В каждой части тома неоднократно говорится о смирении и осознании нами своей греховности, а также о благородном поведении и соучастии в боли других людей. Всё перечисленное составляло для старца Паисия основные принципы духовной жизни и необходимые предпосылки для сердечной молитвы. «Насколько возможно, возделывайте сердечную молитву, соединённую с любовью и смирением», – советует старец в одном из писем. Кроме того, часто старец приводит примеры из собственного духовного опыта борьбы либо делится с нами опытом пережитых им божественных состояний. Это тоже было одной из форм «духовной милостыни», которую он подавал нам по своей великой любви ради того, чтобы нам помочь.

От сердца благодарим всех, кто читал рукопись настоящего тома при его подготовке к изданию и своими советами помог сделать его лучше.

Молитвенно желаем, чтобы с помощью Божией мы полюбили молитву и смиренно и любочестно трудились над тем, чтобы возделать её в себе, да Царствия Христова приобщимся, воспевающе Его яко Бога во веки веков. Аминь.

Пятница Светлой седмицы 2012 года, день празднования иконы Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник»

Игумения обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова монахиня Филофея с сёстрами во Христе

«Блаженны те, кто установил связь с Небесным Командным Пунктом и, благоговея перед Богом, работает с Ним на одной частоте».

Геронда, что значит молитва лично для Вас?

– Молясь, я посылаю радиосигнал и прошу о помощи. Я постоянно прошу помощи у Христа, у Божией Матери, у святых… И для себя самого, и для других. Ведь если не просить, то никакой помощи не получишь.

Помню, во время гражданской войны нас на одной высоте окружили и блокировали части коммунистов, их было тысяча шестьсот человек. А нас – всего сто восемьдесят бойцов. Мы окопались и держали оборону за скалами. Если бы они нас захватили, то не оставили бы в живых никого. Я, будучи радистом, пытался установить антенну, чтобы связаться с Центром. Но где там: её то и дело сбивало пулями и осколками. Ротный кричал: «А ну бросай эту антенну, бегом ко мне, помогай таскать ящики с гранатами!» Когда ротный уползал к пулемётчикам проверить, как у них дела, и отдать приказания, я тут же бежал к рации. Пока он отдавал приказы, я вновь и вновь пробовал установить антенну, а потом бежал обратно, помогал таскать ящики, чтобы командир не ругался. В конце концов с помощью палки и сапёрной лопатки я смог закрепить антенну и установить связь с командным пунктом. Я успел передать всего два слова – наши координаты. Слава Богу пары слов хватило, чтобы изменить всё! На рассвете прилетели наши штурмовики и разбомбили позиции противника. Мы были спасены! Это, по-твоему, что – пустяки? Сто восемьдесят бойцов в окружении, против тысячи шестисот, и в конечном итоге – остаются в живых!

Тогда-то я и понял, в чём великое предназначение монаха: помогать молитвой. Люди мирские болтают: «Чем занимаются эти монахи? Почему они не идут в мир помогать обществу?» Но говорить так – всё равно что на войне укорять радиста: «Ну что ты там возишься со своей рацией? Бросай её, хватай винтовку и беги стрелять!..»

Даже установив связь со всеми радиостанциями на свете, мы не получим от этого никакой пользы, если не будем иметь небесного общения и контакта с Богом. Общение и контакт с Ним необходимы для того, чтобы просить у Него помощи. И не только просить, но и получать. Блаженны те, кто установил связь с Небесным Командным Пунктом и, благоговея перед Богом, работает с Ним на одной частоте.

– Геронда, моя молитва – повод для скорби и печали. Она у меня совсем не идёт. Что мне делать?

– А ты разговаривай со Христом, с Божией Матерью, с ангелами и со святыми непринуждённо, искренне и не подбирая специально слова. Делай это, где бы ты ни оказалась, и говори всё, что захочется. Например: «Христе мой!» или «Матерь Божия, Ты ведь знаешь, в каком я состоянии. Помоги мне!» Постоянно разговаривай с Ними так, просто и смиренно, о том, что тебя беспокоит. А после – твори молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

– Геронда, я молюсь рассеянно.

– Молясь, думай о том, с Кем ты сейчас разговариваешь. С Самим Богом! Это, по-твоему, что – безделица? Когда человек разговаривает с важным чиновником, то погляди, с каким вниманием он произносит каждое слово! Следит, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, порой заикается, язык заплетается от смущения… Но если с человеком мы говорим настолько внимательно, то насколько собраннее надо быть, когда разговариваешь с Богом! Обрати внимание: даже ребёнок, желая поговорить с отцом или пожилым человеком, смущается при разговоре. А когда ребёнок хочет поговорить с учителем, которого к тому же немного побаивается, то смущается ещё больше. А мы? Разговариваем с Самим Богом, с Божией Матерью, со святыми – и этого не понимаем?

– До прихода в монастырь, геронда, я не сомневалась, что монашество и молитва – неразрывные вещи. А теперь мне так трудно молиться… Мне кажется, что молитва – самое трудное и утомительное дело.

– Ты у нас, по-моему, филолог по образованию? Тебе нравится разговаривать, и от бесед с людьми ты не устаёшь. Однако со Христом, Который снисходит до беседы с тобой, ты разговаривать устаёшь, и такая беседа кажется тебе трудной. Ты в своём уме? Это всё равно что сказать: «Ох, беда-то какая, пора идти с царём разговаривать… Желания никакого, да делать нечего, придётся идти». Христос даёт нам возможность постоянно общаться с Ним в молитве, а мы этого… не хотим? Виданное ли дело!.. И самое удивительное, что Он Сам хочет с нами разговаривать, желая нам помочь, но нам, видите ли, лень говорить с Ним!

– Геронда, я часто впадаю в болтовню, а потом из-за этого переживаю.

– Если хочется поговорить – лучше поговори со Христом. Разговаривая со Христом, человек никогда об этом не жалеет. Понятно, что склонность к болтовне – это страсть. Но если обратить эту склонность к духовной пользе, то она может стать предпосылкой для молитвы. Представляешь, есть такие люди, которым даже разговаривать лень! А в тебе живёт какая-то сила, ты всё порываешься с кем-нибудь поговорить… Если ты обратишь эти порывы к духовной пользе, то твоя душа освятится. Постарайся говорить с людьми только о необходимом и всё время разговаривать со Христом. Стоит тебе завести с Ним смиренную беседу, как ты перестанешь замечать, что происходит вокруг: настолько интересным и сладким будет это общение. Меня вот даже духовные разговоры утомляют, а молясь, я переживаю необыкновенный покой.

Молитва – это разговор с Богом. Я иногда завидую людям, жившим во времена Христа: ведь они видели Его своими глазами и слышали своими ушами, они даже могли с Ним разговаривать. Но думаю, что мы находимся в лучшем, по сравнению с ними, положении, потому что они не могли часто беспокоить Его, тогда как мы в молитве можем разговаривать с Ним не переставая.

– Геронда, как нужно молиться?

– Почувствуй, что ты маленький ребёнок, а Бог – твой Отец, и, не теряя этого ощущения, проси Его обо всём, что тебе необходимо. Если будешь так разговаривать с Богом, то наступит момент, когда уже не захочется отходить от Него ни на шаг. Ведь только в Боге человек обретает безопасность, утешение, невыразимую любовь, соединённую с Божественной нежностью.

Молиться – значит поместить Христа в своё сердце, возлюбить Его всем своим существом. Возлюбиши Го́спода Бо́га твоего́ от всего́ се́рдца твоего́, и от всея́ души́ твоея́, и все́ю кре́постию твое́ю, и всем помышле́нием твои́м[1], – говорит Священное Писание. Когда человек, возлюбив Бога, находится с Ним на связи, ничто земное его уже не прельщает. Он становится словно сумасшедший. Заведи сумасшедшему самую лучшую музыку – она его не тронет. Приведи его в музей и покажи картины лучших живописцев на свете – он пройдёт мимо, как ни в чём не бывало. Поставь перед ним самые изысканные блюда, разодень его в самые красивые и модные наряды, разлей вокруг него самые тонкие ароматы – он ни глазом, ни носом не поведёт. Сумасшедший живёт в собственном мире. Так и человек, находящийся на связи с горним миром: он весь там, он ни за что не хочет спускаться на землю. Попробуй оторви от матери ребёнка, который её обнял! Так нельзя и оторвать от молитвы человека, который понял её смысл. Что чувствует малыш в объятиях матери? Это может понять только тот, кто почувствовал, что Бог рядом с ним – близко, совсем близко, а сам он – ребёнок в Его объятиях.