— Нет, моя справедливость не позволяет мне охранять твою тюрьму, где томятся такие же бедняки, как я. Пусть я лучше умру с голоду.

И Дзи Toy ушел из дворца правителя. Долго он бродил по городу, не зная, что делать, пока не очутился на базаре, где стояли богатые лавки купцов. А среди них всех богаче красовалась лавка среднего сына Го Чжан-си. Груды заморских товаров были навалены перед ней на столах. Рядом с кусками индийской яшмы разложено было для продажи драгоценное оружие монголов, разукрашенное серебром и золотом. Чаши, полные до краев жемчугом, блестели на солнце. Мешки с рисом и просом возвышались до самой кровли.

И среди всех этих несметных богатств за прилавком, под зонтиком, с веером в руке сидел второй брат Дзи Toy, одетый в халат самого тонкого шелка. Почтительно поклонившись среднему брату, Дзи Toy обратился к нему со следующими словами:

— Ты, наверно, будешь справедливее, чем наш старший брат, который обманул меня. Я просил у него работы в поле, а он предложил мне стать солдатом, чтобы охранять его тюрьму. Может быть, ты дашь мне работу, чтобы я был сыт?

Но средний брат, не ответив даже на поклон Дзи Toy, сказал ему:

— Ах ты, Куриная Голова! Конечно, мне не подобает быть менее справедливым, чем старший брат. Я дам тебе работу, если ты отгадаешь загадку: «Чего мудрец никогда не делает и не говорит?» А теперь ступай и если через два дня рано утром принесешь мне ответ, то получишь работу и всегда будешь сыт.

И Дзи Toy ушел, пригорюнившись еще сильнее, чем в первый раз. Как он может узнать то, чего даже мудрец не говорит и не делает! А ведь он только Дзи Toy — «куриная голова».

Горюя, Дзи Toy и сам не заметил, как очутился в толпе, глазевшей на бродячих актеров, устроивших себе подмостки посреди базарной площади.

На подмостках комедиант показывал народу свое лицо, одна половина которого смеялась, а другая плакала. И, глядя на эту вторую половину, Дзи Toy тоже заливался слезами.

Вдруг он почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Дзи Toy обернулся и вновь увидел в толпе незнакомца в одежде крестьянина, который стоял рядом с ним и тоже глядел на комедианта.

— Должно быть, опять у тебя беда, — сказал он Дзи Toy, — если ты видишь только половину лица этого комедианта. Ты посмотри на другую, которая смеется.

— Смеяться мне никак нельзя, добрый незнакомец, — ответил ему Дзи Toy и рассказал, какую трудную задачу задал ему второй брат.

— Загадка эта, верно, труднее, чем первая. Придется нам походить с тобой по свету, чтобы найти отгадку, Но ты не горюй, найдем. Ступай лишь за мной.

И, оставив базар и бродячих комедиантов и лавки купцов с богатыми товарами, они вышли из города через западные ворота и пошли по дороге. Шли они день и ночь, даже не останавливаясь на ночлег.

К утру очутились они на тропинке, ведущей в горы. Тропинка была так пустынна, что даже следов мула Дзи Toy не заметил на ней. Не было слышно нигде и шума воды, бегущей по камням.

Между тем Дзи Toy сильно хотелось пить. Жажда мучила его, и тело ослабело.

— Не лучше ли вернуться нам? — сказал он незнакомцу.

Но в это время увидел на тропинке старика в бедной одежде. Он сидел на повороте у самого края горной тропинки, и подле него на земле стоял каменный кувшин. Кувшин был такой большой и тяжелый, что поднять его старику было никак не под силу. А между тем он подбирал еще с земли мелкие камни, валявшиеся на тропинке, и один за другим бросал их в кувшин.

Дзи Toy был очень удивлен тем, что видел. И, позабыв даже о своей жажде, почтительно обратился к старику:

— Зачем ты это делаешь, отец мой? Ведь кувшин твой и без камней такой тяжелый, что ни тебе, ни даже нам троим его не поднять.

Но старик на это ничего не ответил и продолжал свое дело — поднимал камни с тропинки и бросал их в кувшин.

Тогда Дзи Toy спросил его второй раз, уже менее почтительно:

— Я тебя спрашиваю, старик, что ты делаешь тут, на дороге? Почему ты не отвечаешь нам?

Но старик и на этот раз ничего не сказал. Тогда Дзи Toy, рассердившись, обратился к нему с гневом:

— Тебе, наверно, отрезали язык за какое-нибудь дурное дело, раз ты все молчишь!

В это время в горле кувшина показалась вода, и старик, бросив в кувшин последний камень, поднял свое лицо и сказал Дзи Toy:

— Напейся, сын мой. Я еще издали заметил тебя и твоего товарища и подумал о том, что путникам, наверно, хочется пить, А у меня в кувшине было очень немного воды. И вот, чтобы поднять ее для тебя со дна, мне пришлось наполнить мой кувшин камнями.

Дзи Toy стало стыдно за свой гнев и грубость, и, став перед стариком на колени, он попросил у него прощения и поцеловал край его грубой одежды, а потом лишь напился. Вода в кувшине была холодная и приятная, точно текла из чистейшего источника, и, глотнув лишь один глоток, Дзи Toy утолил свою жажду.

— Почему же старик не сказал мне сразу, что он делает? — спросил Дзи Toy у своего спутника. — Я не был бы с ним так непочтителен.

— Потому, — ответил незнакомец, — что истинный мудрец не говорит, что делает, пока не закончит своего дела. Но зато никогда и не делает того, чего нельзя сказать.

И Дзи Toy понял, что это и есть та отгадка, которую они так долго искали по многим дорогам.

Он поблагодарил незнакомца и, оставив его с мудрецом на тропинке, пустился в обратный путь бегом, чтобы поспеть в город до часа первой стражи, когда ворота еще будут открыты.

Он поспел как раз вовремя. И утром рано, когда купцы открывают свои лавки, явился к брату.

Брат встретил его со смехом. Он и подумать не мог, чтобы Дзи Toy- Куриная Голова решил такую трудную задачу.

Но Дзи Toy сказал ему:

— Не смейся заранее, брат. Я принес ответ на твою загадку: мудрец не говорит, что он делает, пока не кончит дела, но и не делает того, чего нельзя сказать.

Народ, собравшийся в лавке, и на этот раз с большой похвалой отозвался об ответе Дзи Toy, ибо и сам так думал всегда.

Брат Дзи Toy был сильно посрамлен.

— Хорошо, — сказал он тогда, — ответ твой правильный, и за то я тебе дам работу. Будешь сыт и богат. Вчера умер мой старый приказчик. Он так ловко обвешивал бедных людей, покупавших в моей лавке бобы и рис, что каждый день приносил мне целую горсть серебра. Становись на его место и делай так же, как он. Будешь сыт, будешь, как я, ходить в одежде из тонкого шелка.

Но Дзи Toy, выслушав слова брата, ответил ему:

— Нет, мне такой работы не надо! Не нужно мне халата из тонкого шелка. Я лучше умру с голоду, чем хотя бы на несколько бобов обману бедного человека.

Сказав так, Дзи Toy ушел из лавки своего брата и снова отправился куда глаза глядят.

Шел он долго, пока наконец не очутился за городом, на дороге, у того же самого камня, на котором однажды уже отдыхал. Чувствуя усталость, Дзи Toy и на этот раз хотел отдохнуть на камне. Но, подойдя, увидел, что камень уже занят. Все тот же незнакомый человек в одежде крестьянина, сидя на нем, дремал.

Дзи Toy хотел пройти мимо, чтобы не тревожить больше доброго человека, уже много раз выручавшего его из беды. Но едва только Дзи Toy поравнялся с камнем, как незнакомец поднялся на ноги и пошел рядом.

— Я знаю, Дзи Toy, что ты ответил своему брату.

— Но кто же ты, наконец, — спросил его Дзи Toy, — если каждый раз, когда мне нужна помощь, я встречаю тебя?

— А разве ты не узнаешь меня сам? Я ведь повсюду ходил за тобой — и тогда, когда ты пахал и сеял, и когда пас стадо отца, и бродил по дороге усталый. Я добрый волшебник. Я тружусь вместе с тобой, и народ называет меня покровителем всякого труда. Это я послал тебя к братьям просить работу. Но не для того, чтобы испытать их справедливость, — я знал, что ее нет у них, а для того, чтобы испытать тебя. И теперь я вижу — ты достоин побывать вместе со мной в стране, где люди живут справедливо и счастливо. Доверься мне и ступай за мной.

С тех пор Дзи Toy не расставался более со своим волшебным спутником. Вместе жили они в лесных хижинах, помогая валить деревья дровосекам в лесу, с рыбаками ставили сети в реке, мостили дороги, носили тяжести, нанимались к лодочникам на перевоз.