Последние минуты прощания… Фото- и кинорепортеры делают последние снимки, прокручивают последние метры киноленты. Гигантский космический корабль стоит в центре космодрома, готовый к вылету. Заполнены эффективнейшим горючим его баки, проверены радиоприемники, радиолокаторы, механизмы автоматического управления. Но еще не задраены люки, не отодвинуты от входов легкие алюминиевые лестнички. Толпа провожающих еще заливает площадь космодрома.

Но вот до отлета остаются считанные минуты. Схлынула толпа, убрали в кожаные чехлы свои аппараты корреспонденты газет и журналов. Задраены люки. Связь с экипажем поддерживается теперь только по радио.

В кабине корабля также заканчиваются все приготовления. Экипаж ложится в мягкие пневматические гамаки, чтобы влияние перегрузки возможно меньше отразилось на организме. Глаза всех прикованы к часовому механизму, по которому медленно движется, обегая циферблат, отсчитывающая секунды стрелка. Вот ей осталось сделать только два круга — всего 2 минуты до старта, вот только один круг, вот — 30 секунд, 20, 10, 5… Стрелка становится строго вертикально…

Раздается грохот, корабль вздрагивает, и дрожь его корпуса ощущают пассажиры в своих мягких гамаках. Потом вдруг словно свинцовой тяжестью наливаются их тела. С трудом удается открыть глаза, высунуть язык, чтобы облизать высохшие губы. Корабль дрожит легкой дрожью, — это ощущение прежде всего доходит до сознания.

Но как медленно движется эта секундная стрелка часов! С начала работы двигателей она не обошла еще и половины круга. Значит, не прошло еще и полминуты. А ведь двигатели будут работать, сообщая кораблю космическую скорость в 11,2 километра в секунду, целых 110 секунд — почти 2 минуты! Не замедлилось ли движение стрелки часов от перегрузки? Но, нет, эти часы рассчитаны на работу и в значительно более сложных условиях, чем эта первая перегрузка.

Командир корабля в этих условиях ухитряется разговаривать с Землей.

— Все в порядке, — докладывает он. — Перегрузку экипаж переносит хорошо. Действительно, на тренировках, предшествующих полету, все члены экипажа переносили перегрузку, почти в полтора раза большую, чем сейчас, — до 140 метров в секунду за секунду в течение 2 минут. А сейчас перегрузка равна всего 100 метрам в секунду за секунду, или приблизительно 10g.

Но вот секундная стрелка почти обежала второй круг. И вдруг дрожь корабля внезапно исчезла, воцарилась почти хрустальная тишина. Значит, корабль уже находится на высоте 600 километров над Землей. Нужная скорость достигнута, и моторы выключены. Скорее расшнуровать пневматические гамаки и раскрыть шторы иллюминаторов!..

Но кто в течение всего этого времени управлял полетом? Кто включил и выключил двигатели, кто регулировал их работу, обеспечивая ускорение, не превышающее допустимого, то есть непрерывно уменьшал подачу топлива, так как масса ракеты непрерывно уменьшалась? Ведь капитан корабля, как и любой из команды, практически не мог выполнять этого.

Кораблем управляли автоматы. Командир корабля перед взлетом только установил допустимую перегрузку, необходимую конечную скорость. Все остальные включения, выключения, управление они осуществляют сами.

Часть из этих механизмов находится здесь, на борту корабля. Часть на Земле. А команды от них на борт корабля приходят по радио.

На борту корабля находится, в частности, регулятор ускорения. Он представляет собой груз, укрепленный на пружине. Чем больше ускорение, тем с большей силой прогибает этот груз пружину. А подача горючего в камеру сгорания связана с величиной этого прогиба. Если он превзойдет допустимую величину, подача уменьшится. Если прогиб станет меньше допустимого, подача увеличится.

Определение скорости корабля осуществляется с Земли. За кораблем все время следят внимательные лучи радиолокаторов. Радиоимпульсы незримо касаются корабля и, отразившись, возвращаются на Землю. По времени, прошедшему с рождения радиосигнала до возврата его эхо на Землю, судят о расстоянии до корабля. А по разнице в расстояниях между двумя соседними радиолучами — о скорости его перемещения.

Когда корабль далеко улетит от Земли и радиоэхо ослабнет, на корабле включится специальный прибор. Он будет принимать сигналы с Земли и тут же передавать их назад, соответственно усилив. Принцип определения скорости и ускорения корабля и в этом случае остается тем же самым. Но дальность действия управления с Земли увеличится. По некоторым предположениям, такое земное радиоуправление полета может «достать» до самой посадки на Марсе.

Конечно, все это приборы делают автоматически. Перед пультом управления на Земле сидит дежурный диспетчер, и приборы ему докладывают результаты своих измерений в окончательной форме: скорость — столько-то километров в час, ускорение — такое-то, горючего сгорело — столько-то, а температура выхлопной струи превысила такую-то цифру.

Эти же приборы стоят и на пульте управления в корабле. Но здесь они не связаны с громоздкими механизмами измерения и вычисления; данные, полученные на Земле, передаются сюда по радио.

Желание избежать дополнительного утяжеления корабля — это только одна из причин, по которой часть аппаратуры управления осталась на Земле. А есть и вторая причина, не менее веская.

Мы уже говорили в свое время об устройстве солнечной системы, о том, что по сравнению с гигантскими расстояниями, разделяющими планеты, собственные их величины очень невелики. Попасть в крохотную песчинку — планету Марс диаметром «всего» 6860 километров на расстоянии в 55 млн. километров почти так же трудно, как послать из Константинополя пулю в глаз воробью, сидевшему на крыше колокольни в Берлине, что сделал, по рассказам барона Мюнхгаузена, один из его слуг. А ведь космические корабли, по крайней мере в первое время, по всей вероятности, будут предпочитать более длинные, но зато менее энергоемкие пути, и траектория полета на Марс будет иметь длину не 55 млн. километров, а раз в пять больше. Кроме того, движущаяся ракета должна попасть в движущуюся же планету. Это уже стрельба по движущимся целям.

Какой же высокой должна была быть точность расчета всех этапов взлета, полета и посадки! Ведь ошибка в принятом направлении на 1 угловую секунду или в скорости на несколько метров в минуту приведет к тому, что ракета пролетит на расстоянии сотен километров от планеты, на которую должна попасть. А такую сверхвысокую точность могут обеспечить только автоматы. И капитан корабля, и дежурный за пультом на Земле только наблюдают при взлете за тем, как устройства, приборы, механизмы выполняют заранее отданные им приказания.

Конечно, в пути, да еще таком длинном, всякое может случиться. Случайно встретившийся астероид, влияния которого не учел штурман корабля при предварительном расчете, может несколько изменить своим притяжением траекторию корабля, и ее придется выправлять работой реактивных двигателей. Может быть, траекторию придется уточнить на последних этапах, когда выявятся уже все неточности расчетов. Это все в руках капитана корабля и дежурного на Земле, в течение всего времени внимательно следящего за его полетом.

А вот посадку, по всей вероятности, снова придется поручить автоматам.

…Наш космический корабль подлетает к Луне. В иллюминаторы сквозь толстые пластмассовые стекла уже отчетливо видны ее серые, местами коричневые «моря» — по всей вероятности, застывшие озера лавы, таинственные цирки и кратеры, светлые «лучи», разбегающиеся по поверхности Луны на сотни километров от кратеров. Скоро посадка на поверхность нашего спутника. Между тем корабль летит навстречу Луне, нет, он не летит, он боком падает на Луну. Его надо развернуть дюзами вперед и включить моторы. Иначе, увлекаемый притяжением Луны, корабль, как гигантский метеорит, врежется в ее поверхность и в пламени взрыва родится, может быть, на ее поверхности новый кратер.