Пискун взвалил его на осла и, весело напевая, пустился в обратный путь.

Когда братья увидели у Пискуна столько золота, они совсем обезумели от досады и зависти. Недолго думая, они сожгли свои кибитки со всем, что в них находилось, и, навьючив мешками с золой десять ослов, двинулись в город.

Там они простояли на базаре три дня, и никто даже не взглянул в их сторону, а когда они сами предлагали прохожим купить у них золу, те поднимали их на смех, как сумасшедших.

Злые и голодные, вернулись они к месту, где недавно стояли их красивые кибитки. И договорились братья между собой:

— Мы обладали богатством и почетом, Пискун же превратил нас в нищих, презираемых всеми. Мы не утешимся до тех пор, пока не сживем его со свету.

Однажды, когда Пискун спал на траве, братья подкрались к нему, связали по рукам и ногам и, зашив в кошму, понесли топить в реке.

На пути они увидели несметное множество народа.

«Что за сборище?» — подумали они и, бросив тюк на дороге, поспешили к толпе.

Там они узнали, что по случаю смерти хана народ собрался выбирать нового.

Между тем дорогой проходил один бай, знаменитый в округе своей глупостью. Он наткнулся на тюк, и, заметив, что в нем зашит человек, стал расспрашивать его, за что он терпит такую муку.

— Видишь ли, добрый человек,— отвечал Пискун,— меня хотят избрать ханом вместо умершего, но я отказываюсь наотрез, потому что мне противна власть и роскошь. За свое упрямство я и подвергнут этой пытке.

«Вот так дурак,— подумал бай.— Он отказывается от своего счастья. А я так совсем бы непрочь сделаться ханом».

И он обратился к Пискуну:

— Послушай, любезный. Мне стало жалко тебя. Я готов очутиться на твоем месте, чтобы только избавить тебя от страданий. Больше того, я дал бы тебе кошелек золота, если бы ты согласился зашить меня вместо себя в кошму.

Пискун не заставил себя* долго просить. Как только он оказался на свободе и получил кошелек, он наскоро зашил бая в кошму и скрылся среди народа.

Вскоре братья вернулись, подхватили тюк и поволокли его к реке.

У бая все внутренности переворачивались на уха* бах и кочках, но он не переставал орать во все горло:

— Я хочу быть ханом! Я хочу быть ханом!

— Ты будешь ханом подводного царства,— смеясь, сказали братья и, раскачав тюк, бросили его с обрыва в воду.

Они возвращались назад радостные и довольные, рассуждая о том, что никогда больше Пискун не будет дурачить их своими проделками.

А Пискун тем временем шел да шел по степи.

Наконец достиг он владений хана. Первое, что он увидел здесь, было неисчислимое стадо баранов. Стадо караулил старый пастух. Голова его была покрыта отвратительными болячками, и он стонал от боли.

— Здоров ли ты, добрый человек? — приветствовал пастуха Пискун.— Чье это такое огромное стадо ты пасешь?

— Пасу я стадо нашего хана, а здоровье мое сам видишь какое: вот уже тридцать лет мучат меня проклятые болячки на голове. А ты кто такой, прохожий?

— Я лекарь,— ответил Пискун, не моргнув , глазом.

Тогда пастух начал кланяться и просить вылечить

его бт болячек.

Он велел пастуху зарезать молодого козленка, мясо сварил и съел, шкуру выбросил, желудок положил в яму.

— Опусти голову в яму,— сказал Пискун пастуху, надень на нее желудок козленка и оставайся в таком положении до вечера. Вечером я смажу тебе темя особой мазью, и ты будешь совершенно здоров. А пока я сам попасу твоих баранов.

Пастух не знал, как и благодарить Пискуна; он сделал все, что тот ему приказал.

Но лишь только голова пастуха исчезла в яме, Пискун поднял с земли его палку и не спеша погнал гурт в свой аул.

-— О всемилостивый аллах! Да ведь мы же бросили тебя в реку, каким же чудом удалось тебе спастись?

И откуда у тебя эти бараны? — встретили Пискуна братья.

— Братья,— сказал им Пискун,— вы много сделали мне зла, но я не помню обид и не хочу скрывать от вас того, что видел и слышал под водой. Как только я ступил на дно, взору моему открылась долина; по ней ходили бессчетные стада баранов, и в их пастухе я сразу узнал нашего покойного отца. Он очень обрадовался, увидев меня, тут же выделил мне часть баранов и указал дорогу, по которой я легко выбрался из подводного царства. Прощаясь со мной, отец очень просил, чтобы и вы навестили его и заодно угнали бы к себе остальных баранов, потому что ему уже трудно становится их пасти.

У братьев глава разгорелись, и рассудок помутился от зависти. Они окружили Пискуна и наперебой стали приставать к нему.

— Дружок,— говорили они,— прости нас. Ты будешь нашим любимым братом. Покажи ты нам, как пробраться к отцу. Мы никогда не забудем твоей услуги.

— Что с вами поделаешь,— как бы нехотя сказал Пискун.— Ладно уж, идите за мной.

Он привел братьев к реке. На берегу паслось стадо баранов, и их отражение мелькало в воде. Пискун, показав братьям на отражение, стал уверять их, что это одно из многочисленных подводных стад...

У братьев и дух захватило при виде баранов. А Пискун довел их до самого бурного водоворота и остановился.

— Прыгайте здесь,—сказал он.

Сначала братья не решались прыгать, но наконец самый старший из них и самый жадный поборол страх и, подобрав полы халата, с разбегу бухнулся в воду. Он, как камень пошел ко дну, и только палка, которая была у него в руке, на мгновение показалась над поверхностью и снова исчезла под водой.

Тогда Пискун закричал:

— Смотрите, смотрите, брат уже отыскал отца и вот он машет вам палкой, чтобы вы поспешили за ним.

Тут братья один за другим попрыгали с берега и пропали в водовороте.

А Пискун прожил еще много лет и немало совершил различных дел.

АЛДАР-КОСЕ И ПАХАРЬ

здумал однажды бай стать пахарем. Выме-нял он в соседнем ауле за двух баранов са-CAkl¹! мый лучший плуг, взял из своего табуна JJQrl двух сытых волов и выехал в поле.

Пашет час, другой, третий. Волы послушно ходят по борозде, не чувствуя усталости. А с пахаря пот градом льет — не привык он к тяжелой работе, не поспевает за плугом. Перед глазами будто костры жаркие пылают... И кажется пахарю, что не земля вьется- из-под плуга, а бегут ему навстречу черные змеи, обвивают его ноги и руки, и не может он дальше идти.

Случилось так: после долгого путешествия попал Алдар-Косе в поле. Гонит он перед собой стадо баранов, добытое хитрыми уловками в спорах, и видит невдалеке измученного, уставшего пахаря.

— Айпырмай-ай! Да это никак наш сосед, бай Жар-тыбай пашет? Что это ему вздумалось перед смертью собственным горбом потрудиться? Вот уж удобный случай посмеяться. Лучшего и не встретишь.

Укрыл Алдар-Косе свое стадо за ближайшим холмом и пошел к пахарю. Тот остановился, опустил поручни плуга и, узнав в подошедшем человеке Алдара-Косе, поздоровался с ним.

После взаимного приветствия Алдар-Косе сочувственно покачал головой и говорит:

— Э-э, дорогой сосед, как ты устал! Пора тебе и отдохнуть. Если пойдешь отдыхать, я с удовольствием на твоих волах поработаю, помогу тебе. Согласен?

Бай Жартыбай только и ждал этого. Передал он своих волов Алдару-Косе, а сам отошел в сторону, прилег у ближайшего холма на траву, укрылся халатом и тут же крепко уснул. Он даже и не заметил стада баранов, которое Алдар-Косе предусмотрительно укрыл за холмом.

Увидев, что бай Жартыбай уснул, Алдар-Косе принялся за работу. Первым долгом он отрезал волам хвосты и тут же воткнул их в землю, а волов угнал за холм к своему стаду.

Затем, уставший не меньше пахаря Жартыбая после длительного путешествия, Алдар-Косе присел около плуга отдохнуть и задремал.

В это время и проснулся бай Жартыбай. Первым удивило его то, что Алдар-Косе бездельничал. Он сидел около плуга и явно спал. Затем бай Жартыбай обнаружил, что его волы исчезли, и на полосе вместо них торчали хвосты. Он подошел и разбудил Алдара-Косе. Тот, сразу вскочив, с неменьшим удивлением спросил у пахаря: