Этот режим впервые объединил до сего времени жестоко враждовавшие между собой украинские политические группы (партиями в европейском смысле их нельзя было назвать, так как это были лишь зачаточные организации городской интеллигенции и полуинтеллигенции, не коснувшиеся основных масс). Правда, объединение было непрочно и несколько раз распадалось, но по мере ослабления гетманского режима оно вновь сконсолидировалось и образовало в конце концов так называемый украинский национальный союз, выдвинувший впоследствии из своей среды пресловутую директорию. Наконец, Скоропадский дал возможность вновь сорганизоваться галицийским “сичевым” частям, которые затем сыграли такую видную роль в период директории на Украине.
К моменту объявления Директории общее положение вещей на Украине было таково: Скоропадский по возвращении своем из Берлина окончательно стал на Всероссийскую линию своей формулы и энергично формировал офицерские отряды Астраханской, Южной и Северной армий. постепенно он все более и более подпадал под влияние русских реакционеров и в конце концов окончательно подчинился гр. Келлеру, хотя и гр. Бергом, заместитель бар. Мума, ьакже не оставлял его своими советами. Во внутренней политике министр внутренних дел Кистяковский настойчиво проводил режим терроризации сельского населения и диктаторского хозяйничанья по губерниям старост — без определенного закона и независимо от административного суда.
Немцы, начавшие нести грозные неудачи на западном своем Фронте, принимали все более и более пассивную роль молчаливых свидетелей происходящего на Украине и сокращали число своих оккупационных войск. Ширящаяся волна восстаний также вынуждала их к большей и большей скромности.
Украинское крестьянство уже летом начало крайне активно выступать против гетмана и немцев. В ответ на восстановление старых земельных распорядков и жестокие расправы карательных отрядов с неподчиняющимися крестьянами, на Звенигородщине сорганизовался постоянный повстанческий центр во главе с Шинкарем и Павловским, силой не менее 70-80 тысяч человек. В течение целых месяцев гетман и немцы вели борьбу с этим центром и, наконец, двинули против него большие немецкие силы (более дивизии). Повстанцы были почти окружены, но пробились к Днепру, перешли его у Переяславля и ушли на Черниговщину, где соединились с повстанцами Ангела (их считали 15-20 тысяч) и продолжали борьбу с гетманским, немецким режимом до самого его конца.
Под Киевом тайно проведена была повстанческая организация Зеленого, и в конце лета она также постепенно начала давать себя чувствовать постоянными выступлениями в Переяславском районе. В Конотопе действовал Тимченко (10-15 тысяч), а около Переяславля и Староконстантинова сорганизовался отряд Биденко (1-12 тысяч). Все эти отряды вынуждали немцев к постоянному напряжению и разброске и причиняли им постоянное беспокойство и серьезный урон, поддерживая в крестьянстве повстанческий дух. Вся сельская Украина начала готовиться к поголовному открытому восстанию.
Украинские правительственные войска в это время состояли из упомянутых выше кадров, восьми корпусов, расположенных во всех губернских городах, из так называемого корпуса Болбочана (фактически по составу это была дивизия), из формируемой в Белой Церкви галицийской сичевой дивизии и так называемой дивизии сердюков, формируемой в Киеве под руководством гетманских офицеров (формирование ее шло крайне медленно и далеко не было еще окончено) и различных офицерских отрядов из офицеров не украинцев, предназначавшихся для предполагаемого похода на Москву. К половине ноября по всей Украине начались непрерывные стихийные вспышки крестьянского восстания.
Уловив совершенно правильно выгодный момент, верно учтя обстановку и взяв на себя смелое решение по собственной инициативе, национальный союз 14 ноября сформировал из своей среды Директорию в составе пяти членов (о выборе их говорить не приходится, так как на заседании в украинском клубе, создавшем директорию, было очень мало присутсвующих, кроме самих членов директории) и объявил открытую войну гетманскому правительству. В состав директории вошли представители всех четырех главных групп, составлявших национальный союз: Винниченко от партии с-д, Швец от партии с-р, Андриевский от партии самостийников, Андрей Макаренко от железнодорожных организаций. Пятым членом объявлен был Петлюра, только накануне освобожденный скоропадским из Лукьяновской тюрьмы, бессмысленное заключение его в которую лишь создало ему популярность в партийных кругах, подорвавшых его положение при Центральной раде, и окружило его ореолом мученика за идею. Директория немедленно выехала в Белую Церковь и стала под защиту признавших ее галицийских формирований, находившихся там. Немцы, которые могли в одно мгновение ликвидировать эти формирования и директорию, остались безучастными к нарождению на свет и к переходу галичан на ее сторону.
Началось систематическое ловкое пристраивание директории к крестьянскому движению и постепенное выдвижение себя на позицию руководителя его. Посыпались дождем широковещательные призывы Петлюры у восстанию, когда не только не было надобности в этих призывах, так как крестянское население уже много раньше само организовалось и взялось за оружие, но и директория осмелилась появиться на свет лишь благодаря явной силе и успехам этого крестьянского движения, начатого по собственному почину и разуму. На Киевское направление немедленно поставлены были дыректорские войска — галичане. Правда, войска эти шли в тылу крестьянской повстанческой организации Тимченко, но, войдя вслед за ней и на ее плечах в Киев, они тотчас прочно осели там, объявили себя хозяевами столицы и с торжеством ввезли туда Директорию 20 или 21 декабря 1918 г.
Между тем, народ по своему обыкновению делал дело, которое его интересовало: разоружал и изгонял из Украины немецкие оккупационные части и ликвидировал германскую администрацию; директорией народ абсолютно не интересовался и в простоте своей часто не ведал об ее существовании. Все действовавшие еще летом повстанческие отряды удваивались и утраивались в своей численности; создался целый ряд новых организаций во всех губерниях Украины, и вес они действовали в свою голову, по своему почину и по своему полному усмотрению. Закончив ту задачу, которую те или другие из них себе ставили, они мирно расходились по домам, никого не спрашивая о разрешении.
Директория мрачно смотрела на это исчезновение военных сил, удержать которые в своем распоряжении она имела в виду, но помешать стихийному крестьянству не сумела и не осмелилась. Она решила во что бы то ни стало уловить в свои руки и удержать хоть часть крестьянских военных организаций. Болбочану на Левобережье и Оскилке на Волыни приказано было подчинить себе всеми мерами возможно больше местных крестьянских организаций. Но это крупных результатов не дало, и стать во главе народной армии не на бумаге, а на деле директории так и не удалось.
Тогда немедленно галицкая сичевая дивизия развернута была в корпус, пополнившись отчасти и не галичанами (как это ни странно, больше й частью из бывшей германской дивизии сердюков). Этот корпус сделался основной опорой директории, но не на Украине, а лишь в Киеве; Зеленый, Ангел и другие не признавали ее и демонстративно шли в своих действиях наперекор ее велениям. Можно безошибочно сказать, что, явившись продуктом интеллигенции и полуинтеллигенции Киева, продуктом кругов, которые составляли и окружали Центральную раду, директория народу и, в частности, основной массе его — крестьянам — осталась совершенно чужда, а порой даже вовсе неведома. Только на кучке галицких наемников построилось все ее эфемерное властвование, очень скоро превратившееся в рабскую зависимость от тех же галичан.
Еще в октябре 1918 г. национальный союз упорно добивался от Скоропадского сформирования национального украинского министерства, на пост военного министра в котором союз выдвигал меня. Скоропадский на национальное министерство не согласился, но после долгих переговоров с головой союза Винниченко согласился назначить меня начальником главного штаба, от которого зависело укомплектование войск личным составом. Так как никаких украинских формирований, кроме сердюков, не подведомственных главному штабу, не предвиделось, то Скоропадский рисковал немногим, делая эту уступку союзу. По настоянию национального союза я в конце октября 1918 г. принял эту должность, но с объявлением директории покинул ее и выехал в Казатин, где и назначен был немедленно “наказным атаманом”, то есть главнокомандующим полевыми армиями. Находясь в Казатине в качестве наказного атамана войск украинской республики, я был непосредственным очевидцем первых деловых шагов директории и потому могу совершенно точно и с ответственностью за достоверность приводить данные, характеризующие этот период ее деятельности.
