Подобные примеры не следует понимать упрощенно; нельзя, разумеется, думать, что все красивое в природе для пролетариев обязательно некрасиво для буржуа, и наоборот. Подобные вульгаризаторские представления выглядели бы просто смешно. Классовость в искусстве и в эстетическом восприятии действительности проявляется отнюдь не столь прямолинейно и примитивно. Речь идет не о приписывании классовой принадлежности пейзажам в искусстве, а о том, что восприятие людьми красоты природы, типизируемое и воплощаемое в искусстве, связано со всем строем их жизни, чувств, мыслей, стремлений, и это находит отражение в их эстетических идеалах, различных в разные исторические периоды, у народов разных эпох и стран, а также у разных классов. Но это различие касается общественной сущности идеалов в целом, что вовсе не означает обязательного различия в оценках отдельных конкретных картин природы.
До сих пор в данном разделе речь шла о красоте как эстетическом качестве отдельных свойств, целостных явлений и картин природы, необработанной человеком, нетронутой, «дикой», т.е. не имеющей на себе непосредственно следов его рук, отпечатка его деятельности. У многих эстетиков буржуазного общества можно встретить сетования по поводу того, что человек своей производственной деятельностью разрушает и убивает красоту природы, что красота присуща только «дикой», «первозданной», невозделанной природе и исчезает при прикосновении к ней рук человека.
Если эксплуататорский общественный строй (особенно капитализм), из самой сущности которого вытекает хищническое отношение людей к природе, в большой мере действительно уродовал и портил природу, зверски расхищал ее, опустошал землю, превращая ее в пустыню (подобные процессы хорошо показаны, например, в романе Л.Леонова «Русский лес»), то в социалистическом обществе практическая производственная деятельность людей, осуществляющаяся планово и на научной основе, не убивает красоту природы, а приумножает ее. Для советского человека природа не предмет наживы и не место бегства от ада капиталистического города, от изнуряющего труда, а источник и место его свободной жизненной деятельности, его трудового творчества, направленного на построение коммунизма.
Для советского человека восприятие красоты природы неотделимо от его любви к социалистической родине, от его созидательного труда, от всего строя его идей и чувств, связанных с его деятельностью, направленной на строительство коммунизма.
* * *
В общественной жизни прекрасны те явления в отношениях людей, в общественных событиях, наконец, в индивидуальном человеке, в которых воплощено положительное содержание общественного прогресса, проявляется высший для данного момента уровень развития общества.
Эстетическая оценка явлений общественной жизни теснее, чем оценка каких-либо других явлений, связана с критериями политическими и нравственными. Давая политическую оценку тому или иному явлению, мы оцениваем его с точки зрения классовой борьбы, места и роли в ней данного явления; нравственная оценка определяется отношениями между личностью и обществом. Но и в том, и в другом случае происходит отвлечение от конкретно-индивидуальных, неповторимо своеобразных внешних сторон и черт данного явления.
Оценивая явление как прекрасное, мы воспринимаем его непосредственно или представляем себе как конкретную картину жизни, как образ, внешний облик которого выявляет его внутреннюю, общественную сущность, раскрывает эстетический идеал. Историк, пищущий об эпохе Петра I, неизбежно должен дать политическую оценку Полтавской битве. Моралист, занимающийся нравственными проблемами, может дать нравственную оценку поведения Петра I в этой битве. Эстетическую же оценку того и другого мы находим в искусстве (напр., в «Полтаве» Пушкина) как оценку чувственно воспринимаемой картины, полной большого общественного смысла.
Так как общественные идеалы исторически изменчивы и принципиально противоположны у враждебных классов, то и представления о прекрасном в общественной жизни в разные эпохи, у людей разных классов резко различны и противоположны. Достаточно сказать, что идеалы прекрасного в общественной жизни у советских людей и у капиталистов современного Запада отражают коренную противоположность двух миров: мира социализма и империализма.
Все это не означает, что не существует объективно-прекрасного в общественной жизни и что все взгляды на прекрасное равноправны, поскольку все они имеют свое основание (так учит релятивистская эстетика). Объективно-прекрасным в общественной жизни, независимым от огромного количества различных классово-субъективных идеалов и точек зрения, является все то, что связано с общественным прогрессом, все то, в чем выражаются объективно-истинные общественные идеалы. Высшим выражением этих идеалов является коммунистическая партийность, исходящая из познания объективных законов общественного развития.
Очевидно, что лишь те взгляды на прекрасное в общественной жизни являются истинными, которые порождены объективно прекрасным. Те же взгляды, которые не совпадают с объективно-прекрасным в определенный исторический период, являются лживыми, извращенными в реакционных классовых интересах.
Эстетики — идеологи эксплуататорского общества исписали немало страниц по вопросу о прекрасном в общественной жизни. Под видом «эстетических начал общежития», «эстетической гармонии общественных отношений», «красоты всеобщей любви и братства людей» и тему подобных трескучих фраз они стремятся увековечить, укрепить существующий классовый строй, хозяевам которого они служат. С этой целью они пытаются возвести в ранг общего закона то субъективно-ложное понимание прекрасного в общественных отношениях, которое свойственно господствующему эксплуататорскому классу, стремятся придать этому пониманию абсолютное значение, проповедуют всеобщую гармонию в классовом обществе.
Вот одно из типичных высказываний такого рода: «Пока рабочие не стали слишком горды, чтобы подражать — в еще более недостойной форме — низменным порокам и гнусным радостям господствующих классов; пока они не стали слишком горды, чтобы употреблять как оружие грубую ругань и несправедливое обвинение, чтобы брать заработную плату за дурно выполненную работу,— до тех пор идеал гармонического общества не покажется на горизонте современного общества»[8].
Итак, рабочие должны старательно трудиться, не браниться с господами и быть добродетельными,— тогда может быть достигнут идеал гармонического общества. К этому сводится смысл приведенных рассуждений. Так, с помощью эстетической фразеологии и под прикрытием критики нравов «высшего общества» обслуживаются реакционные эксплуататорские интересы господствующих классов, делается попытка воспитать «благонравных» рабочих, привить им качества, выгодные эксплуататорам.
Эстетический идеал советского общества, с позиций которого мы судим о прекрасном в общественной жизни, вырастает на основе объективных закономерностей общественного развития, совпадает с поступательным ходом истории, с интересами народа. По своей социальной сущности он является идеалом коммунистическим. За осуществление этого идеала борется во всей своей деятельности Коммунистическая партия. Эстетический идеал нашего общества по самой внутренней сути своей является партийным.
В классовом антагонистическом обществе, где свобода для эксплуататоров достигается за счет порабощения трудящихся масс, где эстетическое развитие одной части общества достигается путем лишения возможностей этого развития другой его части, где прогресс общества осуществляется деятельностью большинства, но плоды его монополизируются меньшинством, извращается, уродуется самое эстетическое отношение человека к действительности.
Как известно, эти противоречия особенно обостряются при капитализме, где труд, являющийся основой эстетического отношения к миру и свободы человека, становится, как говорил К.Маркс, «отчужденным трудом». Нещадная эксплуатация подавляет эстетические способности трудящихся, душит художественные таланты людей.
