Руку протянув с теньгою, Наш бедняк рукой другою Со щеки смахнул слезу. Рыжий мастер удивился. Блеск медяшки отразился Огоньком в его глазу.
«Что ты говоришь, прохожий? Дом поставить за теньгу, Может, кто-нибудь и может,
Я, однако, не могу!» «Мастер, строящий кибитки, Больше нету ни теньги!
Я распродал всё до нитки — Ради бога помоги!»
«Бог, быть может, и поможет, Я же не сошёл с ума. Обойдутся мне дороже Обрешётка и кошма...
Впрочем, не горюй, дружище: Я в несчастье помогу,
И отличное жилище Мы построим за теньгу.
Завтра встанешь спозаранку, Выроешь себе землянку И пойдёшь к Берды-ага: Делает он по дешёвке Камышовые циновки.
Ну-ка, где твоя теньга?
Он с тебя запросит мало — Половину капитала За циновки,
А потом...
А потом за остальное Я нору твою покрою Этим самым камышом И останусь с барышом».
Темя почесал бедняк И сказал:
«Да будет так!»
Утром встал он спозаранку, Принялся копать землянку, Не щадя последних сил.
А потом он по дешёвке Камышовые циновки У Берды-ага купил.
Много, бедный, пролил пота. Кончена была работа
Только через десять дней. Правда, не было веселья,
И не справил новоселья Он по бедности своей.
Он опять рубил кустарник, Щепки складывал в чувал. Эти щепки в день базарный Бедноте он продавал.
Жил, как прежде, понемножку, Не смеялся, не тужил,
Каждый день одну лепёшку На десять частей делил.
Краем, где бедняк наш справил Ветхий дом и жил
впотьмах,
В те года владел и правил Престарелый грозный шах.
Как он жил в подлунном мире? Суд вершил, давал пиры. Звездочёты и визири Были у него хитры.
Шах не знал ни козней вражьих, Ни сомнений, ни обид.
Звездочёт беду предскажет,
А визирь предотвратит.
|
| Жил при шахе муж бывалый, Знал он дело, что и как.Тут вы спросите, пожалуй:«А при чём же наш бедняк?»А при том, что как-то ночью Этот звездочёт-мудрец,Очень строгий, важный очень, Возвращался во дворец. |
Но не под ноги глядел он,
Как глупец какой-нибудь, — Был он занят важным делом: Изучал он Млечный Путь.
Шёл и набирался страху: Положение светил Явно предвещало шаху Насморк и упадок сил. Звездочёт заторопился И впотьмах, рысцой труся, Вдруг в землянку провалился, Проклиная всё и вся.
Грузный пожилой мужчина Полетел стремглав во тьму.
И большая камышина В жирный бок впилась ему.
Выбравшись с трудом наружу, Перепуганный мудрец Рану обвязал потуже И помчался во дворец.
* *
*
Шах сидел в огромной зале, Яства жирные вкушал.
Перед ним шуты плясали, Смехом наполняя зал.
Был в то утро шах невесел: Плов вогнал его в тоску. Поваров без мала десять Он казнить велел:
Повесить,
А потом срубить башку.
Правило существовало У монархов той земли — Убивать не как попало.
И казнили там, бывало,
Вот как:
Вешали сначала,
После голову секли.
Вдруг раздались чьи-то крики, И, простёрши руки ввысь,
Старый шах ногой затопал: «Мы едим, нам не до дел!» А мудрец главою об пол:
«Я обиду претерпел!
О владыка, бога ради,
Ты мой выслушай рассказ! Я домой, на звёзды глядя, Возвращался в поздний час
Разуму давая пищу,
Я шагал с большим трудом, А какой-то мерзкий нищий Жалкое своё жилище Вырыл на пути моём.
Чёрное он сделал дело —
Я свалился, словно в ад.
Я своё поранил тело, Разодрал атласный, белый, С твоего плеча халат!»
Крикнул шах:
«Где тот безбожник? Изловить его, связать!
Это дело невозможно Без последствий оставлять!» Били во дворце тревогу... Стража помолилась богу И отправилась в дорогу Виноватого искать.
А бедняк наш в эту пору О беде своей не знал. Прохудившуюся нору Он, вздыхая, починял.
Вдруг у старого дувала1 Стража сталью забряцала: «Собирайся, молодец! Поведём тебя мы к шаху На расправу во дворец. Ну-ка, помолись аллаху, Чистую надень рубаху — Через час тебе конец!»
1 Д у в а л — глинобитный забор.
Стражники, звеня мечами, Повели его.
И вот
Перед шахскими очами Горемыка предстаёт.
Шах затрясся, как в припадке: «Кто ты есть, такой-сякой, Чтобы нарушать порядки И тревожить наш покой?
Отвечай, презренный нищий,
И в речах блюди почёт: Правда ль, что в твоё жилище Наш свалился звездочёт?»
«Добрый шах, ты всех мудрее, Я тебе сказать посмею, Верность истине храня: Звездочёт сломал бы шею — Упади не на меня».
Шах в то утро был невесел. Сделав страже знак перстом, Он сказал:
«Сперва повесим,
После голову снесём!»
Правило существовало У монархов той земли: Убивать не как попало.
И казнили там, бывало,
Вот как:
Вешали сначала,
После голову секли.
Наш бедняк струхнул порядком И пощады запросил.
На земле он жил не сладко,
Но на небо не спешил.
Умирать кому охота!
А у бедняка к тому ж В этом мире есть забота — Ребятишек восемь душ.
«О владыка, неужели Поплачусь я головой!
Ведь повинен в этом деле Мастер, кровельщик кривой.
Призови его к ответу — Пусть виновного казнят! Мастер сделал крышу эту — Значит, он и виноват!»
Шах от удивленья замер. Оглядел огромный зал, Широко развёл руками И значительно сказал:
«Ты не виноват, пожалуй, Ты, я вижу, честный малый... Стража, может он идти...
Но преступника другого, Безобразника кривого, Разыскать и привести!»
Били во дворце тревогу, С ног сбивались...
И опять
Стража помолилась богу И отправилась в дорогу Виноватого искать.
* *
*
Кровельщик устал,
Прилёг он
Отдохнуть от тяжких дел, Он своим последним оком В небо синее глядел.
Вдруг у низкого дувала Стража сталью забряцала: «Собирайся, молодец! Поведём тебя мы к шаху На расправу во дворец.
Ну-ка, помолись аллаху, Чистую надень рубаху — Через час тебе конец!»
Стражники, звеня мечами, Повели его.
И вот
Перед шахскими очами Одноглазый предстаёт.
Шах затрясся, как в припадке «Кто ты есть, такой-сякой, Чтобы нарушать порядки И тревожить наш покой? — Глянул шах недобрым взором. Ты ли крыл, кривой урод,
Ту дыру, из-за которой Пострадал наш звездочёт?»
Шах в то утро был невесел. Сделал страже знак перстом И сказал:
«Сперва повесим,
Голову снесём потом».
Древние законы чтили Все владыки той земли: Людям головы рубили, Только вынув из петли.
Наземь пал кибитчик рыжий: «Не казни, великий шах!
Я кривой, я плохо вижу, Дал промашку второпях!
Шах сказал:
«Твоим рассказам Грош цена, такой-сякой,
И одним ты видишь глазом Больше, чем двумя — другой.
Ты своим единым глазом Видишь два моих сейчас,
Я ж двумя глазами сразу Вижу лишь один твой глаз».
Плёл циновки старый мастер — Значит, он и виноват.
Он, поверь, обманщик ловкий, Всех, злодей, перехитрил!
Он негодные циновки Нам за полтеньги всучил».
Шах от изумленья замер. Оглядел огромный зал,
Широко развёл руками И значительно сказал:
«Ты не виноват, пожалуй,
Ты, я вижу, честный малый... Стража, может он идти.
Ну, а вы ступайте снова,
Чтоб преступника другого Разыскать и привести».
Били во дворце тревогу,
С ног сбивались...
И опять
Стража помолилась богу И отправилась в дорогу Виноватого искать.
У циновочника люди Восседали средь двора. Возвышалась на верблюде Камышовая гора.
