— Ступайте!
И четверо стражников послушно поплелись в церковь, опасливо оглядываясь назад.
Магнус проводил их взглядом, не изменившись с лице, но руку с рукояти меча убрал. И вдруг ему стало страшно оглянуться.
— Неужто ты не любишь ничего, кроме оружейной стали? — гортанно вопросила дама. — И тебе не хочется вложить свой клинок в подобающие ножны?
— Почему же? — буркнул Магнус, поправил меч на ремне, обернулся и холодно поклонился даме. — Негоже входить с обнаженным оружием в храм. С вашего позволения, миледи, я сделаю это.
— Так не терпится услышать проповедь? — с едва заметной насмешкой спросила дама. — О, да ты, как видно, очень набожный воин, живешь, как велит Церковь и Библия.
Укол попал в цель. Однако Магнус знал, как называется если не эта стратегия, то сама игра, и потому ответил:
— Да, я чту Библию и Закон Божий. Всего вам хорошего, миледи.
— Что ж, ступай с Богом — или, вернее, к Богу. — Ее губы улыбались, но тон был презрительным. — А я хотела пригласить тебя к себе отобедать — думала, подогрею аппетит к себе.
Магнус затрепетал — и ничего не смог с собой поделать. Он был вынужден мысленно напомнить себе о том, что ощущение желания — еще не прегрешение, прегрешение — это уступить желанию.
— Не годится леди услаждать кого-либо, кроме супруга.
— Мой супруг уехал воевать, — не раздумывая, возразила дама, — а вернее, отправился к своему сюзерену на совет лордов. Они решили переговорить о своем праве выступить против короля и королевы — а это почти то же самое, что война. Его не будет дома еще несколько недель.
— Что это за рыцарь? — требовательно вопросил Магнус. — Назовите мне имя вашего супруга.
Он чувствовал, что готов оступиться, и очень надеялся на то, что, узнав имя мужа дамы, потеряет к ней интерес.
Она нахмурилась, осознав свой просчет. Однако этикет и уважение к собственному положению не позволяли ей отказаться от ответа.
— Его зовут сэр Спенсер Доул, и в его отсутствие мне становится очень одиноко.
— Стало быть, вам чрезвычайно повезло — ведь вас сопровождает столько отважных слуг.
Теперь Магнус узнал имя супруга дамы, но это не охладило жар в его крови, зато внесло ясность в положение дел.
Сэр Спенсер Доул был рыцарем почтенного возраста — ему было пятьдесят, а в этом мире шестидесятилетние считались стариками. Наверняка молодую женщину выдали замуж против ее желания — в соответствии с традициями и волей отца, укрепили этим браком союз между двумя рыцарскими родами, а может быть — и между лордами, господами этих рыцарей.
Магнус еще раз поклонился даме и отвернулся, твердо решив не иметь ничего общего с ней и не отвечать на ее приглашение.
— Не волнуйся, рыцарь, — проговорила дама и легко, почти невесомо коснулась руки Магнуса, но от этого прикосновения кровь снова закипела в его жилах, и он остановился, невзирая на все благие намерения. — Я вовсе не желаю увести тебя с пути, диктуемого честью. Мне просто хочется предложить отдых отважному воину, который, без сомнения, проделал долгий путь, устал и проголодался. — Она подошла совсем близко — так близко, что Магнус при всем желании не мог ее не видеть. Широко раскрыв глаза, она умоляюще спросила: — Неужели ты откажешь мне и оставишь меня в одиночестве?
Он понимал, что как раз так и должен поступить — но дама была необыкновенно хороша собой, и сердце у Магнуса забилось часто-часто. Что дурного было в том, чтобы позавтракать с нею?
— Но как же… месса? — слабо запротестовал он, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку. Он приоткрыл дверь и услышал, как священник поет Lavabo[1].
— Библию унесли, — проговорила дама, лениво улыбнувшись пухлыми влажными губами. — Половина мессы миновала. Тебе придется прийти в церковь в другой раз. Ты и так постарался, поступил хорошо — вспомнил о благочестии в день воскресный. Однако странникам трудно встретиться со священником, и никто не станет винить тебя за то, что ты пропустил мессу.
— Уж лучше половина мессы, чем совсем никакой…
— Только не для церкви. Лучше прийти в следующий раз, нежели опоздать.
Это было правдой. Появление в церкви после пения Credo[2] означало, что ты нарушил свои воскресные обязанности.
— Так успокойся же, — нежно проговорила дама и улыбнулась почти с гордостью. — Поедем в мой замок, там ты сможешь отдохнуть и освежиться.
Онемевшие пальцы Магнуса отклеились от церковной двери. Он отошел от храма и последовал за дамой, не спуская глаз с ее покачивающихся бедер. «Ну что такого? — уговаривал он себя. — Что дурного в том, что я просто поболтаю с ней?»
Замок сэра Спенсера оказался высоким, но не слишком большим. Не слишком широкая крепостная стена окружала квадратную главную башню, длина стен которой не превышала пятидесяти футов. Магнус напомнил себе о том, что он попал в гости не к жене аристократа, а к супруге мелкопоместного рыцаря. А еще он твердил себе: «Доул — человек достойный, негоже бесчестить его».
Дама почему-то не предложила гостю проехать по перекидному мосту. Они въехали замок через задние ворота по узенькому мосточку. В эти самые мгновения Магнус понял, что надо повернуть коня и ускакать прочь, но впереди него покачивалась в седле женщина удивительной красоты… Он решил, что только поговорит с ней из вежливости и тут же уедет. Вряд ли бы она решилась затащить гостя к себе на ложе в присутствии слуг супруга.
Однако на глаза Магнусу не попались ни садовники, ни конюхи. «Наверное, все в церковь ушли», — подумал он и твердо решил, что если, переступив порог башни, и там не увидит ни одного слуги, то сразу же развернется и уйдет.
Но он и слуг не увидел, и не ушел — потому что как только он переступил порог, дама обернулась и прижалась к нему всем телом. Она разжала губы и поцеловала его с такой страстью, что Магнус даже подумать ни о чем не успел и просто откликнулся на призыв красавицы. Искушение было слишком велико, и их поцелуй стал более глубоким. Магнус обнял даму и прижал к себе.
Но вдруг он понял, что делает, вспомнил, что это — чужая жена, и в тревоге отстранился.
Она победно рассмеялась — негромким, гортанным смехом.
— Вот так… Не так уж ты благочестив, как видно, а?
Ее слова пробудили совесть Магнуса. Он отступил и выпустил даму из своих объятий.
— Да, вы правы. Надо было мне зайти в церковь. Я вернусь туда. Благодарю за ваше гостеприимство… — Он уже развернулся к двери, когда дама с упреком проговорила:
— Ах, как мы чтим воскресенье! Неужто ты так сильно страшишься ада, что откажешь себе в райском блаженстве?
«А ведь она и вправду обещает райское блаженство!» — в отчаянии подумал Магнус, обернулся, увидел ее… Глаза дамы сверкали, грудь вздымалась, щеки алели… «Нет, пожалуй, все-таки не райское», — засомневался Магнус, но постарался изо всех сил, чтобы не обидеть ее:
— У вас есть супруг, леди, а я чту законы рыцарской чести.
На этот раз ему удалось отвернуться более решительно, чем прежде.
Но ее голос наполнился смирением и даже, пожалуй, стыдом.
— О да, да, ты прав в том, что так отчитал меня. Не волнуйся, я сохраню верность мужу. Но ты должен позволить мне загладить мою вину. Позволь пригласить тебя в зал и угостить вином.
Магнус растерялся. Его рука лежала на дверном засове.
— Неужто ты заставишь меня чувствовать себя порождением зла и порока? — умоляюще произнесла дама. — Прошу тебя, вернись и позволь мне свершить покаяние.
Магнус сдался и обернулся.
— Прошу простить меня, леди. Я измучен жаждой и с радостью выпью вина.
Дама одарила его трепетной благодарной улыбкой, развернулась и пошла вперед. Магнус последовал за ней, радуясь тому, что положение дел стало не таким сомнительным. Однако опасения не до конца покинули его.
Его тревога немного усилилась, когда дама повела его вверх по винтовой лестнице, но он успокаивал себя мыслью о том, что большой зал, в конце концов, предназначался для общих торжеств, так что единственного гостя можно было принять и в верхней гостиной.
