Женщины (их двое) пятятся от меня. Плотного телосложения молодой мужчина успокаивающе обнимает их за плечи. Люди будто бы мне знакомы, но я не могу вспомнить их имена.

— Главное, не волнуйся, — говорит высокий мужчина. Его руки с ловкостью профессионального врача проверяют мой пульс, трогают лоб, потом он помогает мне снова лечь на стол с мягкой обивкой.

Теперь я вижу по обе стороны от себя двух роботов-андроидов. Сейчас доктор велит им отвезти меня в палату. Но я сразу же понимаю, что это не больница. Откуда я знаю? Я не помню, но знаю, что правда, если ко мне вернется память, будет ужасной.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает третий мужчина, самый старый из них. Он подходит ко мне.

— Вроде неплохо. — Вместо нормальной речи получаются невнятные клочки. — Что случилось?

— Был бой, — говорит доктор. — Тебя ранило, но я спас твою жизнь.

— Тогда... хорошо. — Боль и головокружение постепенно отступают.

Доктор говорит довольным тоном:

— Как и предполагалось, у тебя проблемы с речью. Ну-ка, попробуй прочесть вот это.

Он поднимает карточку с ровными рядами маленьких аккуратных символов. Я четко вижу эти символы, но они ничего для меня не означают. Абсолютно ничего.

— Не могу, — говорю я наконец, закрываю глаза и ложусь. Я чувствую недружелюбное, даже враждебное отношение собравшихся ко мне. Но почему?

— Что произошло? — настойчиво повторяю я.

— Мы в плену, внутри у машины, — говорит старик. — Ты помнишь, что мы в плену?

— Да. — Я киваю, хотя деталей не могу вспомнить. Память затянута туманом.

— Как меня зовут?

Старик с явным облегчением сдержанно смеется.

— Допустим, Тад... Тадеуш. Почему бы и нет?

— Тад? — Это доктор переспрашивает.

Я открываю глаза опять. Доктор ведет себя более уверенно. Я дал ему какой-то повод? Я что-то такое сделал или, наоборот, не сделал?

— Тебя зовут Тад, — повторяет доктор.

— Мы в плену? У машины?

— У берсеркера. — Он вздыхает. — Это что-нибудь значит для тебя?

Да, глубоко внутри слово «берсеркер» рождает эхо, очень страшное, невыносимо страшное. Но меня спасает сон, я засыпаю.

Проснувшись, чувствую себя намного лучше. Стол исчез, я покоюсь на мягком полу комнаты — или камеры? — этой белой опрокинутой воронки. Рядом стоят два робота, и я не знаю, — почему.

— Атсог! — вдруг кричу я: я вспомнил, что оказался на планете Атсог, когда началось нападение берсеркеров. Роботы-рейдеры схватили меня и остальных семерых в подземном убежище. Память все еще туманна, но это даже хорошо. Пусть лучше остается туманной.

— Проснулся! — говорит кто-то. И снова женщины испуганно пятятся от меня. Доктор и старик тихо разговаривают, что-то обсуждают, и старик поднимает голову, смотрит на меня. Голова у него трясется. Плотный молодой человек вскакивает на ноги, угрожающе сжимает кулаки.

— Как ты себя чувствуешь, Тад? — спрашивает доктор. Потом, внимательно посмотрев на меня, сам себе отвечает: — Нормально. Девушки, дайте ему поесть. Или ты, Холстед.

— Помочь ему? О Боже!

Черноволосая девушка прижимается к стене спиной, старается отойти от меня как можно дальше. Две другие женщины что-то стирают в раковине, какую-то одежду. Бросив на меня взгляд, они продолжают стирать.

Нет, и голова у меня забинтована не просто так. Наверное, я был ранен, и теперь лицо у меня выглядит ужасно, наверное, оно обезображено.

Доктор проявляет нетерпение.

— Его нужно накормить.

— Я его кормить не стану, — твердо говорит агрессивный юноша. — Всему есть предел.

Черноволосая медленно направляется в мою сторону. Все смотрят на нее.

— Ты? — удивленно произносит юноша и покачивает головой.

Она идет медленно, словно ей больно делать шаги. Нет сомнений, в бою ей тоже досталось, на лице видны старые синяки. Она опускается на колени рядом со мной, направляет мою левую руку, помогает мне есть, дает воды. Правая сторона почему-то плохо слушается меня, хотя и не парализована,

Доктор подходит ко мне, и я спрашиваю: — Что с моим глазом? Он может видеть?

Он быстро перехватывает мои пальцы, тянущиеся к латке над глазом.

— Пока придется тебе пользоваться только левым глазом. Твой мозг был прооперирован. Если ты сейчас снимешь латку с глаза, последствия могут быть необратимыми и очень серьезными, я предупреждаю.

Мне кажется, он что-то скрывает. Почему?

Черноволосая девушка спрашивает:

— Ты что-нибудь еще вспомнил?

— Да. До, того, как был взят Атсог, мы получили сообщение. Иохан Карлсен вел флот на защиту Солнечной системы.

Все смотрят на меня с надеждой. Но ведь они должны знать больше моего.

— Карлсен выиграл битву? — с тревогой спрашиваю я. Потом вспоминаю: мы пленники. И я плачу.

— Новых пленных не было пока, — говорит доктор.

— Возможно, Карлсен разбил берсеркеров. И эта машина сейчас спасается от флота людей. Что ты на это скажешь?

— Что я скажу? — Странно, неужели я начинаю не только с трудом говорить, но и понимать? — Что это хорошо.

Все вздыхают с некоторым облегчением.

— Ты получил трещины в черепе, — объясняет старик.

— Тебе повезло, что рядом оказался знаменитый хирург. Машина намерена нас изучать. Она предоставила доктору нужные инструменты, и если бы ты умер или оказался парализованным, доктору пришлось бы плохо. О да, здесь машина не оставила нам сомнений.

— Зеркало? — Я показываю на свое лицо. — Хочу посмотреть. Очень плохо?

— Зеркала у нас нет, — говорит женщина возле раковины таким тоном, будто я в этом сам виноват.

— Тебя беспокоит лицо? Оно не пострадало, — говорит доктор. Тон у него убедительный, но я почему-то уверен, что с лицом у меня случилось нечто страшное, и слова доктора не успокаивают меня.

Мне жаль этих добрых людей. В довершение ко всем неприятностям им приходится терпеть присутствие такого монстра, как я.

— Мне очень жаль, — говорю я и отворачиваюсь, чтобы спрятать лицо.

— Ты в самом деле не знаешь... — говорит черноволосая, несколько минут пристально смотревшая на меня. Голос у нее срывается.

— Он в самом деле не знает. Тад, с лицом все нормально.

Действительно, на ощупь кожа лица такая же гладкая, как и раньше. Черноволосая смотрит на меня с жалостью.

Сквозь ворот платья на ее плече видны красные полосы, как следы от ударов плетью.

— Кто-то бил тебя? — с испугом спрашиваю я. Женщина возле раковины нервно смеется. Молодой человек что-то бормочет себе под нос. Левой рукой я закрываю лицо. Правая ладонь касается краев латки.

Вдруг молодой человек громко чертыхается, показывает на только что открывшуюся дверь в стене.

— Машине понадобилась твоя консультация, — сурово говорит он мне. Он похож на человека, который очень зол, но не смеет этого показать. Кто же я? Почему эти люди меня ненавидят?

Я поднимаюсь на ноги, я могу идти, сил хватает. Я вспоминаю, что именно я хожу на переговоры с машиной.

В узком голом коридоре машина выдвигает два сканера и динамик. Это ее лицо. Я знаю, что нахожусь внутри гигантской космической крепости, объемом в несколько кубических миль, мчащейся в пространстве, и я помню, что я стоял на этом же месте до начала сражения, разговаривал с машиной. Но я понятия не имею, что я говорил.

— Предложенный тобой план не сработал. Карлсен продолжает функционировать.

У машины квакающий, надтреснутый голос. Она шипит и скрежещет, как опереточный злодей.

И что же я мог предложить этому чудовищу? Какое кошмарное предположение!

— Я почти ничего не помню. У меня была травма мозга.

— Если ты лжешь, то помни, меня обмануть нельзя", — говорит машина. — Я не собираюсь тебя наказывать за провал. Это не поможет в достижении моих целей. Я знаю, что ты живешь вне законов человеческого общества. Ты даже не пользуешься полным своим именем. Зная твою природу, я тебе доверяю и надеюсь на твою помощь в борьбе с разумной жизнью. Остальные пленные останутся в твоем подчинении. Позаботься, чтобы твои поврежденные ткани восстановились в пределах возможного. Очень скоро мы испытаем новый способ борьбы с жизнью.