— Девять, — насчитал их шофёр.

А может, он ошибся. Может, все лоси вышли на берег.

— Вот это пловцы! — восхищённо говорил он, возвращаясь к автобусу. — С такой кручи слететь и снова на берег выбраться!

— А как они на льдину попали? — спросил Павлик.

— Попали, — вздохнул шофёр. — Понадеялись, наверно, что по земле ходили, ан под ними замёрзшее море было. Вот льдина-то и оторвалась, понесла их… Эх, жалко, что мы их шумом испугали, может вышли бы к нам.

— Мы бы их взяли к себе, — сказал Павлик. — Верно, Минька?

Минька грустно и протяжно вздохнул.

— Ну ладно, поехали, — сказал шофёр. — Товарищи пассажиры, извиненья прошу за задержку… Сами видите, дело такое… — не договорил он и полез в кабину.

— Душевный, видать, человек, — заметила Минькина бабушка. — Дикого зверя жалеет.

— А лось вовсе не зверь, — сказал Павлик. — Лось — он… — и смолк, не зная, что сказать дальше.

— Лось — лось и есть, — досказал за него Минька и украдкой смахнул выкатившуюся из глаза слезинку.

Автобус дал короткий гудок, и ребята поехали в поликлинику прививать оспу.

Из хутора от деда пришло письмо. Мама сначала прочитала его про себя, а потом стала читать Павлику вслух. В письме дед рассказывал о хуторских новостях: построили новый телятник, в колхоз приехала молоденькая агрономша, c инкубаторной станции получили много утят, потому что с водой теперь в хуторе стало вольно.

— Ну и вольно! — усмехнулся Павлик. — Только пруд.

Мать улыбнулась и сказала, что дед пишет ещё про одну интересную новость, но просит, чтобы о ней Павлушке не говорили. Приедет на майские праздники — своими глазами увидит. Пускай тогда удивляется.

— А что, мама, там? — не терпелось узнать Павлику.

— Как же я могу сказать, если дедушка не велит. Я его должна слушаться.

Как Павлик ни приставал, она всё равно не сказала.

— Подумаешь, какая послушная! — хотел обидеться Павлик.

— А как же? — сказала она. — Дети во всём должны родителей слушаться.

— Наверно, дед лодку сделал, чтобы по пруду плавать, — пытался угадать Павлик. Так и решил. — Лодку, лодку! — захлопал он в ладоши. — Не говоришь, а я всё равно догадался. Он хотел давно сделать её.

— Может, и лодку, — уклонялась от прямого ответа мать.

В конце письма дед обращался к Павлику: «Что же это ты, внучок? Наверно, совсем забыл старика? И сусликов своих в степи позабыл? А они скучают по тебе, посвистывают, зовут».

Павлик понимал, что не суслики там скучают о нём, а скучает сам дед.

— Мама, а пускай он к нам приезжает, — сказал Павлик. — Я ему тут всё покажу.

— Приедет, — ответила мать. — Мы вот с тобой скоро поедем в хутор и деда привезём.

— Ага, — согласился Павлик.

Интересно всё-таки, что он там сделал? Какая такая новость?

Яркая солнечная весна растопила все снега, ещё прятавшиеся в лощинах. По Волге, по новому морю пошли пароходы. Приближались майские праздники.

— Я завтра в хутор поеду, — сказал Павлик Вовке и Миньке. — Сусликов для зверинца там наловлю.

— Ага. Налови, — загорелись у Миньки глаза. — А мы тут будем кротов и ежей ловить. Мама мне кролика купить обещала. Вот и будут звери у нас.

— Ты только скорей назад приезжай, — сказал Вовка. — Сразу чтоб На чём поедешь туда?

— На папином грузовике. Как сюда приехал, так и туда поедем.

Но оказалось совсем не так.

Пока мать собирала в дорогу вещи, отец пошёл в магазин, чтобы купить гостинцев деду и тёте Наташе. Павлик думал, что он вернётся оттуда уже на машине, а отец вернулся пешком с туго набитой сумкой.

— На чём же мы поедем? — спросил Павлик.

— Поедем на чём-нибудь, — уклончиво ответил отец.

Они отдали ключи от квартиры Минькиной бабушке и пошли. Павлик думал, что пойдут к гаражу, а пошли зачем-то к пристани.

Большой белый дом пристани, похожий на пассажирский пароход, поставили в Порт-городе совсем недавно, но здесь уже останавливались пароходы.

— Что ли мы на пароходе поедем? — удивился Павлик.

Отец переглянулся с матерью, и они засмеялись.

— Какие-то!.. — рассердился Павлик. — Смеются, а сами не знают чему.

— Не томи ты его, — сказала отцу мать.

А отец ответил:

— Ничего, стерпит. Так ему интересней и памятней будет. — И обратился к Павлику. — Мы, сынок, сначала немножко на пароходе прокатимся, хочешь?

— А на каком пароходе?

— На настоящем, пассажирском, — ответил отец.

На настоящем пароходе Павлик ещё не плавал, и ему, конечно, это было интересно.

— А в хутор когда?

— А потом и в хутор доберёмся. Сойдём на первой пристани и найдём попутную машину. Согласен так?

Ну что ж. Павлик был согласен. Ещё лучше даже: и на пароходе прокатится и на машине потом.

Парохода ждали недолго. Он вскоре показался, дымя своей низкой трубой. Шёл он против течения, и разворачиваться перед пристанью ему было не нужно. Сбавил ход и почти бесшумно пристал.

И вот Павлик на палубе, где всё блестело удивительной чистотой. Даже дотронуться до чего-нибудь было боязно, — вдруг испачкаешь! Павлик посмотрел на руки — чистые, ничего, можно погладить хотя бы вот этот поручень, горящий на солнце жаркой медью. Всё было интересно здесь, куда ни глянь. В маленьких комнатках-каютах сидели пассажиры. Одни закусывали, другие читали или так разговаривали. Многие вышли на палубу, чтобы посмотреть на Порт-город.

— Это мы тут живём, — с гордостью сказал Павлик толстому дяде — пассажиру в широкополой соломенной шляпе.

— Гм… — промычал дядя и спросил — А куда же ты едешь?

— Просто так, прокатиться.

Павлик загадочно посмотрел на дядю и потом сказал:

— А вы, наверно, не знаете, по чему мы сейчас поплывём.

— То есть, как по чему? — ухмыльнулся дядя. — Разумеется, по воде.

— По воде — это что! — сказал Павлик. — По воде — это всякий знает. А вы знаете, что под водой?

Дядя недоуменно посмотрел на него и пожал плечами.

— Странно… Что же может быть под водой?.. Дно, конечно.

— А вот и не дно. Город раньше там был. Мы бегали по нему. Вот тут бегали, — указал Павлик на воду.

— Так, — сказал дядя. — Значит, ты — свидетель двух геологических эпох. Видел то, что происходит в природе миллионами лет, когда моря наступают на сушу. Понимаешь, какой ты счастливый?

— Я много чего видел, — сказал Павлик, — и ещё больше увижу.

— Безусловно, — подтвердил дядя.

Пароход дал последние гудки, и пристань стала отделяться от него. Словно отодвинулся берег с видневшимися наверху домами Порт-города, — пароход всё дальше и дальше уходил в море.

И ушёл совсем далеко. Теперь куда ни глянешь — только вода. Над ней кружились чайки, а пароход всё шёл и шёл, оставляя за собой бурун пенистых волн, расходившихся на две стороны.

Свежий ветерок приятно обдувал лицо. Павлик стоял на носу верхней палубы, и ему казалось, что он сам, как эти вот чайки, стремительно летит в голубую даль. Пароход шёл уже целый час, а никакой пристани пока не было. Потом справа стал виден берег — поросший свежей весенней травой. большой холм. Пароход обогнул его и, сбавляя ход, стал приближаться к деревянному сарайчику, стоявшему у самой воды.

— Ну и пристань! — пренебрежительно сказал Павлик. — С нашей ни за что не сравнить.

На берегу около этой невзрачной пристани стояли какие-то люди. Наверно, тоже пассажиры. А может быть, пришли просто посмотреть на пароход. Это ведь всякому интересно.

— Вот и приехали, — сказал отец, беря Павлика за руку. — Интересно, куда мы попали. Как ты думаешь?

Но долго раздумывать над этим Павлику не пришлось. Он увидел стоявшего около сарайчика деда, а рядом с ним была тётя Наташа. Дед был в валенках, в ватнике и в меховом треухе. В одной руке держал палку, а другую приложил ко лбу козырьком, защищая глаза от солнца. Стоял и смотрел на пароход.

А вот и хутор! Он совсем недалеко от этого холма, омываемого теперь морской водой. Неужто это тот самый курган, который стоял за околицей? В прошлом году на него Павлик не раз забирался и осматривал степь.