Наступили тусклые безрадостные дни, один похожий на другой. Хоть родители и стали относиться к Вере очень хорошо, ведь они были благодарны ей за то, что она не воспрепятствовала поездке Вадима во Францию, но счастья от этого было мало. Анна Брониславовна считала теперь своим долгом сделать из Веры светскую даму и буквально изводила её нравоучениями:
– Вера, не сморкайся так громко в платок. Интеллигентная женщина должна делать это незаметно… Вера, как ты сидишь? Так сидят только бабы на базаре. Интеллигентная женщина должна выпрямить спину, соединить колени вместе, завести одну ногу за другую… Вера, не на другую ногу (так сидят только куртизанки), а одну ногу за другую. А теперь надо убрать их чуть в сторону и под стул… Вера, кто так ест? Не надо всем демонстрировать, что тебе очень нравится это блюдо. Ты поглощаешь пищу слишком быстро, с каким-то причмокиванием, накалываешь на вилку огромные куски и глотаешь их, почти не разжевывая, при этом челюсти твои двигаются как шестерёнки какого-то трактора, а глаза сверкают от счастья, как у индейца-людоеда! Вера, утончённая интеллигентная женщина должна есть медленно, с чуть скучающим выражением лица. Она всем своим видом должна показывать, что всю жизнь ест деликатесы и повкуснее этого блюда. В благодарность к хозяйке она, конечно же, скажет какую-нибудь фразу типа: «Да, неплохо, неплохо. Соус к этому антрекоту весьма удачный». Но при этом обязательно оставит на тарелке хоть маленький кусочек мяса. Утонченная женщина с изысканным вкусом всегда ест только самое лучшее и понемногу. Чуть-чуть этого блюда, немного салата, маленький бутербродик с чёрной икрой, кусочек сёмги, крошечный кусочек тортика с чашечкой кофе и несколько виноградинок. И всё. Запомни, интеллигентная женщина не будет сметать со стола всё подряд, оставляя за собой гору опустошённых тарелок…
В конце концов Вера возненавидела всех интеллигентных женщин, которые вместо того, чтобы просто и со вкусом жить, напридумывали себе кучу нелепых правил. Поэтому больше всего Вера любила, когда свекровь со свёкром и Глашей уезжали на дачу. Они и Веру звали с собой. Вере вообще-то очень нравилась дача – двухэтажный деревянный дом, спрятанный в лесных зарослях огромного участка. Но свобода была дороже дачных красот. Как только за строгими родственниками закрывалась дверь, Вера с визгом запрыгивала на диван, ноги клала на стол и, смачно хрустя яблоком, смотрела телевизор. А ела она из чувства протеста только руками, закусывая здоровый кусок мяса целой помидориной. Верочка испытывала настоящее блаженство, когда зубы вонзались в сочную мякоть плода, а сок с хлюпаньем всасывался в рот.
Через неделю после отъезда Вадима, когда Вера с Глашей остались в квартире одни, раздался звонок. Вера открыла дверь. На пороге стоял незнакомый парень. Верочка подумала, что это артист, уж больно он был красив: высокий и статный, с непокорным кудрявым чубом, выбивающимся из-под кепки, мужественными чертами лица и при этом с озорными мальчишескими глазами.
– Привет, курносая, – подмигнул он. – Ты здесь хозяйка?
– Нет, – растерялась Вера, – Анна Брониславовна недавно ушла.
– Ты Вера, жена Вадима?
– Да, я.
– Ну вот, а говоришь, что не ты хозяйка. Принимай покупки, хозяюшка.
Парень поставил на пол две большие сумки.
– Простите, а вы кто? – спросила Вера.
– А тебе Анна Брониславовна разве ничего не сказала?
– Нет.
Из комнаты выглянула Глаша.
– А, Серёжа. Здравствуй. Всё купил? Вера, это шофёр Виктора Сергеевича. Пока Вадим в командировке, Серёжа будет привозить нам продукты.
Глаша попыталась поднять сумки, но Серёжа отстранил женщину и сам отнёс всё на кухню. Вера проследовала за ним.
– Так, хозяюшка, проверяй по списку.
Серёжа передал Вере листок, а сам стал вынимать продукты на стол. В конце он высыпал несколько монет и устало присел на стул.
– Рубль сорок сдача, – торжественно объявил он. – Точно, как в аптеке! Ну что, хозяюшка, чайком хоть угостишь?
Вера растерянно смотрела на наглеца. Желая поскорее от него отделаться, Вера предложила ему квас. Парень залпом осушил стакан, но уходить не спешил.
– Чего такая хмурая? Хочешь, анекдот расскажу?
– Не хочу. Вам больше ничего не надо?
Вере не терпелось выпроводить Серёжу. Она не любила таких наглых самоуверенных парней. Кроме того, ей показалось, что он явно клеился к ней.
– Ух ты! Какие мы сердитые! – хохотнул Серёжа. – Не грусти, курносая, два года пролетят, даже не заметишь. У меня вот тоже любимая на два месяца уезжает в стройотряд по комсомольской путёвке от завода. Так я не унываю.
Известие о том, что у него есть любимая, Веру успокоило. Она тоже присела на стул.
– У тебя только на два месяца, а у меня на два года. Это большая разница, – вздохнула Вера.
– Да, немалая. Но всё равно я буду переживать, как она там: не случилось ли чего, не заболела ли, не загуляла ли с каким-нибудь студентом-практикантом. Ты вот тоже переживаешь? Боишься, что он гульнёт?
– Нет, что ты, Вадим не такой.
– А у меня такая. Танюшка очень красивая. Парни все шею выворачивают, когда она по улице идёт. Да к тому же ещё и кокетка. Обожает мужиками крутить. Так что за ней глаз да глаз нужен. А она вот уезжает…
– Не переживай, ты тоже красивый. Таких, как ты, не бросают. Вот увидишь, она сама будет очень скучать по тебе.
– Ты так думаешь?
– Ну конечно!
Они улыбнулись друг другу. Теперь они друзья по несчастью.
Серёжа приезжал почти каждый день. Вера наливала ему чай, и пока он пил, они болтали. Часто он приносил письма от Тани и перечитывал Вере некоторые места. Таня очень увлекательно описывала жизнь в стройотряде, и Вера даже по-хорошему ей завидовала. Как грустно, что её, Верина жизнь, протекала вдали от общества, от молодёжи. Вера стала чувствовать себя как в золотой клетке. Эта богатая квартира с её полированными шкафами, кожаными диванами, хрустальными люстрами, фарфоровой посудой и серебряными ложками опостылела Вере. Ей так захотелось обратно в общежитие на кровать с продавленной сеткой и верблюжьим одеялом. Вот бы встретиться с подружками! Но пути назад нет. Верочка их предала, и девчонки вряд ли теперь захотят с ней разговаривать.
Так что дружба с Серёжей очень помогла Вере. Серёжка оказался простым весёлым парнем. Он постоянно смешил её, рассказывая анекдоты и смешные истории. Вера уже с нетерпением ждала, когда же он войдёт в квартиру и скажет: «Привет, курносая!»
В один из тихих вечеров, когда дома никого не было, раздался телефонный звонок.
– Привет, Верунчик! – раздался сладенько-тягучий голосок.
– Инночка!!! Как здорово, что ты позвонила! А откуда ты узнала мой телефонный номер? – Ха! Мой Красавчик ведь друг твоего муженька.
– А почему ты раньше не звонила? Мне так грустно!
– Ну вот, – недовольно произнесла Инна, – я ей звоню, а она меня же и упрекает.
– Ладно, прости. Я просто очень соскучилась. Как ты живёшь?
– Я? Отлично. Ходим с Красавчиком каждый вечер в кино и рестораны. Надеюсь его скоро захомутать. Уже в журнале «Работница» присмотрела себе фасончик свадебного платья.
– Здорово! Я так рада, что ты станешь женой друга Вадима! Мы будем тогда дружить семьями. А его родители уже вас благословили?
– Вот ещё! Стану я ждать, когда они соизволят дать своё согласие! С этой гнилой интеллигенцией так в девках и состаришься. Представляешь, его предки считают, что до свадьбы нужно два-три года встречаться! Сдуреть можно! Я что, столько лет его должна выгуливать? Да я ни с одним парнем больше месяца не выдерживаю: становится скучно. А этот Красавчик мне и за неделю надоел. А я уже вон сколько месяцев на него угробила!
Инна всегда говорила чуть растягивая слова, как бы нараспев, и с такой интонацией, словно суперзвезда давала интервью журналисту маленькой газетёнки. Когда Инна ещё училась в школе, кто-то сказал ей, что она похожа на Мэрилин Монро. С тех пор Инна старается во всём на неё походить. Она раз десять посмотрела фильм «В джазе только девушки». И в то время, когда остальные зрители в кинотеатре следили за сюжетом, Инна старательно хлопала ресницами и надувала пухленькие губки так же, как это делала актриса. Единственное, что она не стала перенимать у Мэрилин Монро, – это её походку. Вернее, сначала она попробовала так же вилять бёдрами, но парни из цеха стали отпускать по этому поводу сальные шуточки. Поэтому с такой походкой пришлось расстаться.
