– Давайте посмотрим другую, – предложил Грантон, главный хранитель архива – референт.

В течение следующего часа они просмотрели записи, в которых Йоритомо: 1) приказал своим подчиненным прекратить ссоры из-за рабов и наложниц; 2) изложил свое дело Межзвездному правительству как человек, подвергшийся злобным нападкам клеветников, представитель гонимого народа; 3) устроил видеоэкскурсию для некой воображаемой аудитории, непонятно из кого составленной, показав наиболее ошеломительные образчики из своей обширной коллекции произведений искусства…

– Погодите! – вклинился Ритуан. – А вот это что такое? Вы не прогоните последний кусок еще разочек?

Астматический голос тирана повторил:

– Мрачный рассказ о том, как эти величественные статуи были спасены. Наш флот спешил что есть сил и все же прибыл слишком поздно, чтобы оказать помощь героическим защитникам Сен-Жервеза. Много дней мы тщетно разыскивали оставшихся в живых, но нашли лишь одного. И личность этого человека сделала всю эту ситуацию особенно мучительной для меня, ибо это был скульптор Антонио Нобрега. Увы, наша помощь поспела слишком поздно, и он вскоре скончался от ядов, оставленных берсеркерами. Надеюсь, скоро придет день, когда все правительства прислушаются к моим неумолчным призывам по развязыванию войны до победного конца против этого бича всего живого.

– Вот! – воскликнул Ритуан с довольным видом как человек, только что разрешивший древнюю головоломку. – Значит, вот где умер Нобрега. Какое-то время мы считали такое весьма вероятным, – большая часть его семьи была там, – но прежде не имели конкретных доказательств.

– Он был знаменитым мистификатором, не так ли? – поинтересовался Грантон.

– Да. Сам по себе очень хороший художник, хотя темная сторона его трудов затмила все остальное. – Ритуан выдержал паузу, чтобы смолкло одобрительное хмыканье по поводу каламбура, и продолжал: – Мне не по нутру верить старому тирану на слово хоть в чем-либо, но, полагаю, у него не было оснований лгать насчет Нобреги.

– Мне пора перекусить, – поглядела на часы Айзелин. – А вы можете провести здесь хоть весь день.

– Записи не обладают для меня такой притягательной силой. – Ритуан встал, чтобы составить ей компанию. – Вот если бы вы открыли ящики…

– И не рассчитывайте, мой друг. Но я могу показать вам голограммы, я разве об этом не упоминала?

– Ни разу!

– А вот государь и госпожа вместе в этой… – крикнула им вслед Ошогбо, но они не остановились. Чи Нань увязался за ними, а остальные остались в грузовом отсеке.

В тесной кают-компании маленького корабля трое ушедших накрыли на стол и включили скрытые в углах кают-компании голографические проекторы.

– Это просто декаданс какой-то! Гороховый суп со свининой и – что тут у нас? Лазенки. Чудесно!

Перед ними возникли приглушенные серые и алые тона «Волнистой комнаты» (а может, это человеческое сердце?), заполнив всю середину помещения. Айзелин сделала жест, заставивший показанное в натуральную величину изображение медленно закружиться вокруг оси.

– Капитан! – донесся хриплый голос из интеркома, прервав беседу.

– Так я и знала! Стоит лишь сесть и…

– По-моему, у нас какие-то проблемы с грузом, – донесся встревоженный голос Грантона. – Что-то вроде бы ломается или… Айзелин, вам лучше тоже прийти и взглянуть на свой…

Голос смолк, но сквозь динамик продолжал доноситься какой-то грохот. Затем последовали невнятные возгласы, окончившиеся хриплым воплем.

Чи Нань уже скрылся. Ритуан понесся галопом, не спуская глаз со спины Айзелин, то и дело скрывающейся каждый раз за поворотами. Затем она остановилась настолько внезапно, что Ритуан едва не налетел на нее.

Дверь грузового трюма, всего несколько минут назад стоявшая нараспашку, когда они выходили, сейчас была плотно запечатана массивным железным люком, предназначенным для изоляции отсеков друг от друга в экстренных ситуациях – в случаях пожара или пробоины в корпусе.

На палубе перед самой дверью распростерся человек. Айзелин и Чи Нань уже присели возле него на корточки; когда Ритуан наклонился, его ноздрей достиг запах подгоревшего мяса, сам по себе не столь уж неприятный.

– Помогите мне ее поднять… Осторожно… Лазарет там.

Ритуан помог Айзелин. Чи Нань вскочил на ноги, бросил взгляд на индикатор рядом с массивной дверью и на миг приложил ладонь к ее гладкой поверхности.

– Там что-то горит, – лаконично прокомментировал он и вместе с остальными помчался в лазарет. От его прикосновения дверца распахнулась, внутри вспыхнул свет.

– Что в нашем трюме не защищено от огня? – строго осведомилась Айзелин, словно Рок бросил ей в лицо личное оскорбление.

На какое-то время диалог оборвался. Ожоговый бокс, за двадцать секунд с шипением наполнившийся до краев, как только были нажаты нужные кнопки, принял на себя вес обожженного тела Ошогбо вместе с одеждой и прочим и принялся трудиться над ней под неумолчное хлюпанье лечебной жидкости. Затем, оставив Айзелин в лазарете, Ритуан с Чи Нанем припустили рысцой обратно к мостику. Там капитан бросился в амортизационное кресло и поспешно положил ладони на пульт управления, потребовав от корабля отчет о происшедшем.

Через мгновение он переключил свой главный интерком на показ ситуации внутри грузового отсека, где остались еще двое людей. Там на палубе лежало что-то вроде груды старого тряпья. Камера, показывающая грузовой отсек, почти сразу отказала, но за мгновение до этого Ритуан и Чи Нань успели разглядеть высокую движущуюся фигуру.

Пару секунд поглядев на заполненный серыми помехами экран, капитан переключился на лазарет. Айзелин тотчас же показалась перед камерами.

– Как ее дела? – осведомился Чи Нань.

– Судя по всему, состояние стабилизировалось. У нее трещина в основании черепа, а также ожоги корпуса, согласно распечатке. Будто ее ударили по голове чем-то тяжелым.

– Может быть, ее задело дверью, когда та закрывалась, а она выскакивала? – На экране рубки был виден ожоговый бокс, и капитан возвысил голос: – Оши, ты в состоянии ответить мне? Что случилось с Грантоном и Клю?

Затылок Ошогбо покоился на пластиковом изголовье цвета слоновой кости. Тело ее сотрясалось и слегка вибрировало в темной жидкости, будто она наслаждалась ванной. Там и тут на поверхности плавали обрывки обугленной ткани. Женщина огляделась, будто пытаясь отыскать источник голоса Чи Наня. Затем проговорила:

– Оно схватило их… я бежала.

– Что их схватило? Они живы?

– Голова Грантона отлетела… оно оторвало ему голову. Я вырвалась. Что-то ударило… – Глаза девушки закатились, голос ослабел и смолк. На экране снова появилось лицо Айзелин.

– Она отключилась. По-моему, медик просто погрузил ее в сон. Должна ли я попытаться снова разбудить ее?

– Это не нужно, – отозвался потрясенный капитан. – Думаю, следует принять предположение, что с остальными покончено. Я в любом случае не собираюсь открывать эту дверь, пока не узнаю о нашей проблеме побольше.

– А мы не можем спешно сесть на какую-нибудь планету? – спросил Ритуан.

– Поблизости ни одной планеты, где мы могли бы получить помощь, – бросил капитан через плечо. – Ближайшая планета, где нам могут оказать помощь, – Эстил. От трех до четырех дней пути.

Все трое принялись обсуждать проблему, сойдясь на том, что им известно. Двое были уверены, что видели на экране интеркома, как нечто большое движется внутри грузового отсека.

– И, – заключила Айзелин, – наша оставшаяся в живых свидетельница, видевшая все собственными глазами, утверждает, что «оно» оторвало кому-то голову.

– Смахивает на берсеркера, – импульсивно заявил Ритуан. – А может быть, какое-нибудь животное?.. Кстати, а как что-то настолько крупное могло там спрятаться?

– Животное исключается, – бесстрастно возразил Чи Нань. – Кроме того, вы же сами видели, как мы набили отсек, как мы внимательно проверяли, не пропадает ли впустую какое-нибудь место. Единственный уголок, где кто-то или что-то могло хоть как-то спрятаться, – это в одном из ящиков для статуй.