Но как только Ламарк обнаружил, что невозможно расположить все систематические группы животных в один линейный ряд, он вынужден был искать объяснение тому, что нарушает правильную градацию. И нашел его во влиянии внешней среды на организм.

Среда, внешние условия, «обстоятельства», постоянно вмешиваются в градацию и вызывают отклонения от правильного хода ее.

Именно по этой причине и невозможно решить, какой вид или род сложнее по сравнению с другим. Воздействие среды на организм связано у Ламарка с представлением о флюидах, проникающих из внешней среды в организм и «будоражащих» его, вызывая изменения подчас столь глубокие, что они изменяют видовую организацию.

«Если бы я захотел дать вам обзор всех классов, всех отрядов, всех рядов и видов существующих животных, я мог бы показать вам, — говорит Ламарк в лекции 1802 года, — что строение индивидуумов и их частей, что их органы, их способности и т. д. всецело являются результатом тех условий, в которые каждый вид и каждая порода были поставлены природой, а также тех привычек, которые индивидуумы данного вида должны были усвоить».

И Ламарк ссылается дальше на наблюдения других натуралистов, касающихся влияния среды на организмы, имея в виду из числа современных ему Бюффона, Ласепеда.

«Влияние мест обитания и температуры настолько бросается в глаза, что натуралисты не преминули признать результаты этого влияния на организацию, развитие и способности живых тел, которые ему подвержены… Но существует еще много других влияний, помимо тех, которые зависят от условий места обитания и температуры».

Мысль о влиянии внешней среды на организмы, сначала как о причине, нарушающей правильность градации, постепенно привлекала Ламарка все больше и больше. Он часто возвращается к ней и все увереннее повторяет о значении разнообразия условий, в которые попадают растения и животные, для их организации.

Крайне разнообразные условия среды вызывают такие особенности в строении организмов, какие не могут возникнуть в силу одной только градации.

По мере того, как Ламарк отходил от представлений о прямолинейном ряде организмов и заменял его представлением о разветвленном дереве, он все большую роль отводит влиянию среды. «Стремление к прогрессу» отходит у него постепенно на второй план. Во всяком случае начинают выступать уже не одна причина, вызвавшая эволюцию организмов, а две: «стремление природы к прогрессу» и «всемогущество среды».

А дальше, в последовавших за «Философией зоологии» трудах Ламарка, влияние среды выдвигается как основная причина развития и усложнения всей живой природы.

Но среда становится действительно всемогущей в своем влиянии на организмы только при одном необходимом условии — времени. Среда вызывает у организмов изменения, а время их сохраняет, укрепляет и дает им возможность возрастать.

Уже в «Гидрогеологии» Ламарк выдвигает значение фактора времени для измений, происходящих в природе. Не всемирный потоп и не внезапные и всеобщие катастрофы — причины смены жизни на земле, а — условия среды и время.

«Для природы время не имеет границ, и пользование им не представляет для нее никаких трудностей; время всегда находится в ее распоряжении; для нее оно является безграничным средством, при помощи которого она совершает и самые высокие, и самые малые дела».

Значение фактора времени признавали многие ученые в XVII–XVIII веке, разумеется, из числа тех, которые в какой-то мере допускали изменения видов.

Ломоносов отрицал принятое церковное исчисление времени, потому что неизмеримо больше действительная «долгота времени и множество веков, требуемых на обращение дел и произведение вещей в натуре».

«…Катится время беспрерывно, усталости не знает, — в поэтическую форму облекает эту мысль А. Н. Радищев, — шлет грядущее во след протекшему, и все переменяющееся является нам в новый образ облеченно».

На западе Бюффон, Эразм Дарвин и многие ученые до Ламарка и его современники указывали, что изменения, происходящие в природе, связаны с громадными промежутками времени. История земли и жизни на ней исчисляется миллионами лет.

Гете, о котором Гумбольдт писал: «Разве не он связал вновь прочными узами философию, науку и поэзию?» — посвятил бессмертные строки вечному движению и развитию природы:

Ламарк много размышлял над различными фактами из жизни природы, стараясь найти объяснение тем или другим чертам строения и жизни организмов.

Его удивляли и останавливали некоторые особенности растений и животных, которые никак нельзя было поставить в связь с повышением организации. Откуда же они взялись?

Взор его обращается к культурным растениям и домашним животным. Он сравнивает сорта растений, породы животных; какое разнообразие! Сколько из них прибыло из чужих, далеких краев и нашло во Франции вторую родину. Здесь они встретили совсем другие условия существования и прижились; но при этом многие из них, в садах или сельском хозяйстве, совершенно преобразились, утратили опушение, колючки, шипы; нередко дервянистый стебель сменился у них травянистым. Многолетние растения стали однолетними, стелющиеся и ползучие — прямостоячими.

«Можно ли найти в природе капусту, латук и т. д. в том виде, в каком они существуют в наших огородах?» — спрашивает Ламарк.

Правильно отмечая, что климат, питание, влажность, свет, почва, — все это накладывает свой отпечаток на растения, Ламарк убежден в том, что внешняя среда единственный фактор изменения растений. Он предполагает, что при изменении условий постепенно, через промежуточные формы, один вид превращается в другой. Ламарк исходил в своих рассуждениях из представления о прямом и непосредственном влиянии среды на растения. В новых условиях растение, если не погибнет, приспосабливается к ним, изменяя свои формы.

«А сколько чрезвычайно разнообразных пород домашних кур и голубей создали мы путем воспитания, в различных условиях и в разных странах! Напрасно стали бы мы теперь искать подобных им в природных условиях».

Итак, условия жизни видоизменяют и животных.

Ламарк приводит множество фактов, подтверждающих его мысли. Одни собаки — «великолепный случай, чтобы показать влияние одомашнения, — все эти доги, борзые, пуделя, лягавые, болонки отличаются между собою так сильно, как виды, живущие в свободном состоянии, не разнятся».

Но ведь родоначальником многочисленных пород собак была одна «единственная порода», сродни волку, которую когда-то приручил человек. Расселяясь по земному шару, человек брал с собой и собак. В разных странах и разных климатах собаки должны были привыкать, усваивать новые привычки! Таким путем стали возникать разные породы собак.

По торговым или другим делам людям приходилось отправляться в далекие края, в большие, густонаселенные города. Собаки, если они сопровождали человека, скрещивались между собой, а скрещивание и дальнейшее размножение «могло обусловить возникновение всех существующих ныне пород».

Как замечательно Ламарк говорит о культурных растениях и домашних животных! В практике человека он ищет объяснения изменчивости видов.

К ней обратится, но значительно позже, Дарвин, и из нее будет черпать факты изменчивости видов. Ко времени Дарвина неизмеримо разовьется сельское хозяйство Англии и Франции, и оно явится прекрасной твердой почвой для построения дарвиновской теории искусственного отбора.