Я познакомился с А. К. Беляевым задолго до основания Общества. Часто беседовал с ним по вопросам межпланетных сообщений.

Конечно, я не могу теперь, более сорока лет спустя, точно передать слова, которыми мы обменивались. Но суть разговоров глубоко врезалась мне в память.

— Работая в обсерватории, — говорил А. К. Беляев, — я все время «общаюсь» с небесными светилами. Многочисленные посетители обсерватории живо интересуются всем, что касается заоблачного мира. Но особенно часто они задают вопросы: сможем ли — и когда именно — достигнуть других планет? Спрашивают и о том, что для этого делается.

Как-то у нас зашла речь о научно-фантастических романах. Я отметил, что сколько-нибудь удовлетворительного ответа на вопросы о межпланетных полетах они не дают.

— Да, — ответил А. К. Беляев, — проблема межпланетных сообщений останется в области фантастики, пока не будут созданы двигатели, способные преодолеть земное притяжение и вывести аппарат за атмосферу. К счастью, — продолжал он, — наша страна уже начала приближаться к решению этого вопроса. Константин Эдуардович Циолковский успешно решил теоретические аспекты вопроса о превращении ракеты в летательную машину.

— А ведь это открытие, — заметил я, — может быть использовано и в пределах земной атмосферы?

— Конечно, — ответил Анатолий Константинович, — мы вправе предполагать, что ракеты, поднявшиеся за атмосферу, могут быть направлены в заранее намеченные места земного шара. И будут лететь при этом со скоростью, о которой теперь мы только можем мечтать.

Эта мысль глубоко взволновала меня. Ведь проблема транспорта в нашей стране, с ее колоссальными пространствами, имеет исключительно важное значение как в экономическом отношении, так и для обороны.

Наступил 1924 год. Совсем недавно закончилась гражданская война, совсем недавно советский народ полностью освободил свою Родину от белогвардейцев и интервентов. Все еще давала себя знать послевоенная разруха, еще ощущались последствия голода в Поволжье. Рост промышленности значительно отставал от потребностей республики Советов. Около миллиона безработных было тогда в нашей стране. Партия, правительство, весь советский народ прилагали героические усилия, чтобы в условиях капиталистической блокады осуществить индустриализацию страны.

Еще в 1921 году великий Ленин выдвинул план электрификации ГОЭЛРО. Этот план привел в смущение даже крупнейшего писателя-фантаста Герберта Уэллса, который в своей книге «Россия во мгле» назвал В. И. Ленина «кремлевским мечтателем», а сам план — несбыточным, сверхутопическим. Но этот план стал практической программой, к осуществлению которой сразу же приступили советские люди.

В январе 1924 года наш народ и все прогрессивное человечество постигло величайшее горе — смерть вождя и учителя трудящихся, основателя Коммунистической партии и Советской власти Владимира Ильича Ленина.

Каждый стремился хоть чем-нибудь возместить эту огромную потерю. Начался усиленный приток в партию. Трудящиеся значительно перевыполняли производственные планы. Во много раз увеличилось число изобретений и усовершенствований.

И в работе нашего Общества мы все видели еще одну возможность помочь Родине, помочь строительству социализма.

Мы понимали, что наша страна, со слабой тогда еще экономикой, при недостаточном количестве ученых, инженеров, техников не могла в то время решить проблему межпланетных сообщений. Но мы были убеждены, что работа Общества будет способствовать подготовке кадров, которые в дальнейшем создадут экономическую и научно-техническую базу для решения этой величественной проблемы.

Так думало большинство членов Общества — от убеленных сединами ученых до только вступавших в жизнь юношей и девушек...

Из молодых членов Общества хорошо помню я еще Валентина Ивановича Чернова. Прочитав статью К. Э. Циолковского, он страстно увлекся мечтой о космических полетах. С группой товарищей-студентов Чернов поехал в Калугу.

«Поводом для поездки, — рассказывал он, — послужил прочитанный мною номер издававшегося в Петрограде журнала, где рассказывалось о Н. И. Кибальчиче (очевидно, речь идет о № 10—11 журнала «Былое» за 1918 г. — Г. К.). Мы передали журнал Константину Эдуардовичу. Он был очень рад нашему посещению и показывал нам на чердаке своей квартиры модели и чертежи ракеты».

В. И. Чернов был широко образованным человеком. После окончания в Харькове гимназии и музыкального училища Чернов учился музыке во Франции. Но в то же время он очень интересовался астрономией. В Париже Чернов посещал обсерваторию знаменитого астронома Камиля Фламмариона. А вернувшись в Москву, он поступил, одновременно с консерваторией, на астрономическое отделение физико-математического факультета университета.

Вступив в Общество, В. И. Чернов, стал одним из активных пропагандистов идеи межпланетных сообщений, прочел несколько популярных лекций о ракетах. В № 8 журнала «Искра» за 1924 год была помещена статья Чернова о деятельности Общества. В это время он совмещал изучение астрономии в университете и пропаганду идей межпланетных сообщений с должностью виолончелиста в оркестре Большого театра.

Совсем недавно мне удалось разыскать Валентина Ивановича. В своем письме я просил уточнить некоторые факты, относящиеся к Обществу. Вот что он мне ответил:

«Просто удивительно, как Вы меня взволновали своим письмом, и как будто сразу сделали меня моложе на 40 лет...

Навсегда в моей памяти остался образ великого энтузиаста и мечтателя Ф. А. Цандера. Он очень хорошо относился к молодежи, часто беседовал с нами о своей мечте создать межпланетную ракету для полета на Марс.

Фридрих Артурович вселял в нас глубокую уверенность в том, что в скором времени эта идея воплотится в жизнь и что произойдет это именно в России.

К сожалению, — продолжает В. И. Чернов, — моя большая занятость по основной специальности — музыканта, а потом и дирижера, вынудила меня отойти от работы Общества и даже оставить университет (я не кончил последний курс), но я вовсе не из тех людей, которые мечутся от одной работы к другой. Я в течение всех остальных лет не оставлял своих юношеских идей и продолжал много читать по данному вопросу, чтобы, быть в курсе всех достижений».

В те годы было немало консервативно настроенных людей, тугодумов и просто невежд, считавших идею полета в космос фантастичной. Каких только насмешек в адрес нашего Общества не приходилось слышать! В большом ходу среди обывателей были такие слова о нас: «Общество спальных вагонов на Марс и Луну», «это общество буквально хватает звезды с неба» и т. д. После лекции В. П. Ветчинкина в Политехническом музее можно было услышать такие «ядовитые» реплики: «что молодые верят в такие небылицы, как полет в ракете на другие планеты, — не удивительно. Но весьма странно, что к этому присоединяется уважаемый профессор Ветчинкин».

Автор одной из статей, помещенных в газете того времени, доказывал:

«Если принять во внимание, что Луна проделывает 13 сложных движений, о которых в любом учебнике космографии говорится, что установление их принадлежит к труднейшим задачам астрономии, а с другой стороны, даже здесь, на Земле, так трудно попасть в аэроплан даже шрапнелью, это заранее делает почти невероятным, что удастся «попасть» в Луну или даже в область ее притяжения».

Теперь такие рассуждения могут вызвать только улыбку. Но тогда приходилось тратить немало сил на полемику с подобными «опровергателями» теории К. Э. Циолковского.

Пропаганда и разъяснение идей Циолковского в те годы была необходимой, и мы старались развернуть эту работу как можно шире. Помимо лекций в помещении обсерватории были организованы доклады о межпланетных сообщениях на авиазаводе, в клубе Высшего технического училища им. Баумана (МВТУ), в Астрономическом институте им. Штернберга и т. д. Член правления Общества Ф. А. Цандер выступал с лекциями также в Ленинграде, Харькове, Саратове, Туле и Рязани.