Пошли они. Только подошли ко рву, Тазша столкнул приемного отца в ров, а сам благополучно возвратился домой.
Утром ханская стража обнаружила во рву испачканного клейстером человека и сообщила об этом хану. Хан через своих глашатаев объявил народу:
— Никто и никогда не нарушит благополучия хана!
Не может преступление против ханского двора остаться безнаказанным! Сегодня ночью пойман вор, пробиравшийся в ханскую казну. Завтра он будет повешен. Пусть все до единого придут и присутствуют на казни.
Хитрый хан думал, что во время казни кто-нибудь да не выдержит и заплачет. Таким образом обнаружатся соучастники вора и его близкие родственники. Тогда и их можно повесить.
Тазша понял хитрый замысел хана и говорит своей приемной матери:
— Завтра, когда ты пойдешь на казнь, захвати с собой ведро простокваши. Будут казнить твоего мужа, заплачешь ты и сразу опрокинь ведро с простоквашей. Схватят тебя ханские слуги, спросят: «Почему ты плачешь!», а ты и скажи им в ответ: «На последние деньги купила я для своего ребенка простокваши, да вот оступилась и пролила ее. Потому, мол, и плачу...»
Приемная мать так и сделала. Схватили ее ханские есаулы, она им и ответила, как научил ее Тазша, так и избежала участи своего старика.
Не сбылась ханская хитрость при казни, тогда он придумал еще одну уловку. Был у него один беспокойный нар1, каких не встретишь. Увидев даже издали постороннего человека, он начинал кричать во всю верблюжью глотку.
Отпустил хан своего нара в степь, а кругом него расставил тайную охрану. Если вор задумает украсть нара, тот, увидев постороннего человека, конечно, закричит. Тут стража, как бы ни спала, проснется и схватит вора.
Прознал Тазша и об этой уловке хана и решил во что бы то ни стало увести нара из-под носа стражи.
Пошел Тазша в степь, а с собою прихватил сноп кле* вера. Нар, желая полакомиться клевером, поднялся на ноги и пошел к Тазше. А Тазша потихоньку да полегоньку все дальше и дальше нара уводит. И увел он нара так далеко, что ханская стража не могла услышать верблюжьего крика. В густых зарослях камыша Тазша привязал нара, а сам удалился восвояси.
Тогда хан' придумал третью уловку. Приказал он поставить в чистом поле нарядно убранную кибитку и поселить в ней свою дочь-красавицу. А через глашатае'в
’Нар — одногорбый верблюд.
объявить народу: «Кто сумеет ночью пробраться в кибитку и склонить на любовь мою дочь-красавицу, за того я и выдам ее».
Сам же дал дочери булатный меч и приказал отрубить руку тому, кто к ней прикоснется. Так хотел хан поймать неуловимого хитреца.
А хитрый Тазша прознал и об этой уловке хана. Решил он и на этот раз одурачить своего властителя.
Когда наступила ночь, Тазша незаметно пробрался к дому мясника, постучал в окно и говорит ему:
— Эй, мясник! Для ясноликого хана требуется баранья брюшина. Медлить нельзя, подай брюшину че^ рез окно, не открывая двери. Кто осмелится нарушить приказание хана, тот будет немедленно казнен!
Устал мясник за день, хотелось ему поспать, да разве можно ослушаться приказания хана. Подал мясник брюшину через окно, а Тазша ножом отхватил ему руку по локоть и унес вместе с брюшиной.
Ушел Тазша к роднику, наполнил брюшину водой по самое горлышко, завязал и, пробравшись в кибитку к спящей дочери хана, разбудил ее. В темноте поговорил с нею о том, о сем и тут же просит: «Разреши мне на минутку выйти из кибитки по нужде?» А ханская дочь не хочет отпустить неизвестного жигита. Тогда Тазша говорив:
— Если ты мне не веришь — на, подержи мою руку, я и тут нужду справлю.
Подал Тазша ханской дочери руку мясника, проколол шилом брюшину. Вода из нее льется, а Тазша был таков!
Наутро ханская дочь сообщила отцу:
— Был у меня сегодня ночью в кибитке какой-то человек. Но он сам отрубил себе руку и скрылся.
Через глашатаев собрал хан весь свой народ и обнаружил безрукого мясника. Но тот правдиво рассказал всю историю, убедил хана в своей невиновности и осво* бодился.
Тогда, огорченный своими неудачами, хан глубоко задумался и наконец придумал четвертую уловку. Он решил сам тайно поселиться в кибитке и лично задержать своего противника.
Тазша узнал и об этом.
Надел на себя богатый женский наряд и, превратившись в ‘ молодую красивую невесту, смело вошел в ки-? битку. Здесь он почтительно поклонился и сел перед ха^ ном. На вопрос хана, кто она такая, Тазша ответил:
— Я жена твоего прославленного Карабатыра, а теперь вдова. Мой муж погиб в сражении с твоим противником ,соседним ханом. Меня хотят выдать замуж за деверя. Но я не хочу идти за него. Прошу твоей милости дать мне волю самой выбрать себе мужа по душе...
Хан позарился на красоту молодой вдовы и говорит:
— Что ж, у тебя может быть хороший выбор. Выходи за меня.
— Если будет на то ваша милость,— почтительно поклонился Тазша,— за вас я согласна выйти...
Так, разговаривая о том о сем: о красоте и богатстве,, о счастье и радости, Тазша, будто случайно увидев около кибитки виселицу, наивно спросил:
— Что означают эти палки с перекладинами? Зачем
они здесь? /
— Это и есть виселицы,— пояснил хан,— на них вешают преступников...
— Ах, как это интересно! — выразил свое притворное изумление Тазша.— Покажите мне, как вешают преступников, повесьте меня...
Но куда там! Виданное ли дело, чтобы хан накинул грубую петлю на шею такой красавицы. Очарованный ее красотой, хан решил на свою шею накинуть петлю и разъяснить, как все это делается. Накинул он себе петлю на шею и говорит:
— Ты изо всей мочи потяни за конец той веревки. А когда мои ноги отстанут от земли и я начну задыхаться, ты поскорее отпусти, а то я умру...
Тазша так и поступил: потянул за конец веревки, а когда пятки хана отстали от земли и он только чуть пальцами касался земли, Тазша крепко прикрутил веревку на кол, а сам забрался в ханскую казну и унес еще один мешок золота.
Наутро увидел народ подвешенного на виселице своего хана. Слуги сняли его бесчувственное тело и принесли во дворец. Здесь были собраны все знаменитые знахари, все снадобья перепробовали они и наконец оживили хана.
Весть о печальной участи хана быстро дошла до всех соседних государств. И вот один из властительных соседей жестоко посмеялся над осрамившимся ханом.
— Какой же это хан?! —смеясь, говорил властительный сосед,— два раза у него украли из казны золото* увели нара. Тогда он по своей воле предложил вору собственную дочь-красавицу. Но и этого оказалось мало бестолковому хану. Он сам позволил повесить себя и осрамиться перед всем миром! Чем быть таким ханом, во сто крат лучше и спокойнее пасти баранов!
Пострадавший и осрамленный хан, услышав такие оскорбления от своего кровного врага — соседнего хана* через глашатаев объявил всему народу: -
— Клянусь богом и бородой пророка ничем не обидеть вора, только прошу его объявиться всенародно. Я поручу этому вору одно важное дело и, если он справится с ним, то не только прощу ему все старые преступления, но и немедленно выдам за него свою дочь-красавицу!..
После такой страшной клятвы хана Тазша — мудрый дурачок — решил, что бояться ему теперь нечего, и поспешил во двор хана. Здесь он всенародно признался хану во всех проделках. И хан сказал ему:
Я прощаю тебе все. Но только отомсти моему врагу—хану соседнего государства — за его глупые оскорбления. Захвати в плен этого хана и приведи ко мне. Тогда, как я обещал, выдам за тебя свою родную дочь-красавицу.
Тазша, не колеблясь, дал свое согласие и тут же приступил к делу.
Позвал он к себе лучших мастеров города и сделал им несколько заказов. Одному — изготовить крытую со всех сторон и сверху большую арбу, другому — отлить из чистого серебра множество колокольчиков, третьему — сковать из тонкой жести огромный кистень и, наконец, четвертому — сшить из шкур серых козлов широкую шубу и высокую шапку.
Снаружи и изнутри арбы Тазша приказал навесить как можно больше серебряных колокольчиков, надел на себя шубу и шапку шерстью кверху, на руки и ноги нацепил множество серебряных колокольчиков, взял в руки огромный сверкающий кистень из жести и стал похож на страшного колдуна. В таком виде Тазша и въехал на своей арбе в город соседнего хана.
