— Это, поди, твои озоруют? — и сердито сунул Потапову листок в руки. — Отыщи виновного и накажи. И потребуй строго-настрого, чтобы больше никто не безобразничал.
Потапов занервничал и начал было заступаться за своих хлопцев:
— Ты, Василь Иваныч, не больно-то этих привечай. Тоже хороши гуси! Сена у них не возьми, а сами раненым животы вспарывают...
Стоящий рядом старик, поняв о чем идет речь, заговорил торопливо:
— Бидна люди ни ризил, бай ризал...
Чапаев задумался. Стоял и размышлял — как быть. Потом кивнул Исаеву:
— Проводи отца в канцелярию и скажи там, пусть казначей немедля оплатит за взятое!
И когда они удалились, напустился на Потапова:
— Ты понимаешь, что говоришь? Зачем в одну кучу валишь всех? Известное дело, только кулаки со злобы наших раненых добивают. Бедным-то крестьянам какой резон?
— Понять-то я понимаю, Василь Иваныч, — мнется комбриг. — Да поди разберись, кто у них «бидна», а кто «бай»...
Чапаев удивился:
— Вот так раз! А для чего же голова у тебя на плечах? Ей в таких вещах разбираться положено!
...Прискакал гонец из Разинского полка. Докладывает:
— Командира роты Репьева подобрали в поле... Сюда везут... Ему вырезали... Вот бумага при нем была...
Свело скулы у Чапаева. Руки клещами вцепились в листок: «Всех вас ждет такая участь. Да не будет продолжения мерзкому вашему отродью...»
Вскоре на двуколке привезли Репьева. Он метался и бредил. Срочно отправили его на перевязочный пункт. Медики пытались спасти или хотя бы облегчить муки... Ничего не вышло. Так он и умер, не приходя в сознание.
«Подождите, сволочи, придет и на вас управа! — думал Чапаев. — За все рассчитаемся...»
Значение железнодорожного узла Чишмы, важнейшего пункта в непосредственной близости от Уфы, ясно понимали обе противоборствующие стороны. Неприятель всячески хотел удержать станцию, не жалея для этого ни сил, ни средств. Советское командование стремилось взять Чишмы быстрее и надежнее.
Исход схватки решался не только лобовым ударом чапаевских полков Разинского и Домашкинского в вилке сходящихся тут железных дорог, но и действиями 74-й бригады севернее станции и прорывом пугачевского полка на восток. Только с занятием окружающего района можно было создать препятствие для подброски подкреплений тем колчаковским частям, которые обороняли непосредственно Чишмы. И, следовательно, разбить их смелым штурмом.
Такую цель и преследовал Чапаев, отдавая приказ 26 мая 1919 с четко определенными задачами для каждой части.
Сам же Василий Иванович в те дни находился с Интернациональным полком. Кстати, когда его спрашивали красноармейцы, почему он редко ходит с «интернационалистами», Чапаев отвечал: «Языков не знаю...»
Но на этот раз многоязычье не смущало Василия Ивановича. Он «открыл», что в бою взаимопонимание достигается не словами, а особым чувством войского товарищества, неким единством цели, и теперь хотел проверить себя и полк. Да заодно посмотреть, как управляет подразделениями новый, всего две недели назад назначенный, командир Сергей Мальцев.
Прибытия начдива в полку словно ждали. В полевом штабе он застал Мальцева с военкомом Роотом и помощника комполка Сергея Отраднова, батальонных командиров Ивана Козлова, Людвига Немета, Андрея Косенко. Кое-кого из них Чапаев хорошо знал. Парень из села Любитцкое Сергей Отраднов, бывший фельдфебель старой армии, к примеру, уже больше года назад командовал ротой в его отряде. Давно уж воевали вместе с ним и Сергей Емельянович Мальцев, в прошлом тоже фельдфебель, и Андрей Васильевич Косенко, бывший царский солдат.
А вот молодой чех Людвиг Немет, унтер-офицер из военнопленных австро-германской армии, появился в дивизии только с нынешней весны, но в майских боях показал себя молодцом.
Распоряжения на завтрашний бой. который должен начаться с рассветом, командир полка, оказывается, уже отдал батальонным до приезда Чапаева. Сейчас Мальцев кратко изложил их начдиву и посмотрел на часы, будто говоря: осталось недолго.
Затемно роты подошли по возможности ближе к вражеским окопам. И когда светлое пятно, появившееся на горизонте, стало шириться, а со стороны реки поплыли клубы тумана, и окатилась вдоль красноармейской, цепи приглушенная команда «Изготовиться!», зашевелились серые фигуры, зашуршали брюхом по траве. В стороне протарахтели артиллерийские упряжки — это Андрей Никитич Семиглазов, отчаянная голова, выводил свою батарею на новую позицию, чтобы бить колчаковцев прямой наводкой.
— Перебежка! — слышит Чапаев звонкий голос командира полка Мальцева и видит, как отрываются от земли одна, другая, третья группы. Вот они — рослые молчаливые латыши, стройные мадьяры и хрупкие на вид корейцы. Какая-то невидимая сила объединила их всех в боевую семью, почти как кровных братьев.
Заговорила огнем батарея Семиглазова, посыпались в ответ и вражеские снаряды. Момент общей атаки еще не созрел, а смерть уже заглядывает в глаза. Раздался взрыв близ корейского взвода, и пронзительные крики разрезали воздух. Стоит только корейцам увидеть своих убитых товарищей, как ничто их уже не удержит. Они сразу бросаются вперед. И в такой момент грозны и отважны. Вот и сейчас, пронзительно крича, они первыми помчались в атаку. Следом поднялись остальные взводы и роты. Живой поток покатился навстречу пулям, штыкам, снарядам.
Смяты проволочные заграждения, остались позади колчаковские окопы. В гуще атакующих летит на скакуне Чапаев, и лишь одно его присутствие действует лучше всякой команды.
Как последнюю свою надежду, бросает неприятель в бой броневые машины. Они ползут, рыча и изрытая огонь: дескать, ничто перед ними не устоит. Но мужество бойцов покрепче металла. Интернационалисты гранатами останавливают броневики, окружают их, прикладами стучат по стенкам: «Выходи! Сдавайся!» А сами то и дело поглядывают в сторону скачущего начдива: видит ли Чапаев, что они тут сцапали?
Недолог был бой, зато победа — существенна. Вражеские части, опасаясь полного разгрома, отступали. Селение за селением занимали полки 74-й бригады: Иваново-Вознесенский, Сызранский, Интернациональный.
А в это время комбриг Кутяков с двумя своими полками — Разинским под командой Степана Михайлова и Домашкинским во главе с Сергеем Соколом — атаковал противника, оборонявшего Чишмы. Лишенные поддержки колчаковцы не могли сдержать натиска. Началось поспешное бегство. Но только первым эшелонам удалось прорваться к Уфе. Вскоре на железнодорожную линию восточнее Чишмов вышли пугачевцы, прервав сообщение. И неприятелю волей-неволей
пришлось бросить на станции много военного имущества.
ПРИКАЗ ПО 25 ДИВИЗИИ О ПЕРЕПРАВЕ НА ПРАВЫЙ БЕРЕГ р. БЕЛОЙ
№084, г. Белебей 29 мая 1919 г., 20 ч
Правее нас действуют части 2-й дивизии, левее — части 26 дивизии. Сбив противника с узла железной дороги Чишма и дер. Аминева и Арасланова, останавливаться не будем. Несмотря ни на какие трудности, ни на какую усталость, необходимо напрячь все усилия, чтобы быстрее прижать противника к реке Белая и на его плечах переброситься на правый берег ее. Его активность на участке 2 6 дивизии есть не что иное, как последняя отчаянная попытка задержать наш мощный удар, но мы эту активность используем для большего успеха, для чего приказываю:
1. а) Комбригу 7 5 т. Потапову, состав прежний, по занятии указанных в приказе № 083 пунктов продолжать дальнейшее наступление, имеющее целью войти в Уфу, где и остановиться. Комбригу всеми мерами стараться не допустить неприятеля взорвать мост через р. Уфа.
б) Комбригу 73 т. Кутякову, с придачей 73 кавдивизиона, по занятии указанных ранее пунктов двигаться дальше, переправиться через р. Белая и занять Степанова, Максимова /что на р. Уфа/ и Богородское. Комбригу т. Кутякову, по подходе на своем участке к р. Белая, артиллерийским огнем не допустить движения неприятеля по железной дороге, идущей по правому берегу р. Белая.
