Айвну Фитцджеральду удалось наконец выявить бактерию, которая вызвала заболевание девушки по имени Финчли. Он легко смог поставить диагноз, После тяжелой лихорадки больная начала медленно поправляться. Никто больше не заболевал. Но Фитцджеральд так и не мог понять, откуда взялась бактерия.

В университете нашли глобус, сделанный, по-видимому, в то время, когда город был морским портом. Они установили, что он назывался Кукан или каким-то другим словом с тем же соотношением гласных и согласных.

Сразу же после этого открытия Сид Чемберлен и Глория Стэндиш начали давать телепередачи “из Кукана”, а Хаберт Пенроуз включил это название в свои официальные отчеты. Кроме того, они нашли марсианский календарь. Год делился на более или менее равные месяцы, и один из них назывался Дома. Еще один месяц назывался Нор. Это слово входило в заглавие найденного Мартой научного журнала.

Зоолог Билл Чандлер все глубже и глубже забирался на морское дно Сиртиса. В четырехстах милях от Кукана и на пятнадцать тысяч футов ниже его уровня он подстрелил птицу, вернее некое существо, напоминающее нашу птицу. Она была с крыльями, но почти совсем без перьев. Если судить по общепринятой классификации, это существо было скорее ползающим, чем летающим. Билл с Фитцджеральдом очистили ее от перьев, сняли кожу, а затем расчленили туловище, отделяя мышцу за мышцей. Около трех четвертей тела занимали легкие. “Птица”, несомненно, дышала воздухом, и этот воздух содержал по крайней мере половину количества кислорода, необходимого для поддержания человеческой жизни, и раз в пять больше, чем его было в атмосфере вокруг Кукана.

Это открытие несколько ослабило интерес к археологии, но вызвало новый взрыв энтузиазма. Вся наличная авиация, состоящая из четырех геликоптеров и трех бескрылых разведывательных истребителей, была брошена на тщательное обследование глубокого морского дна.

“Биологическая” молодежь пребывала в состоянии крайнего возбуждения и делала все новые и новые открытия во время каждого полета.

Университет был предоставлен археологам — Селиму, Марте и Тони. Последний совсем замкнулся и работал один. Научные сотрудники и военные из Космической службы, которые вначале помогали им, теперь совершали полеты на дно Сиртиса, чтобы выяснить, сколько там скопилось кислорода и какая жизнь там могла сохраниться.

Иногда заглядывала Сахико. Большую часть времени она теперь помогала Фитцджеральду препарировать образцы. У них уже было пять или шесть экземпляров птиц и несколько рептилий. Еще раньше Билл Чандлер нашел на дне Сиртиса плотоядное млекопитающее с птичьими когтями размером с кошку. Самыми крупными образцами оказались животные, очень похожие на “кабана” со стенных росписей в большой “Дарнхулъве”, и олень с рогом посреди лба, по виду близкий к газели.

В морской впадине, лежащей на тридцать тысяч футов ниже Кукана, один из отрядов обнаружил воздух, вполне пригодный для жизни человека. Это была сенсация. Все сняли маски. У одного из участников появились признаки легкой одышки, и его с криками “ура” на руках отнесли к врачу. Остальные чувствовали себя превосходно.

Теперь все заговорили о планете как о возможном месте обитания человечества, но вскоре Тони Латтимер вновь возродил интерес к прошлому Марса как среди членов экспедиции, так и у населения Земли.

Марта и Селим работали в музее на втором этаже; они стирали въевшуюся пыль со стеклянных ящиков, витрин, экспонатов и рельефных надписей. Тони обследовал так называемые “административные помещения” в другом крыле здания. Вдруг в комнату ворвался молодой лейтенант и, почти задыхаясь от волнения, крикнул:

— Марта! Доктор Олмхорст! Где вы? Тони нашел марсиан.

Селим уронил в ведро тряпку, которую держал в руке. Марта опустила клещи на стеклянную витрину.

— Где? — спросили они разом.

— Там, в северной части, — лейтенант уже пришел в себя и говорил спокойнее. — В маленькой комнате, за “конференц-залом”. Дверь была заперта изнутри. Пришлось открывать ее пилой. Там они и нашли, Восемнадцать человек. Сидят вокруг круглого стола.

Глория Стэндиш, заглянувшая к ним во время второго завтрака, немедленно помчалась в галерею, где находился радиофон. Вскоре они услышали ее взволнованный голос:

— …восемнадцать человек! Конечно, мертвые. Что за вопрос! Скелеты, обтянутые кожей. Нет. Я не знаю, отчего они умерли. Меня теперь совершенно не волнует, нашел ли Билл трехголового бегемота. Сид? Как, вы еще не знаете? Мы нашли марсиан!

Она повесила трубку и бросилась вперед. Селим и Марта последовали за ней.

Марта хорошо помнила запертую дверь. При первоначальном осмотре здания они даже не сделали попытки открыть ее. Теперь дверь, обугленная с обеих сторон, лежала на полу в большом зале; в задней комнате стоял фонарь, освещая фигуры Латтимера и офицера Космической службы.

Большую часть комнаты занимал стол, вокруг которого в креслах разместились восемнадцать мужчин и женщин — бессменных обитателей этой комнаты в течение пятидесяти тысячелетий. На столе стояли бутылки и стаканы. Если бы не яркий свет, Марта решила бы, что они просто задремали над своими бокалами. Один закинул ногу за ручку кресла и заснул вечным сном.

— Ну, что вы на это скажете? — торжествующе воскликнул Тони Латтимер. — Налицо массовое самоубийство. Заметили, что там, в углах?

Тони осветил фонарем жаровни, сделанные из двух металлических коробок. Белая стена над ними совсем почернела от дыма.

— Это — уголь. Я видел его следы и раньше вокруг горна в мастерской на первом этаже. Поэтому с таким трудом взломали дверь. Они закрылись изнутри. — Он прошелся по комнате и заглянул в вентилятор.

— Забит тряпками, как и следовало ожидать. Должно быть, это — все люди, которые здесь оставались. У них не было сил бороться. Они чувствовали себя старыми и усталыми. Привычный мир вокруг них умирал, и они собрались здесь, зажгли жаровню и пили до тех пор, пока не заснули навсегда. Теперь мы хоть знаем, что с ними произошло.

Сид и Глория сделали все что можно для создания шумихи.

Население Земли жаждало новостей о марсианах. Находка комнаты, наполненной древними покойниками, примирила их с отсутствием живых марсиан.

Герой дня Тони Латтимер пожинал плоды своей предусмотрительной дружбы с Глорией. Он без конца выступал по телевидению, принимая передачи с Земли. За один день он стал самым знаменитым археологом в истории.

— Это мне нужно не для себя лично, — повторял он. — Это — величайшее открытие для марсианской археологии. Нужно привлечь к нашему открытию интерес широких кругов, подать все в ярком свете. Селим, вы помните, в каком году лорд Карнарвон и Ховард Картер нашли гробницу Тутанхамона?

— Кажется, в двадцать третьем. Мне тогда было два года, — усмехнулся Селим. — Я как-то до сих пор не могу понять, что дал человечеству расцвет египтологии. Музеи расщедрились и отвели больше места для выставки египетских вещей, а Музейное управление выделило несколько дополнительных витрин. Очевидно, некоторое время было легче и с финансированием раскопок. Не знаю, принесет ли в конечном итоге пользу весь этот ажиотаж.

— Я все же думаю, что один из нас должен вернуться на Землю, когда “Скьяпарелли” выйдет на орбиту, — сказал Латтимер. — Я надеялся, что это будете вы. К вашему голосу прислушаются. Одному из нас просто необходимо вернуться, чтобы рассказать о нашей работе широкой публике, университетам, федеральному правительству. Их нужно ознакомить с нашими достижениями и дальнейшими планами. Нам предстоит огромная работа, и мы не можем допустить, чтобы другие отрасли науки и так называемые практические интересы лишили нас поддержки в общественных и научных кругах. Я считаю, что мне нужно хотя бы на некоторое время поехать и посмотреть, что я смогу предпринять.

Лекции. Организация общества марсианской археологии во главе с Антони Латтимером, доктором философии, единственным кандидатом на пост президента. Ученые степени. Поклонение широкой публики. Высокое положение с внушительными титулами и жалованьем — словом, все удовольствия, которые приносит слава.