Усиленных патрулей Артур не опасался. Объект «Посейдон» мог потопить их без особого труда, стоило Тесле перестать экономить торпеды. Представители в Калифорнии тем более не могли нанести планам саботажа никакого вреда. Артур и без дополнительных донесений знал, что протектор не просто психотехник, но еще и знаменитый на всю Японию консерватор, открыто мечтающий о новом периоде изоляции от цивилизованного мира. Мысль о движимой электрическими технологиями субмарине вряд ли придет ему в голову, а от всех остальных он и слушать такой бред не пожелает.

«Сейчас раздастся звонок и Мерлин выкажет вежливый интерес к новостям с Востока, – подумал Артур, вытряхивая пепел из трубки в поддельный камин. – А я перескажу ему последние шифровки, и он сделает вид, что слышит все это впервые, что его шпионы пока на связь не выходили. И мы будем обмениваться малозначимой информацией до тех пор, пока не наговоримся друг с другом. Потому что режим повышенной секретности – это еще и режим отчаянного одиночества. С кем я могу поговорить лично? Только с неутомимым автоматом, безответной железякой. По телефону – с Мерлином и премьер-министром. Много ли наговоришь в эбонитовую трубку? Не предназначена она для того, чтобы выговариваться и изливать душу. Полезный инструмент, не более. Агенты? Общение с ними тем более засекречено». Где финишируют отправляемые по пневмопочте капсулы с шифровками, Артур не знал, да и не особенно хотел знать. Агенты представлялись ему продолжениями автомата – роботами-хамелеонами, отправляющимися на задание без каких-либо инстинктов самосохранения, исключительно во имя Великой Британии.

Оправдывая ожидания, напомнил о себе психотехник. Артур пару раз попробовал мысленно назвать Мерлина новомодным словом «псих», но, будучи применено к образу главы секретной психотехнической службы, оно выглядело невыразительно.

– Мои поздравления, – с ходу начал Мерлин. – Только что я узнал последние новости с Американского континента. Наши наземные войска снова потерпели поражение, зато Тесла не дремал и сделал одну очень полезную вещь – застрелил японского комиссара в Сан-Франциско.

– Точно он? – усомнился Артур, вспоминая последние сообщения о нападениях Теслы на пассажирские суда за тысячу с лишним миль от Калифорнии.

– Наемники, – поправился Мерлин. – Концов сейчас уже не найти, оба убийцы очень удачно погибли при попытке к бегству. Но нанял их Тесла или самостоятельно, или через посредничество своих американских сторонников. В любом случае, смерть посланника императора, которому было поручено лично участвовать в калифорнийском поиске следов, – прямое оскорбление императорскому дому. Теперь японцы будут искать субмарину с удвоенной силой, а значит, их контратаки на орегонском фронте будут слабее, чем ожидалось. На поиски наверняка отзовут с фронта самых лучших психотехников.

– Ты уверен, что этим «самым лучшим» не удастся найти Теслу при помощи своих способностей? – забеспокоился инженер.

Проблема сохранения секретности всегда стояла на первом месте. Найдут Теслу или нет – ни одного технического секрета, ни одного механика с подлодки не должно попасть в руки иностранных спецслужб.

Вместо ответа Мерлин расхохотался. Посторонний человек этого смеха испугался бы до полусмерти, только вот не было этого постороннего. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

– Даже я не смог бы найти твоего безумного изобретателя, когда он бороздит морские просторы в этой рыбине. Его надежно скрывают три барьера: электричество – первый, водный и металлический барьеры, рассеивающие часть излучений, – второй. А третий барьер самый надежный – никто из занимающихся поисками с Теслой не знаком. Стилевидение бессильно. Футуроскопия туманна и расплывчата.

– Убедил. – Артур кивнул, вспомнил, что Мерлин не может следить за ним, и продолжил: – Значит, получается, что объекту «Посейдон» в настоящее время ничего не угрожает?

– Кроме сумасшедшего капитана, – подтвердил Мерлин. – Фанатик – палка о двух концах. Никто не в силах сказать, что же придет ему в голову завтра. Даже сам Тесла.

Разбирательство с охранниками отняло у Дмитрия два с лишним часа. Их начальник предпочел общаться с уцелевшими представителями Комиссии на русском языке, дабы выказать почтение к так и не принятым лично гостям протектора. К сожалению, его акцент и скудный словарный запас делали общение, а в особенности уточнение деталей, занятием утомительным.

Больше всего его взволновало непонятное поведение Сугимото. «Псих» его класса мог заметить засаду, даже прикрытую маскирующей завесой, увернуться от пули, вовсе отклонить ее в сторону. Вместо этого посланник императора предпочел погибнуть в самом начале конфликта.

– Самый лучший вариант? – то и дело переспрашивал японец, изучая реакцию Николая.

Дмитрий и сам вглядывался в непроницаемое лицо напарника и не понимал, откуда в молодом подмастерье взялась такая могучая сила, такой психотехнический талант. Сам он вряд ли сумел бы столь хладнокровно сближаться с двумя вооруженными противниками, придумать едва ли не мгновенно трюк с камнем и реализовать его без накладок. А тут еще эти странные слова самурая, катана, едва не оставившая ожог на ладони стражника, попытавшегося ее конфисковать.

– Мне кажется, что Сугимото-сан обладал редким даром и умел глядеть в будущее, – в третий или четвертый раз повторил Разумовский. – Я не знаю, каким образом ему удалось увидеть свое будущее…

Элементарно, Ватсон, подумалось Ледянникову. Никакого своего будущего самурай не видел. Невозможно быть футуроскопистом и глядеть на себя самого. Но нет никаких препятствий к тому, чтобы разглядывать судьбы тех, кто оказался в твоем окружении. И если появляющиеся картины, все без исключения, показывают, как гатчинский юноша лежит на полу лишившегося управления паромобиля; хладнокровный расстрел безоружных людей; если среди близкого к бесконечности числа будущих нет ни одного, в котором этот же юноша с восхищением смотрит на японца, попирающего трупы врагов или даже проформы ради стреляющего вслед убегающей парочке несостоявшихся убийц, – если все против того, чтобы ты жил на этом свете, достойный человек выберет тот путь, который даст максимальные шансы на осуществление его миссии. На выполнение задания, выданного самим императором.

– Ол райт! – заключил начальник охраны. – Я теперь знаю все, что известно вам. Знаю вашу миссию, признаю ее высокое значение. Господа, вы свободны. Оружие вам вернут. Более того, служебный паромобиль отвезет вас в гостиницу. После таких происшествий не помешает немного отдохнуть, принять ванну, спуститься в ресторан, провести ночь в казино… Полагаю, господин Разумовски не пожелает расстаться с памятью о спасенной жизни. Протектор и не настаивает на возврате катаны, однако готов предоставить вам адрес, по которому надлежит сообщить о смерти господина Кодзо. Совершенно очевидно, что основные функции душеприказчика Сугимото-сан возложил на вас.

При мысли о паромобиле Дмитрия передернуло. В Сан-Франциско оказалось до удивительного много раздражающих вещей. Раздражали бесконечные холмы, раздражали презрительные или чрезмерно хмурые лица коренных американцев, безнадежность и покорность судьбе в глазах китайских солдат. Взрывающиеся паромобили и обилие «психов» в черных костюмах замечательно вписались в этот ряд: между гостеприимством протектора и стремительностью его охраны.

– Говорят, дважды молния в одну воронку не попадает, – шутливым тоном заметил Островский, которого, судя по Намерению, одолевали те же мысли. – Но то молния, а пули крупного калибра статистике не подчиняются. Это вам не капли дождя в засушливой африканской стране, падающие исключительно по соизволению Всевышнего. Я бы рискнул прокатиться на машине, но в гостинице занял бы круговую оборону. У людей, подославших наемных убийц, может возникнуть идея расправиться с нами аккурат перед сном.

– А что за гостиница? – неожиданно поинтересовался Николай. Неожиданно, потому что с самого утра он был донельзя молчаливым и сосредоточенным, держащимся позади напарника – что бы ни происходило.