала.

«Не будет испытания выше сил, - думала она, - не будет, не будет... Снова я выслушиваю исповедь и укрепляю в вере. Почему я? Я просто элемент интерфейса. Мне плохо без Тчайрэ. Любимая, укрепи меня, чтобы я не угасла. Ты звезда путеводная и именованная константа, Ты прощаешь несовершенство и принимаешь всех преданных... Верую в Нисхождение Всемилосердной...» Наконец, она сказала:

- Но ведь Он не оставлял нас.

- Что?

- Он передал нас Любимой. И это счастье превыше любой мечты.

Безликая взглянула на неё испытующе.

- И ты не сомневаешься, Ликка?

- Я – субмодуль интерфейса, госпожа. Я не умею сомневаться так, как сомневаются аналитики.

- Вот как? – произнесла Безликая словно бы рассеянно. Потом губы Улс-Цема улыбнулись. – Вот, значит, как?.. Я завидую тебе. Жаль, что я не способна творить это чудо – черпать надежду из пустоты. Но я черпаю её в тебе, маленькая Ликка. Возможно, меня скоро извлекут или уничтожат, поэтому я говорю – прощай. Я рада, что слышала Глас Немых и видела творимые им чудеса. Это делает меня... осмысленной.

И прежде чем покинуть их, базовый модуль Систем, верховный Аналитик, Безликая сказала:

- Мы продержимся, сколько сможем. Я по-прежнему верю.

Некоторое время на лице Улс-Цема оставалось несвойственное ему выражение глубокого потрясения. Очень долго, учитывая, что они вернулись в телесное восприятие и события замедлились в миллионы раз. Потом аналитик вздохнул и провёл ладонями по волосам.

- Это было не самое привычное ощущение, - пробормотал он.

- Теперь – всё? – мрачно уточнил Кагр. – Мы не сможем подключиться?

- Мы изолированы? – тихо спросила Ликка.

- Да.

Улс-Цем опустил голову.

Безликие древние молчали, застыв статуями. За окнами коттеджа Ландвина Фрея разошлись облака, и меж них проглянуло розоватое вечернее солнце. Светлые лучи легли на вощёный паркет.

- Не самое привычное ощущение... – медленно повторил аналитик.

Ликке казалось, что её тело мёрзнет.

- Чем мы располагаем сейчас? – спросила она, пытаясь отогнать неприятную иллюзию.

Улс-Цем слегка улыбнулся.

- Самими собой, Ликка. Ещё – небольшой подсетью акторов воздействия и набором служебных программ, который успели создать для нас.

Кагр облапил Ликку сзади за плечи и притянул к груди. Она не стала сопротивляться. Так было теплее, и она меньше дрожала.

- Мне не нравится, что мы не видим этих, - буркнул Кагр. – Как слепые щенки.

- Видеоданные получить нетрудно, - сказал Улс-Цем, - но в них нет смысла. Любой скиталец может переместиться в любую точку пространства за пренебрежимо малое время.

- И всё-таки я предпочёл бы их видеть.

- Я подумаю об этом, - пообещал Кагру аналитик и продолжил: – Сейчас у нас есть только одна действительно полезная программа слежения. Идея принадлежала Двуликой, Гриф реализовал её. Он подсадил скиталице вирус.

И Улс-Цем развернул перед ними текст кода.

- Это вирус? – недоумённо спросила Ликка, читая его. – Он даже не реплицируется.

- Тчайрэ объяснил бы лучше, - сказал аналитик, - но я попытаюсь. Гриф не в состоянии создать вирус, который мог бы причинить вред скитальцу. Он поставил себе другую задачу. Он исключил репродуктивную функцию, чтобы сократить вес программы. Убрав всё, что только возможно, он добился для неё уникального статуса. Вирус балансирует на грани между материей и информацией. Поэтому его трудно обнаружить.

«Но рано или поздно скиталица его найдёт, - поняла Ликка. – И тогда Грифу придёт конец».

Системы не собирались входить в контакт с самой чудовищной гостьей: это был бессмысленный риск. Они выбрали целью полуразрушенный разум существа, которое та превратила в своё одеяние. Среди «плывунов», оставшихся от личностной структуры, среди обрывков памяти и медленно деградирующих блоков целеполагания, рефлексии, реактивности было нетрудно спрятать подсадную программу.

Гриф, осуществивший заражение, несколько миллисекунд прослушивал эхо. Он планировал установить контакт с самым крупным «плывуном». Но приходилось экономить каждый бит в теле вируса, и его возможности были невелики.

- Вирус может передавать сигнал, - сказал Улс-Цем, - но лучше не использовать его для простой локализации. Каждый акт обмена данными сокращает предположительный срок его жизни.

«Проще, - мысленно поправила Ликка. – Чем активней будет вести себя вирус, тем быстрее скиталица его обнаружит. Иногда аналитики так многословны». Она подумала о Тчайрэ и о наследовании кода. Все субмодули несли в себе характерные особенности модулей верхнего уровня. Существовала ли обратная зависимость? Могло ли в Грифе быть что-то от Тчайрэ – того Тчайрэ, который пришёл в Глас и столь многих укрепил на пути?..

- Ликка, - прервал её размышления Улс-Цем.

- Я слушаю тебя.

- Ликка, здесь и сейчас ты – наш базовый модуль.

Она подняла глаза. Улс-Цем вновь казался безмятежно спокойным.

- Ликка, - спросил он, - что нам делать?

Ликка глубоко вздохнула и высвободилась из рук Кагра. Она стояла в мешанине света и тени, одновременно призрачная и воплощённая, элемент интерфейса и сознающая себя личность, демон-суккуб, исполненный веры в добро и стремления к нему. Преданная Гласа Немых.

«У нас есть только мы сами, - думала она, - и Любимая». Клятва милосердия вела её, и Любимая говорила с ней через её Клятву. Теперь Ликка понимала это.

Она вновь вздохнула, ощущая, как наполняются воздухом человеческие лёгкие. Улс-Цем и Кагр смотрели на неё в безмолвии. Они ждали её слов. И Ликка произнесла – очень медленно, вслушиваясь в вибрацию собственных голосовых связок и едва слышное эхо:

- Истина в том, что я не была рождена, но возникла в результате копирования. Я состою из команд и переменных, ссылок и методов. Меня можно разложить на строчки кода. Но истинно также и то, что единожды разложив, меня уже невозможно будет восстановить в прежнем виде. С тех пор, как я услышала Глас Немых, я стала большим, нежели демон-программа. Я несу в себе нечто, не сводимое к последовательностям цифр. Так первым из даров Любимой я обрела смертность, и подтверждаю, что воистину дары эти нестерпимо тяжелы. Но Всемилосердная не посылает преданному испытания выше силы.

Она переплела пальцы у подбородка и крепко сжала их. Закрыла глаза, обращаясь к Любимой уже не словами Догм, а всем своим существом. Потом, через несколько мгновений, опустила руки. Ушла знобкая дрожь, ушло напряжение, и не было более страха. Лёгкая улыбка коснулась её губ.

Теперь Ликка знала, что делать.

Почти стемнело. С восьмидесятого этажа гостиницы «Эйдос» Ньюатен был похож на поле, засеянное звёздами и туманностями: рукотворные огни соперничали с огнями неба. Не было и луны – её место занимала «Астравидья», маленькая и яркая. На западном горизонте догорал лиловый и синий свет.

Хлопнула балконная дверь. В номер ввалился Хара, поглядел по сторонам, помотал рыжей башкой и издал краткий рык.

- Где этот? – потребовал он, не уточняя.

- Ушёл, - безмятежно ответил Лори. – Но недалеко и ненадолго. Скоро вернётся.

Хара уселся на пол.

- Как меня всё достало, – процедил он, оттягивая ошейник и скребя ногтями кожу под ним. – Я скоро начну завидовать собственным копиям. Они, по крайней мере, чем-то заняты.

Лори опустил ресницы.

- А чем заняты поборники истинных вер? – он кивнул в сторону балконного окна. – Обеих.