— Значит, ты думаешь, что Савка не рассказал партизанам о нашем сговоре? — спросил Бирка.
— Трудно сказать. Но ход дела показывает, что он об этом не говорил.
Бруй вздохнул и потом сказал упавшим голосом:
— Для меня теперь ясно одно: не Савка, а кто-то другой рассказал Талашу об этом деле.
Эти слова точно громом поразили Василя. Лицо его потемнело. Он вспомнил Авгиню, вспомнил вечер, когда она выходила из хаты деда Талаша. Перед глазами Бирки также промелькнул образ Авгини, и с поразительной ясностью припомнилось ему, как он сказал ей: «Воевать я не пойду, мы за себя вояку поставим».
Василь угрюмо молчал. А Бирка не осмеливался высказать страшную догадку.
31
На оккупированной территории Полесья легионеры проводили мобилизацию, отправляя в глубокий тыл белорусскую молодежь. Этой мерой оккупанты думали ограничить широкий размах партизанского движения. Но подавляющее большинство белорусов, подлежавших мобилизации, вместо того чтобы явиться на сборные пункты, сразу ушли в леса, а те, которых удалось взять силой, целыми группами убегали из казарм при каждом удобном случае. Их порой ловили, жестоко наказывали, но эти меры не остановили потока дезертиров. Весенняя пора, тепло и обилие лесов благоприятствовали людям, не желавшим стать пособниками врагов. В лесах становилось все больше людей, на которых пала немилость панов и легионеров. Эти леса стали их школой борьбы за свободу и независимость. Здесь же проводили большую работу большевики-подпольщики, организуя и направляя людей, разъясняя им цели борьбы. Росла и множилась партизанская армия, затрудняя каждый шаг ненавистных врагов.
На песчаном холме близ опушки леса, где молодые сосны разбрелись, как овцы на лугу, было тихо и уютно. С одной стороны простиралось широкое поле, окаймленное бором, с другой — стоял смешанный лес, густой и сумрачный. И поле и лес, в свою очередь, окружены топкими болотами. Этот холм был превосходным наблюдательным пунктом: стоишь на нем, из-за деревьев никто тебя не видит, а сам видишь и поле, и дорогу, пересекающую его, и все подступы.
Вот почему дед Талаш и выбрал это место для временного пребывания. Но дед был не один здесь: с ним его неразлучный друг и товарищ Мартын Рыль. Сюда также должны были прибыть Цимох Будзик, Микита Самок и Кузьма Ладыга из Вепров. Может быть, здесь даже придется устроить широкий сход — надо обсудить очень важные вопросы… Приходили также отовсюду свои люди с разными предложениями и новостями.
И по виду дед Талаш стал совсем военным человеком. На голове красноармейская шапка. Вместо заношенного полушубка костюм военного покроя. И обут не в лапти, а в добротные сапоги. Брюки суконные с лампасами, как у заправского генерала. Такое обмундирование шло деду и партизанам очень нравилось.
Мартын Рыль, опершись на локоть, лежал на пригретой солнцем траве. Мысли его блуждали где-то далеко.
— И когда же мы наконец снова возьмемся за работу? Самое теперь время сеять, — сказал он деду.
— Будем живы, поработаем еще на земле, голубь. Еще как! А теперь пусть женщины и те, кто дома остался, потрудятся. Наше дело нынче — воевать.
— Теперь и разгона куда больше, — оживленно заговорил Максим, — весной нам и сам черт не брат. Знай только, когда из лесу показаться… А легионеры прут, подлецы.
— Погоди немного, голубь, они скоро на рожон полезут, — многозначительно произнес дед Талаш.
Мартыну было еще неясно, на что намекал дед. Может быть, он имел в виду большие операции партизан? Так оно и было, но не только это воодушевляло деда. Он до последнего времени не терял связи с Красной Армией и знал, что вскоре легионеры на своей спине почувствуют ее могучие удары.
— А там кто-то вышел из леса, — сказал Мартын, подняв выше голову и показав на дорогу, пересекавшую поле.
Дед Талаш и Мартын вглядывались в незнакомца. Тот остановился и стал озираться по сторонам.
— Видать, не наш, — сказал Мартын.
— Сейчас узнаем: на дороге охрана стоит, — спокойно ответил дед.
Незнакомец пошел по дороге к лесу.
Дед Талаш и Мартын молча следили за ним. Он шел размеренной твердой поступью. Еще минута, и он скроется в лесу.
— Где-то видал я этого человека, — старался вспомнить дед Талаш.
— Не Савка ли? — смеясь, заметил Мартын.
— Нет, это не Савка… А знаешь, Савка не совсем пропащий человек. Не сказал же он Василю про нас. С ножом на него бросился. Жаль, что насмерть не заколол гада. Ну, мы еще с ним сочтемся!
— А скажи, дядька Талаш, откуда вы узнали про этот сговор Савки с Василем и его сообщниками?
Дед Талаш ответил не сразу.
— Меня просили не называть этого человека. Но тебе я скажу: передала нам это Авгиня, жена Василя.
Мартын слегка вздрогнул, но постарался скрыть свое волнение.
— Любопытно! — сказал он рассеянно. Да и что ему Авгиня?
— Но говорить ты об этом никому не будешь? — спросил дед Талаш и хитро посмотрел в глаза Мартыну.
Мартын не успел ответить: вблизи послышались шаги. Дед Талаш и Мартын повернули головы. Из-за ветвистой ели тотчас же показались две фигуры: часовой с карабином и незнакомец, который только что шел по дороге.
Взглянул на него дед, и на лице его сразу заиграла улыбка. Он быстро вскочил, словно молодой парень, и бросился навстречу гостю.
— Товарищ Невидный! Здравствуйте! — от всей души приветствовал гостя дед Талаш.
Невидный не сразу узнал деда в новом обмундировании. Потом лицо его тоже озарилось улыбкой.
— Дед Талаш! — И он дружески пожал ему руку. — Как хорошо, что я встретился с вами. А я иду и думаю: куда же меня ведет товарищ?
— Я вас не знаю, и надо проверить, кто вы, — сказал партизан.
— Правильно, товарищ, правильно.
А дед Талаш, довольный, улыбался: его воины знают службу. У него порядок и дисциплина, как в армии.
— Хорошо, что надумали навестить нас, товарищ Невидный.
— А я делаю обход своего района. Работы много. И надо подходящих людей подобрать.
— Что же хорошего на свете?
— Да много… Дело наше растет, ширится… А у вас что слышно?
Дед рассказал о последних событиях, о ликвидации банды легионеров, которых привел Савка.
Невидный слушал с напряженным вниманием.
— Да, вы не сидели сложа руки. Про вас слава идет по всему Полесью.
— Шевелимся помаленьку, — сказал дед Талаш, — а сегодня у нас и собрание будет. Думаем вылазку сделать. Хорошо, что вы пришли. Посоветуйте нам, как лучше с панами воевать.
— Буду очень рад поговорить с вами.
— Так давай, Мартын, народ скликать!
Мартын молча поднялся.
Невидный заметил, что у Мартына сбоку висела на привязи большая, самодельная, деревянная труба, тщательно обернутая берестой.
Мартын подошел к опушке леса, поднес к губам трубу, выставил немного вперед левую ногу и затрубил так, как трубят в лесу пастухи. Громкий и необычный звук разнесся по лесу и умолк. Минуту спустя из глубины леса откликнулась другая труба. Дед Талаш, услышав ответный сигнал, кивнул головой. Потом откуда-то издалека послышался еще более приглушенный трубный звук. Дед с видимым удовольствием слушал эту перекличку.
— Кому интересно, что пастухи в лесу трубят? — сказал он.
Не прошло и четверти часа, как из лесу начали выходить небольшие группы людей с карабинами, винтовками, обрезами, берданками и ружьями самых различных образцов. Каждую группу возглавляли люди, уже имевшие опыт в военном деле.
Партизаны были одеты как попало. На головах виднелись старые солдатские шапки, повидавшие на своем веку Карпаты, Польшу и Германию. На некоторых были гимнастерки и кожаное снаряжение. Обуты были кто в сапоги, кто в ботинки с обмотками, а кто и в лапти. Лица у всех были серьезные, суровые, закаленные в боях.
Народ все прибывал, толпа росла, и, когда все оказались в сборе, выступил дед Талаш.
— Товарищи, партизанское войско! Давайте поговорим о деле. Настала пора перейти в наступление. Не по нашей воле скитаемся мы в лесах. Вынудило нас вражье нашествие, Погнали нас паны с нашей кровной земли, разрушили наше хозяйство, разграбили наше добро. А за что? За то, что мы не захотели быть батраками, что осмелились сбросить ярмо, в которое впрягли бедных людей паны и богачи; за то, что мы стояли и стоим за большевиков, сбросили власть богачей и передали ее в руки рабочих и бедных крестьян. Двинули паны на нас легионеров, чтобы отобрать нашу землю, сделать нас батраками, снова заставить работать на панов. Так согласимся ли стать панскими невольниками?
