- Нет, мы поссорились, не думаю, что после этого я смогу с ним общаться, по крайней мере, в первое время мне будет очень тяжело, так что мне не нужно этого делать.

  - А как тогда?

  - Не знаю, Тони, если бы кто-нибудь несколько лет назад сказал мне, что мои родители разведутся накануне моего отъезда за границу, если бы мне сказали, что я буду разговаривать об их разрыве с испанским режиссером по имени Антонио, я бы никогда не поверила в это.

  - Я пока что только учусь, я не режиссер.

  - Кончай с этим, скромняк.

  - Такое слово точно есть?

  - Хер с ним, будем считать, что его сегодня придумали.

  - Лили, с твоими родителями все будет в порядке.

  - Нет. Теперь нужно говорить 'с твоей мамой и с твоим отцом'. Все, больше нет этого дружеского союза под названием 'родители'.

  - Даже если они будут жить в разных точках мира, они останутся твоими родителями.

  - Мой родитель, равно как и воспитатель - это моя мать.

  - Зачем ты так?

  - Ты не знаешь моего отца, Тони, и я тоже не знала, пока не увидела, как он себя начал вести, когда мать заявила, что уходит от него.

  - Ладно, если не хочешь посвящать меня во все в это, можешь не рассказывать...

  - Единственное, что их объединяло, это неуверенность во мне, в моих стремлениях, в моих детских заявлениях, что я смогу, что у меня получится что-нибудь с этим сделать, понимаешь?

  - Ты имеешь в виду сценаристику?

  - Да. Мать жгла мою писанину, как только я начала этим заниматься, я писала втихомолку и прятала листки в батарее, что только не делала, чтобы они это не увидели. Они считали меня ненормальной. Сейчас я вспоминаю все это с улыбкой, раньше я рыдала.

  - Ты понимаешь, что они хотели как лучше?

  - Бла-бла-бла, хотеть одно, слушать и стараться понять, что такое твой ребенок, это другое, Тони.

  - В тебе до сих пор сидит детская обида.

  - Это не обида, это констатация фактов, рассказы из детства. Но знаешь, я даже рада, что они расстались.

  - Почему?

  - Потому что не могла мама с ним, они друг друга не переносили. Поразительно, как долго могут жить друг с другом люди, которым создай ситуацию - они друг друга распотрошат, да еще с таким удовольствием, смакуя каждую секунду, каждое грязное слово, сказанное в адрес другого.

  - Сколько они были вместе?

  - Около двадцати - двух лет.

  - Это довольно-таки много.

  - Много. Надо было шесть лет назад от него уйти, когда она на развод подала.

  - Погоди, так они не первый раз расходятся?

  - Нет. Сначала они развелись то ли в 2006, то ли в 2007 году, отец тогда упал на колени, ему вдруг стало плохо, молил ее не уходить, мать выбрала в пользу семьи, - Лили отпивает свой шоколад и вытирает салфеткой рот, - решили сохранить все, пошло поехало по новой. Но вот видишь, не суждено людям быть вместе, а виноват в этом больше всего отец.

  - Дочери так всегда говорят, они рядом с матерями.

  - Нет, дело не в моем поле, не надо, пожалуйста, так говорить. Я вполне объективно могу судить о произошедшем.

  - У тебя глаза кровью налиты, о чем ты?

  - Это от усталости.

  - Сама себе веришь? Тебе пора в постель.

  - Да говорю тебе - прожекторы слишком ярко светили в лицо.

  - И ослепили твои глаза, когда ты находилась там всего минуту?

  - И ослепили,- Лили перестает жевать кусок курицы и сосредоточенно смотрит в свой салат, - помнишь, ты как-то спросил меня, почему в социальной сети у меня стоит не своя фамилия, а придуманная? Я еще тогда начала рассказывать про то, что зарегистрировалась там в тринадцать лет, хотела выпендриться, раньше так все любили делать - придумывать себе виртуальный имидж, звучные имена.

  - Помню.

  - Я ведь не просто так поставила эту фамилию. Когда родители в первый раз развелись, я намечтала матери другого мужчину, себе - итальянского отчима, я тогда была одержима фильмом 'Крестный Отец'. Обожала все это - семья, традиции, святость, сила. Хотела, чтобы маму нашел сильный итальянский мужчина и увез нас троих из моего города. Я тогда думала, что избежать всех проблем можно побегом в другую страну - жаркую и красивую, приобретением новой семьи, состоящей из огромного количества теть, дядь, заботливых братьев, сестер и других громких итальянских родственников. Я уже с раннего возраста стремилась не решать проблемы, а убегать от них. И фамилию ему придумала звучную - Родригес. Так и пошло с тех пор, помню, как - то раз попыталась изменить эту фамилию на свою настоящую, но у меня не получилось с настройками, махнула на все это рукой и решила - пусть все останется как есть.

  - Ты уже тогда была сама себе сценаристом, Лили. Подумать только.

  - Сам себе утешитель, скорее. Сам себе семья, сам себе художник, друг, брат, сестра, я тогда от всех огородилась, перессорилась с друзьями...дура, так не надо было делать, откуда я могла знать, что их, а они составляли такое количество - пальцев на одной руке больше, чем моих друзей, откуда я могла знать, что в один прекрасный день их вообще со мной не будет, разбрасывалась ими, словно они - ненужные монеты.

  - Ты сегодня статуэтку выиграла, давай - ка лучше будем праздновать это событие, и, хотя бы, посплетничаем о звездах, которых мы видели.

  - Знаешь, я бы очень хотела, чтобы и он и она встретили кого-нибудь, серьезно, пока они одиноки, они тем или иным образом пытаются докричаться друг до друга, выкрикнуть оставшуюся часть оскорблений, отомстить, насолить, как будто за прожитые вместе годы им было мало.

  - Может быть, встретят.

  - Хотя опять-таки, мать к этому вообще не готова, она сейчас хочет быть одна, у нее словно свеже-сыгранная свадьба со свободой. Наслаждается медовым месяцем с миром, радуется сама себе, словно маленький ребенок. Сестра от друзей не отлипает, молодец, не то, что я в ее возрасте, замкнулась, напридумала кучу персонажей, дружила с ними, потом все прошло, остались они в тех дворах, где я с ними любила гулять.

  - Лили, у тебя будет работа, ты отвлечешься, и потом, тебе не 15 лет, ты взрослая девочка, ты очень сильная, к тому же.

  - Я не расстраиваюсь, Тони, я хочу, чтобы ты это понял, я рада.

  - Кстати! По поводу работы, а точнее отдыха, так сказать. Нас пригласили на коктейльную вечеринку Аарона Анселмо.

  - Это кто? И что за вечеринка?

  - Сам первый раз о нем слышу, состоятельный продюсер, в прошлом уважаемый профессор Американского Йельского Университета, знаменит своими щедрыми вкладами в область искусства, а также помощью молодым артистам.

  - Однозначно нужно пойти, Тони.

  - Конечно, я слышал, он никого не оставляет без внимания, какой бы большой ни была его вечеринка, обходит и разговаривает с каждым гостем не меньше пяти минут.

  - Вот это обходительность.

  - И не только, думаю выгода тоже. Просто своего рода фильтрация, ну или поиск, поговорив со всеми, он уже знает, кого из этих собравшихся людей можно выделить и приметить для себя, а кого оставить отдыхать дальше.

  - Когда вечеринка?

  - Через две недели.

  13

  Лилиан Кабика стоит перед зеркалом в темно-изумрудном облегающем платье, доходящем ей до колен. Ее отросшие волосы распущены и завиты большими мягкими локонами, открытую шею украшают тонкие, едва заметные брительки платья, и аккуратное ожерелье с единственным белым камнем в виде сердца - бижутерия, подаренная матерью после премии Морриса Джордана. Она сидит в кресле и смотрит на свои загоревшие ноги в черных классических туфлях, на ее пальцах темно-бордовый блестящий лак, ее губы накрашены насыщенным вишневым оттенком помады. Тони должен зайти в ее номер с минуты на минуту. В ванной слышен шум воды - это мать Лилиан моет испачкавшиеся от косметики руки, перед тем как надеть на себя ожерелье. Девочке удалось уговорить ее взять визу и приехать к ней в США, чтобы попасть на эту вечеринку. Эта идея пришла к ней в голову совершенно внезапно. Если бы Лили и Тони не выпустили свой первый фильм и не получили бы вполне приличный для своих лет гонорар, она, может быть, не смогла бы отважиться на такой щедрый жест. Но деньги на билеты туда и обратно у Лили были; она не могла не признаться себе в том, что этот поступок был своего рода вызовом обществу, которое осталось в ее родном городе, своеобразной красной тряпкой, брошенной перед их лицами на арену - ну и что, что ей двадцать, ну и что, что она девочка, она работает, она зарабатывает деньги, получает достаточно, чтобы оплатить поездку матери на другой континент. И потом, Лили очень хотелось отвлечь ее от забот по поводу купли новой отдельной квартиры, оформления документов для алиментов младшей сестры, которая осталась у отца из-за учебы в школе. Антонио Альварес заходит в номер в новом, недавно купленном классическом черном костюме, свой первый смокинг он, вместе с бутылкой отменнейшего итальянского вина вернул обратно красавчику Фернандо, теперь у Тони водятся и свои, пусть пока мелкие, но деньги. Он говорит Лили и ее матери, что пора, а то опоздают. Лили берет женщину в длинном темно-бардовом платье за руку и выходит вместе с Тони из номера.