— Возможно, это всего-навсего хвастовство, — возразил Марзак.

— А чем можешь похвастаться ты? — спросил корсар. — Что с этого расстояния попадёшь в остров Ферментера?

— Ты осмеливаешься насмехаться надо мною? — заносчиво проговорил Марзак.

— Разве для этого нужна смелость? — поинтересовался Сакр аль-Бар.

— Клянусь Аллахом, я проучу тебя!

— Смиренно жду урока.

— И ты получишь его, — последовал злобный ответ.

Марзак подошёл к перилам:

— Эй, Виджителло! Арбалет мне и Сакр аль-Бару!

Виджителло бросился исполнять приказание. Асад покачал головой и снова рассмеялся.

— Если бы закон Пророка не запрещал биться об заклад… — начал было паша, но Марзак прервал его:

— Я уже предложил ставку.

— И твой кошелёк, — пошутил Сакр аль-Бар, — скоро будет так же пуст, как и твоя голова.

Марзак, ухмыляясь, посмотрел на корсара, затем выхватил из рук Виджителло арбалет и вставил в него стрелу. Только теперь Сакр аль-Бар разгадал коварный замысел, ради которого была разыграна эта нелепая комедия.

— Посмотри, — юноша показал на корзину у грот-мачты, — вон на той корзине есть пятнышко размером с мой зрачок. Правда, тебе придётся поднапрячь глаза, чтобы разглядеть его. Так вот, ты увидишь, как моя стрела попадёт прямо в него. Ну а ты на какой мишени собираешься доказать, что стреляешь лучше меня?

Пристально глядя на Сакр аль-Бара, Марзак увидел, как внезапная бледность разлилась по его лицу. Однако корсар мгновенно взял себя в руки. Он так искренно и беззаботно рассмеялся, что Марзак усомнился, не была ли бледность Сакр аль-Бара плодом его собственного воображения.

— Ах, Марзак! Ты выбрал мишень, которую никто не видит, и попадёт в неё твоя стрела или нет, ты всё равно скажешь, что попал. Это старый фокус, о Марзак. Показывай его женщинам.

— В таком случае, — согласился Марзак, — мы выберем верёвку, которой перевязана корзина. Она достаточно тонка.

Юноша прицелился, но Сакр аль-Бар схватил его за руку.

— Подожди, — сказал он. — Тебе придётся выбрать другую цель. На то есть несколько причин. Во-первых, я не допущу, чтобы твоя стрела попала в кого-нибудь из моих гребцов и, чего доброго, убила его. Все они отборные рабы, которыми я не могу рисковать. Во-вторых, до твоей цели не больше десяти шагов. Это детское испытание, в чём, видимо, и кроется причина твоего выбора.

Марзак опустил арбалет, и Сакр аль-Бар разжал руку. Они посмотрели друг на друга. Корсар безупречно владел собой, на его губах играла небрежная улыбка, а на смуглом бородатом лице и в светлых жёстких глазах не было и следа ужаса, царившего в его душе.

Сакр аль-Бар показал на оливковое дерево на склоне холма, шагах в ста от галеаса.

— Вот, — сказал он, — мишень, достойная мужчины. Попробуй попасть в ту длинную ветку.

Асад и офицеры одобрили выбор корсара.

— Эта мишень действительно достойна мужчины, — заявил Асад. — Конечно, если он — меткий стрелок.

Но Марзак с напускным презрением пожал плечами.

— Я знал, что он откажется от моего предложения, — усмехнулся он. — Ну а эта ветка слишком большая. Отсюда в неё может попасть и ребёнок.

— Коль ребёнок может попасть в неё, тебе тем более стыдно промахнуться, — возразил Сакр аль-Бар. Теперь он стоял, заслоняя собой корзину от Марзака. — Посмотрим, о Марзак, как ты попадёшь в эту ветку.

С этими словами он поднял арбалет и, почти не целясь, выстрелил. Стрела взвилась в воздух и вонзилась в ветку.

Аплодисменты и возгласы восхищения, встретившие меткий выстрел Сакр аль-Бара, привлекли внимание всей команды.

Марзак поджал губы: он понял, что его перехитрили, и теперь ему волей-неволей придётся стрелять в ту же цель. Он нисколько не сомневался, что проиграет и станет всеобщим посмешищем, так и не осуществив своего замысла.

— Клянусь Кораном, о Марзак, — заявил Бискайн, — тебе потребуется вся твоя сноровка, чтобы не отстать от Сакр аль-Бара.

— Не я выбирал эту мишень, — угрюмо ответил Марзак.

— Но ты сам вызвал Сакр аль-Бара на состязание, — напомнил ему отец. — Поэтому выбор принадлежит ему. Он выбрал цель, достойную мужчины, и, клянусь бородой Пророка, показал нам выстрел, достойный мужчины.

С какой радостью Марзак бросил бы арбалет и отказался от избранного им способа разузнать о содержимом пальмовой корзины. Он поднял арбалет и стал не спеша прицеливаться.

— Не попади в дозорного на вершине холма.

Шутливое замечание Сакр аль-Бара вызвало смешки окружающих. Взбешённый Марзак выстрелил. Тетива загудела, стрела взмыла вверх и вонзилась в землю ярдах в двенадцати от дерева.

Так как проигравший был сыном паши, никто не посмел открыто рассмеяться, кроме его отца и Сакр аль-Бара. Но ни один из свидетелей состязания даже не попытался скрыть презрительной усмешки, которой всегда награждают зарвавшегося хвастуна.

— Теперь ты видишь, — с грустной улыбкой сказал Асад, — что значит похваляться перед Сакр аль-Баром.

— Я возражал против этой мишени, — с горечью ответил юноша. — Ты рассердил меня, и я не сумел как следует прицелиться.

Сочтя дело законченным, Сакр аль-Бар отошёл к правому фальшборту. Марзак не сводил с него глаз.

— Но я готов потягаться с ним в стрельбе по корзине, — неожиданно объявил он и, вставив в арбалет стрелу, прицелился. — Смотри!

Не думая о последствиях, Сакр аль-Бар с быстротой мысли направил на Марзака свой арбалет.

— Остановись! — проревел он. — Только выстрели, и я тут же продырявлю тебе горло! Я ещё ни разу не промахнулся!

На юте все вздрогнули от изумления и, онемев от неожиданности, уставились на Сакр аль-Бара, который стоял у фальшборта с побелевшим лицом, пылающими глазами и держал в руках арбалет, в любую секунду готовый выпустить смертоносную стрелу.

Марзак с ненавистью улыбнулся и опустил руки. Он достиг желанной цели: вынудил врага выдать себя с головой.

Голос Асада нарушил гнетущую тишину:

— О Аллах! Что это значит? Ты, кажется, обезумел, Сакр аль-Бар?

— Конечно, обезумел, — подхватил Марзак. — Обезумел от страха.

Он отступил в сторону и на всякий случай спрятался за Бискайном.

— Спроси, что он прячет в корзине, о отец мой.

— Действительно, что? Во имя Аллаха, отвечай! — потребовал паша.

Корсар опустил арбалет. Он вновь овладел собой.

— Я везу в ней ценный груз и не потерплю, чтобы его изрешетили стрелами по капризу какого-то мальчишки.

— Ценный груз? — хрипло повторил Асад. — Воистину, он должен дорого стоить, раз ты ценишь его выше жизни моего сына. Дай-ка нам взглянуть на этот ценный груз. — И громко приказал собравшимся на шкафуте: — Откройте корзину!

Сакр аль-Бар одним прыжком подскочил к паше и коснулся его руки.

— Остановись, господин мой, — с угрозой попросил корсар. — Вспомни, ведь это моя корзина. То, что в ней находится, принадлежит мне, и никто не имеет права…

— Ты смеешь говорить о правах мне, твоему повелителю? — В голосе паши клокотало бешенство. — Откройте корзину, говорю я!

На шкафуте бросились исполнять приказ Асада. Верёвки были перерезаны, и передняя стенка корзины упала вниз. Все, кто стоял рядом, ахнули от изумления. Ожидая неизбежного, Сакр аль-Бар окаменел.

— Ну что? Что вы там нашли? — повелительно спросил Асад.

Матросы молча повернули корзину, и взглядам собравшихся на юте предстала Розамунда Годолфин. Сакр аль-Бар, выйдя из оцепенения и не думая ни о чём и ни о ком, кроме Розамунды, бросился вниз по трапу, помог ей выбраться из корзины и, оттолкнув стоявших рядом матросов, встал рядом.

Некоторое время Асад стоял, онемев от изумления и не веря своим глазам. Когда он собрался с мыслями и окончательно понял, что Сакр аль-Бар, которому он доверял, как самому себе, обманул его, то гнев, ненадолго уступивший место удивлению, пробудился в нём с новой силой. Асад ворчал на Фензиле, отмахивался от Марзака, когда те советовали ему не слишком доверять своему любимцу. Если иногда он и был готов поддаться их уговорам, то рано или поздно всё равно приходил к заключению, что ими движет ненависть к Сакр аль-Бару. И вот теперь он убедился, что они не ошибались, тогда как ему — жалкому, слепому простаку — только сообразительность Марзака помогла прозреть и увидеть всё в истинном свете.